Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
Шрифт:
Глава французской военной миссии при Ставке Николая II дивизионный генерал М. Жанен в 1920 г. в телеграмме французскому верховному комиссару Сибири Р. Могра сделал интересное признание. Объясняя Р. Могра причины фактической выдачи адмирала А. В. Колчака большевистским силам, тем самым обрекая адмирала на неминуемую гибель, французский генерал писал, что «адмирал был передан комиссарам временного правительства [2] , так же как это было сделано с Царём, которого французский посол мне персонально запретил защищать» {120} .
2
Т. н.
То есть М. Жанен недвусмысленно давал понять, что в марте 1917 г. именно французская сторона сыграла ведущую роль в выдаче Императора Николая II временному правительству. О том, что французские правящие круги немедленно отстранились от свергнутого Императора, видно и из бумаг французского посла М. Палеолога.
8/21 марта 1917 г. посол категорически запретил генералу Жанену присоединиться к пожеланию глав английской и бельгийской миссий сопровождать Императора в Царское Село, желая оказать ему тем самым услугу и защиту. Палеолог приказал Жанену не покидать Могилева{121}.
Что же касается правящих кругов Соединенных Штатов, то мы видим не просто отстраненность от судьбы свергнутого Императора, но крайне враждебное отношение ко всем представителям дома Романовых.
19 марта 1917 г. посол США в России Д. Френсис отправил государственному секретарю Р. Лансингу следующую телеграмму: «Порядок сохраняется по-прежнему. Приняты все меры, чтобы не допустить никаких претензий на трон, как со стороны великого князя Михаила, представляющего прямое наследование после отречения царя и царевича, так и сделать тщетной всякую попытку сохранить имперскую преемственность вплоть до „people act“»{122}.
Это последнее выражение «people act» означает не что иное, как физическое устранение любого потенциального претендента на русский престол, если тот выразит готовность его занять.
Таким образом, мы видим, что действия Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки в отношении царской семьи носили слаженный характер и отличались сознательной враждебностью.
Однако, признавая важную роль внешних сил в свержении монархии в России, было бы неправильно считать эту роль главной и решающей. Следует признать, что эти внешние силы не смогли бы добиться поставленных ими целей, если бы они не имели внутри России мощной поддержки в лице влиятельных общественных, думских, политических, промышленных и военных деятелей.
Глава 2
А. И. Гучков, «сектантская» оппозиция и «прогрессивный блок»
А. И. Гучков и «сектантская» оппозиция
Наиболее известным и ярким участником заговора против Императора Николая II, безусловно, являлся председатель Центрального военно-промышленного комитета и член Государственного совета Александр Иванович Гучков. Пожалуй, нет ни одного сколь-нибудь значимого предприятия, направленного на умаление престижа Государя, на его дискредитацию или на ослабление его власти, — за которыми не стоял бы Гучков. Причины, по которым А. И. Гучков находился в непримиримой вражде к Николаю II, были не только политического, но и личного характера. По имеющимся сведениям, царь сначала, скорее, положительно относился к Гучкову, ценя его ум и способности. Однако Гучков позволил себе предать огласке подробности одного своего частного разговора с Николаем II. Октябрист Н. В. Савич свидетельствовал, что «Гучков рассказал о своей беседе с царём многим лицам, членам фракции при президиуме Государственной Думы. […] Хуже всего было то, что преданы гласности были не только факты, о которых шла речь, но и некоторые мнения, высказанные Государем. Факт оглашения в печати его интимной беседы Государь воспринял как оскорбление, как предательство. Он круто и резко изменил своё отношение к Гучкову, стал относиться явно враждебно»{123}.
Крайне честолюбивый А. И. Гучков затаил обиду на Царя, которая к 1916 г. переросла в ненависть. Свержение Императора Николая II с престола к 1916 г. стало для Гучкова почти самоцелью. Октябрист и недавний почитатель А. И. Гучкова, князь А. В. Оболенский писал, что Гучков к моменту революции превратился в «открытого злобного революционера, настроенного больше всего против особы Государя Императора»{124}. В своём стремлении свергнуть Царя А. И. Гучков был готов объединяться с любыми силами.
Государь называл Гучкова «Юань-Шикаем», по имени китайского революционного диктатора, и считал «своим личным врагом»{125}.
Но, конечно, было бы неправильно считать, что эта вражда личного порядка была определяющей в деятельности А. И. Гучкова.
Вражда Гучкова к самодержавию будет непонятна, если не учесть его принадлежности к тайным структурам, характер которых до сих пор фактически не исследован. Речь здесь идёт не о масонах, которые не представляли собой единой организации. Характер тайного сообщества, о котором пойдёт речь, трудно определить одним словом. В последнее время его иногда называют «старообрядческим сообществом», что в принципе также неверно, как считать «Бродвейскую группу» «еврейским сообществом». «Старообрядцами» себя называли самые разные религиозные направления, в том числе не имевшие никакого отношения к русской православной традиции. Многие из представителей тайного сообщества, о котором пойдёт речь, были выходцами из беспоповских согласий. Раскольники-беспоповцы не признают церковных таинств, церковной иерархии, имеют существенные отклонения от догматов Православия, а некоторые из них фактически переродились в опасные секты. Никакого отношения к православию старого обряда беспоповцы не имели и не имеют. Поэтому называть исследуемое сообщество «старообрядческим» неверно. Правильнее было бы именовать членов этого сообщества протестантами восточного обряда.
Главным объединяющим положением этого сообщества была непримиримая ненависть к царствующему Дому Романовых.
Русский царь в глазах раскольников был антихристом. Служить «антихристу» означало для них страшный грех. Поэтому раскольники были готовы служить любым врагам русского царя. Солдат-дезертир 22-го пехотного запасного полка О. П. Смирнов в январе 1917 г. обратился к своим собратьям с воззванием, в котором заявлял, что считает русского царя антихристом. «На сем основании мы не должны признавать власти антихристовой нашего российского императора, которого Священное Писание признаёт антихристом, ни молением за него, ни исполнением повинности военной службы.
Предание свидетельствует, что сия война есть последняя перед кончиною мира, погибнет царство антихристово, и у нас в России больше царя не будет. Этот последний царь Никола»{126}.
Особую опасность представляли, конечно, не эти простые раскольники, а представители крупного капитала — выходцы из беспоповских согласий и сект. Как верно пишет Н. Михайлова: «Излагать историю „буржуазной“ революции в России, не обращая внимания на конфессиональную принадлежность этой буржуазии, тогдашних „олигархов“, значит сознательно или по неведению замалчивать наиболее существенное в побудительных причинах к свержению царя и разрушению монархии»{127}.
Однако трудно говорить о «конфессиональной принадлежности», к примеру, А. И. Гучкова или А. И. Коновалова, один из которых был выходцем из семьи федосеевцев, а другой — т. н. «Спасова Согласия». Никаких догматов даже этих религиозных объединений ни Гучков, ни Коновалов не придерживались, но пользовались их связями и возможностями. Поэтому термин «старообрядчество» служит неким «приличным» прикрытием «неприличных» имён типа «сектант», «либерал» или «революционер». Так, один из хулителей русской монархии и потомок А. И. Гучкова А. И. Гучков-Френкин пишет: «Не подлежит сомнению, что связь Гучковых, Рябушинских и многих других купеческих семей со старообрядчеством сыграла огромную роль в том, что почти все они оказались в либеральном лагере и считали своим долгом участие в борьбе за гражданские свободы. У них были расхождения в тактике и методах этой борьбы, и конечные цели они представляли себе по-разному. Но старообрядческие гены способствовали их воспитанию именно в этом духе»{128}.