Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
Шрифт:
Любой человек имеющий представление о церковном старообрядчестве, знает, что никакого духа «либерализма» там нет, а дух этот свойственен некоторым беспоповским сектам. Именно эти секты и становились союзниками революционеров.
Раскол заставил как старообрядцев, так и раскольников-беспоповцев выработать свою тайнопись, свои шифры, условные знаки и так далее. Эти знания не могли не привлекать революционеров-конспираторов, которые поддерживали с раскольниками тесные связи. Однако использование этих тайн раскольников и сектантов вовсе не всегда означало, что использующие их революционеры принадлежали к этим расколам и сектам. Эти связи позволяли революционному подполью пользоваться значительными денежными средствами сектантского сообщества.
Конечно,
В начале ХХ века враги императорского строя делали ставку на тесное взаимодействие со структурами, имеющими конфликтные отношения с законом и социально-религиозным устройством Российской империи. Идеальным для проникновения разрушительных идей в самую гущу народных масс являлось сектантство. Расшатав религиозные устои общества, дезориентировав широкие слои населения, оторвав их от православия, сектанты пытались лишить власть, имеющую в России сакрально-религиозный характер, главной её опоры: широкой поддержки народных масс. Современники отмечали необычайный рост сектантских общин и интереса к ним в конце XIX — начале ХХ века.
Будущий обновленческий иерарх А. И. Введенский писал в 1913 г., что сектантство «широкой волной разлилось по Руси. Оно с каждым днём растёт и усиливается».
В начале ХХ века ранее разрозненное сектантство стало приобретать организованные черты. Протестанты Запада и протестанты Востока искали возможность поддержать друг друга. Кроме того произошло объединение тайных организаций Запада, русского сектантского сообщества и оппозиционно-революционных организаций России. В преддверии революции 1905 г. в США под эгидой представителя Бродвейской группы Ч. Крейна прошла встреча между будущим лидером кадетской партии П. Н. Милюковым и главой российских баптистов И. С. Прохановым, который был выходцем из секты молокан{129}. П. Н. Милюков сказал И. С. Проханову, что «Россия нуждается в доброй революции». И. С. Проханов добавил: «Россия нуждается в доброй реформации»{130}.
Революция и реформация, то есть уничтожение самодержавного строя и Русской Православной Церкви — вот что объединяло баптистов и кадетов.
В 1911 г. американский Конгресс организовал визит в США делегации российских баптистов во главе с их лидером В. Г. Павловым на проходивший там Всемирный собор баптистов. Приём им был оказан на самом высоком уровне, включая президента У. Тафта{131}.
После этой встречи, между кадетами и баптистами налаживаются тесные связи и взаимодействия. В. Г. Павлов писал в своём дневнике 10 февраля 1906 г.: «Был на собрании конституционно-демократической партии. Записался членом и участвовал в выборах бюро. Вместе со мной было несколько братьев»{132}.
Русские баптисты получали значительную помощь не только от американских, но и от немецких «братьев». Последние, несомненно, были связаны с германской военной разведкой. Из донесений Охранного отделения порой трудно было понять, на кого ориентируется та или иная сектантская организация. Уверенным можно быть в одном: она работала против России.
Крайне опасной раскольничьей сектой была секта «Новый Израиль», главой которой был В. С. Лубков. Сделавшись лжехристом, В. С. Лубков объявил себя «вождем новоизраильского народа», «царём 21 века», «сыном светлого эфира», которому «вручены премудрость и власть по всей земле». На 1912 г. секта «Новый Израиль» насчитывала 3012 человек.
Опасность «лубковцев» заключалась в том, что эта секта приобрела влияние среди кубанского казачества. Это сыграло большую роль в дни февральских событий 1917 г. Большевик В. Д. Бонч-Бруевич, тесно связанный с сектантами, вспоминал, что 25 февраля 1917 г. к нему явилась группа кубанских казаков, служивших в то время в Петрограде. Это были представители секты «Новый Израиль». Они сказали Бонч-Бруевичу, что «клянутся употребить все усилия в своих сотнях как лично, так и через своих товарищей, чтобы ни в коем случае в рабочих не стрелять и при первой возможности перейти на их сторону». В знак доказательства своей принадлежности к секте они «отдали мне земной поклон по особому израильскому сектантскому способу — поклон рыбкой». Бонч-Бруевич знал этот ритуал хорошо исследованной мной секты. Казаки-сектанты перед уходом сказали Бонч-Бруевичу: «Стрелять не будем, а перейдём на сторону народа»{133}.
В. Д. Бонч-Бруевич играл важную, но пока ещё не исследованную роль посредника между сектантским сообществом и революционным подпольем.
В. Д. Бонч-Бруевич был активным пропагандистом сектантства. Он издал целую серию книг по истории и изучению русского сектантства, где доказывал, что оно стоит гораздо выше господствующей церкви. Бонч-Бруевич высказывал уверенность, что сектантство победит Церковь Христову.
В. Д. Бонч-Бруевич был связан не только с лубковцами и богомилами, но и с толстовцами, и с духоборами. Он проходил по оперативным материалам Главного жандармского управления и Охранного отделения{134}.
Любопытно, что в подробных справках на Бонч-Бруевича ни слова не говорится, что его родной брат генерал-лейтенант М. Д. Бонч-Бруевич занимался вопросами контрразведки на Западном и Северо-Западном фронтах!
В. Д. Бонч-Бруевич и А. И. Гучков весьма плодотворно сотрудничали и обменивались информацией. Гучков, говоря о Распутине, сам признавался в этом{135}. Более того, по сведениям Г. М. Каткова, именно В. Д. Бонч-Бруевич познакомил А. И. Гучкова с Г. Е. Распутиным{136}.
К 1917 г. сектантское сообщество выработало идею создания некой сектантской лжецеркви. Именно с этой целью шло создание единой сектантской идеологии, которая смогла бы преодолеть различия между отдельными сектами. Фактически происходило объединение западных и восточных тайных оккульт ных сектантских течений в один сектантский интернационал.
Особую опасность представляло то обстоятельство, что выходцы из раскольничьего и сектантского мира стали основой молодого крупного русского капитала и купечества. Последние к началу ХХ века сконцентрировали в своих руках огромные финансовые средства. Ими были созданы свои коммерческие предприятия, а затем и банки.
Обладая большими деньгами, большим влиянием и большими возможностями, представители раскольничьего капитала начали играть заметную роль в общественной, а затем и политической жизни страны. Морозовы, Рябушинские, Гучковы, Третьяковы, Второвы, Мамонтовы, Солдатенковы, Коноваловы стали известны всей стране как финансисты, меценаты, промышленники, общественные деятели. При этом их продолжали ошибочно именовать «старообрядцами». Сами раскольники также придерживались этого термина. В результате термин «старообрядцы» до сих пор некритически применяется историческим сообществом. Доктор исторических наук Ф. А. Селезнёв пишет, что «капиталисты-старообрядцы были одной из наиболее организованных и экономически сильных частей делового сообщества царской России. Проявляли они и заметную политическую активность»{137}.