Круиз самодовольного амура
Шрифт:
Теперь Алена не перебивала старушку, вместо этого она старательно прислушивалась к неровному бормотанию Тимофеевны. Похоже, что старушка считает смерть Насти и Романа наказанием за какое-то зло, которое эти двое совершили в отношении ее самой или ее покойного мужа – Пети. По словам Риммы Георгиевны, своего мужа эта странная старушка очень любила и после смерти Петеньки, вероятно, получила серьезный нервный срыв, который сейчас снова дал о себе знать.
– Тимофеевна, – как можно ласковей и спокойней
Она где-то читала, что с людьми, пострадавшими психически, нужно общаться как можно деликатнее. Неизвестно, как это бы сработало с настоящим сумасшедшим, но на Тимофеевну ласковая речь подействовала благоприятно. Старушка обмякла, вроде как взгляд у нее сделался более осмысленным, и она позволила Алене поднять и увести себя прочь.
Двигались они очень медленно главным образом по вине Тимофеевны, которая каждый шаг делала, словно бы сомневаясь, стоит ли вообще двигаться.
Но неожиданно она повернула голову и снова взглянула на Алену:
– Думаешь, я сумасшедшая? – спросила она у нее. – Нет, я не сумасшедшая. Я просто смерть видела и знаю, что там после смерти тоже жизнь будет. И даже лучше, чем тут.
– Откуда знаете?
– Мне Петя об этом сказал.
– Ваш муж?
– Да, приходил он ко мне. Плохо мне на душе было, как он умер. Видать, почувствовал мой Петенька неладное, вот и наведался ко мне. Сказал, что все у него там хорошо. Домик мне наш будущий показывал.
– Домик?
Но Тимофеевна, не обращая внимания на Алену, восторженно продолжала рассказывать:
– Вот помру, так, Бог даст, вместе с Петей там в домике жить будем! Симпатичный такой домик, стены у него снаружи белые, известкой обмазанные, ставенки красные, на крыше труба. И цветы повсюду. И у дома, и за домом, всюду! Я ведь цветы очень люблю. Петя мой это хорошо знает. Весь дом цветами усадил, специально, чтобы тебя порадовать, так мне и сказал.
Алене окончательно стало ясно, что у старушки, что называется, уехала крыша. Но не бросать же ее теперь только потому, что она несет всякую ерунду? Уж взялась доставить бабку до кровати, надо тащить.
Алена попыталась ускорить шаги, но Тимофеевне это не понравилось.
– Не торопись ты! – произнесла она чуть ли не с досадой. – Поговорить хочу с тобой. Посоветуй, что мне делать? Знаю, что еще один человек умереть должен, чтобы я к Петеньке моему могла отправиться, а не хочу этого.
– К мужу не хотите? Правильно, чего туда торопиться! Успеете еще!
– Нет, к Пете я хочу, – возразила старушка. – Не хочу, чтобы смерть сюда снова пришла. А она идет… идет к нам, близко уже. Потому и страшно мне так.
Алене и самой уже сделалось не по себе. И дернула ее нелегкая взяться помогать Тимофеевне! Сидела
– А кто хоть умрет-то?
Алена не ожидала, что старушка ей ответит.
Но она откликнулась, тихонько, так что Алена едва расслышала, произнеся в ответ:
– Обидчик мой.
– А кто он? Имя его сказать можете?
– Римма знает, – совсем уже тихо отозвалась Тимофеевна. – Она все про меня знает.
Тут силы совсем оставили старушку. Она замолчала и повисла на Алене бесформенным кулем. Надрываясь, Алена доволокла Тимофеевну до комнаты Риммы Георгиевны и постучала в дверь.
– Кто там?
– Я привела вашу подругу, ей что-то опять не по себе.
Было слышно, как у Риммы Георгиевны что-то упало, а сама она вскрикнула. Через мгновение дверь отворилась, и на пороге Алена увидела тещу министра. Лицо у нее было искажено от волнения, которого Римма Георгиевна и не пыталась теперь скрывать:
– Все утро Ираклия со мной была, ни на минуту ее от себя не отпускала, а как от следователя вышла, смотрю – нет ее. Искала, звала – нет. Где вы ее нашли, душенька?
– Внизу, в холле, где мы все собирались.
– Выходит, она была у другого следователя, – произнесла Римма Георгиевна.
– Могу я положить ее?
– Она снова что-то говорила? У нее был приступ? Да не молчи ты!
Римма Георгиевна так волновалась, что, сама того не замечая, перешла с Аленой на «ты».
– Был приступ, – подтвердила Алена. – Только чего вы так волнуетесь? Сами же говорили, что это ничего не значит.
– Заведи ее, – коротко распорядилась Римма Георгиевна. – И на кровать уложи. И одеялом укрой.
И когда Алена выполнила все эти указания, она осведомилась:
– Что она на этот раз говорила?
– Смерть предрекла.
– Кому?
– Обидчику своему.
– Ах, вот оно как!
И Римма Георгиевна замолчала. Вид у нее был растерянный и испуганный. И Алена решила спросить:
– Неужели вы в это всё верите?
– В то, что предсказания моей подруги сбываются? Верю.
Алена с сомнением взглянула на Римму Георгиевну. Эта женщина казалась ей на редкость здравомыслящей и даже суховатой. Вот уж про кого Алена бы никогда не подумала, что она может верить в мистику, так это про нее!
– Но почему?
– Потому что предсказания Ираклии сбываются. Уже были случаи.
– Всегда сбываются?
– Всегда.
Алена молчала, не в силах уразуметь, правду говорит Римма Георгиевна или притворяется, с непонятной самой Алене целью водит ее за нос?
– И кто же обидел Тимофеевну? Настя? Роман?