Круиз 'Розовая мечта'
Шрифт:
Алла с сомнением стояла в дверях, преграждая мне вход в операторскую.
– Может, тебе сегодня отпроситься? Гера отпустит, он в женские проблемы очень вникает... Пойди-ка ты, мать, лучше по магазинам пройдись, купи себе что-нибудь вкусненькое или красивенькое.
Я скорбно взглянула на Аллу и тяжело вздохнула. Если уж она не поняла, насколько воротит меня от вкусненького и сладенького, да и от себя самой, не стоит объяснять. Уж лучше с алкоголичкой какой-нибудь пообщаться. Объяснить ей, что похороны неверного супруга, которого
Когда я вошла в свою кабинку, телефон уже звонил.
– Вы на месте, Владислава Георгиевна?
– Хихикнул в наушниках голос Зои.
– А то к вам с утра благодарные пациенты пробиваются. Соединяю.
– Я просто не знаю, какой повод придумать, чтобы вновь записаться к вам на прием. __ в голосе Юлия слышалась обреченность.
– Занимать рабочий телефон придуманными историями неэтично, а встретиться со мной вы отказываетесь.
– Что-то не так, Юлий?
– Да все, все не так! У меня все из рук валится, я противен себе... Ай, да кому это интересно!
– Вы правы, никому, кроме очень близкого человека.
– Я усмехнулась про себя совпадению настроений доктора и пациента и приняла свой совет к сведению: сегодня же поплачусь в жилетку Сергею.
– Нет у меня близкого человека. Каким-то образом в последнее время им стали вы... Только не такая, как были вчера... Если бы я знал, что вы такая, то не посмел бы откровенничать. Вы ввели меня в заблуждение, доктор, своими сединами и старческой дальнозоркостью.
– Простите, Юлий, этот телефон не для подобных бесед. Очень сочувствую вашей депрессии и одиночеству. Но взрослому мальчику придется научиться выбираться из хандры самостоятельно.
– Умоляю, не вешайте трубку. Мы должны встретиться. Не знаю - зачем. Убежден, что иначе невозможно.
– А вы, к тому же, - капризный и очень настойчивый. Но мы не станем встречаться. Поверьте, Юлий, я - не лучший вариант "дружка" для задушевных бесед. Вне службы - у меня свои проблемы и общение со мной далеко не всегда доставляет удовольствие. Поищите и вам обязательно встретится человек, который станет близким. Только не стоит искать среди "дорогих девочек". Прощайте и желаю удачи.
Я повесила трубку и уставилась перед собой - в мутный квадрат большого окна, сплошь забеленный метелью. Мне не стало легче, напротив. Разговор с Юлием добавил горечи, словно вместо желанного успокоительного разжевала таблетку хинина.
Вечерняя смена, как обычно, принесла серию бесед с людьми только что выпившими или неудачно "добавившими". Ночью и рано утром больше звонит интеллигенция, отчаявшаяся уснуть после большой дозы снотворного или попытки заглушить печальные размышления реланиумом.
Отработав смену на "автопилоте", я, как всегда, позвонила Сергею. Обычно он встречал меня у гаража, не позволяя ночью одной проходить двор и, особенно, заходить в подъезд.
Дома ответил
– Добрый вечер, я жду вашего звонка, Владислава Георгиевна. Обещал Сергею поработать вашим кавалером. Через пятнадцать минут буду у вашего дома. Может быть, лучше заехать за вами?
– Нет, нет, спасибо...
– Геннадий. Меня зовут Геннадий Николаевич. Тогда - до встречи.
Все это меня насторожило. Я привыкла, что у Сергея бывали неожиданные "командировки", но он обычно находил возможность предупредить об этом. Страх за его жизнь давно стал привычным, как у жены летчика или милиционера. Но иногда что-то темное, похожее на дурное предчувствие, поднималось из глубины души. К счастью, опасения меня почти всегда обманывали - их было гораздо больше, чем плохих происшествий в реальности. Да и Сергей умело наигрывал спокойствие и беспечность, не давая почувствовать, как тревожится за меня. Вначале он категорически восстал против моей работы в ночную смену, но я настояла, объясняя, как боюсь всяких преувеличений. Ведь отправляются же домой в двенадцать ночи другие женщины та же хрупкая Алла и даже эффектная, яркая Зойка.
Сегодня они разбежались чуть раньше, не дождавшись результатов моих переговоров с "охранником" Геннадием. Я вышла к пустынной стоянке и сразу же увидела свой припорошенный снегом автомобиль. "Придется отогреваться и подождать, пока стает снег. Зачем только этого мужика Сергей ко мне привязал - будет ждать теперь битых полчаса на морозе", - подумала я, отпирая дверцу, и тут же увидела темную фигуру, двинувшуюся ко мне из подворотни. Не успев перепугаться, я узнала в мужчине Юла.
– Фу! Кто же приходит к доктору в полночь? Вы испугали меня. Садитесь.
– Я распахнула дверцу рядом.
– Слишком холодно стоять на ветру.
– А кто, интересно, позволяет такой женщине бродить в темных переулках в полночь и в норковом жакете?
– Он сел рядом и я включила печку.
– Это обычная синтетика.
– Соврала я.
– А здесь, за углом милицейский пост, а вон там - круглосуточное кафе. Место далеко не пустынное... Зачем вы пришли? Может, вас-то мне и надо бояться больше всего?
– Не знаю. Просто было ясно - если не увижу вас - не усну, а тихо сойду с ума.
– Он сказал это так тихо, что я не была уверена в правильности услышанного. Возможно, мне это только показалось.
Юл сжался на сидении, опустив голову и спрятав руки в карманы куртки. Под воротником не было шарфа и я физически ощутила, как он продрог. Второй раз я увидела этого парня и снова меня поразило чувство его неуместности в зимней, разбойно-деловитой Москве. От него исходило ощущение холода и одиночества. Как от потерявшей хозяина собачонки. Заблудился во времени. Он был "человек не отсюда".