Круиз самодовольного амура

Калинина Дарья Александровна

– Ваш муж вчера вечером чистил птичник?

– Пошел. Я другими делами занялась, а он пошел.

Инга кивнула головой. Правильно, она тоже слышала разговор супругов на этот счет. Тетя Маруся еще чуть не расплакалась от благодарности за помощь, которую собирался оказать ей муж. Вот только что-то не похоже, чтобы дядя Вова чистил птичник! Птичьего помета там накопилось изрядное количество, если дядя Вова зачем-то вчера и наведывался в курятник, то явно не для того, чтобы заниматься его уборкой.

– А когда вчера ваш муж обратно вернулся?

– Ну, через

полчасика пришел. Я еще удивилась, как это он так быстро с работой управился. Но мужик он здоровый, где я бы два часа провозилась, он и за полчаса управился.

– И как он себя вел? Успокоился?

– Куда там! Совсем ему худо стало. Про сестру свою вспоминать начал. А она уж, почитай, лет десять как покойница. Я и говорю: что ты, Володя, когда и жива Тая была, так вы с ней словно кошка с собакой цапались. А теперь-то уж чего?

– А он?

– Нет, говорит, нехорошо я себя с ней вел, прощения просить у нее хочу. Осознал, мол, как жизнь коротка. Два человека погибли. Помоложе меня оба были, а вот умерли. Так и я боюсь, что помру, а перед кем виноват, с теми не помирюсь.

– И что? Весь вечер он про свою сестру вспоминал?

– Вслух-то всего пару раз упомянул. Но мысли у него в голове на ее счет крутились, это верно. Уж я своего мужа хорошо изучила. Если чего задумает, непременно выполнит.

Розыски дяди Вовы дали результат лишь ближе к вечеру. Его удалось задержать благодаря звонку в полицию, который сделал владелец ломбарда, куда дядя Вова пытался сдать золотую брошь в виде усыпанной драгоценными камнями ветви, числящуюся среди похищенных драгоценностей Насти, и которую полиция включила в перечень вещей, подлежащих розыску.

Залесный радовался больше всех.

– Дожили все-таки! Дождались! Двадцать первый век во всей своей красе. Раньше-то о таком и помыслить было нельзя. А тут – пожалуйста! Ну, конечно, еще и фотографии, которые у нас были, они тоже помогли.

Оказывается, Залесный вовремя подсуетился. И сразу же после того, как стало известно про исчезновение коллекции драгоценностей, которая была взята Настей с собой на время брачных торжеств Евлалии, разослал по всем ломбардам и ювелирным комиссионным магазинам фотографии этих пропавших ювелирных украшений. К фотографиям прилагался запрос. И в случае, если грабитель или грабители принесли бы хотя бы одну из этих вещей или даже всю коллекцию, от владельцев ломбардов требовалось немедленно сообщить в полицию.

Конечно, всех подпольных скупщиков золота и техники, да еще специализирующихся исключительно на приобретении краденых вещей, Залесный оповестить бы не смог. Да и не стоило это делать. Следователь сделал ставку на то, что позарившийся на драгоценности человек не был профессиональным вором. И, значит, не знал лазеек опытных товарищей и мог попытаться сбыть золото Насти через одну из легально существующих контор.

И задумка Залесного сработала!

Дядя Вова был задержан оперативно прибывшим к ломбарду нарядом полиции. Для дяди Вовы это стало неожиданным и весьма неприятным сюрпризом. Он пытался доказывать, что драгоценность

принадлежит ему, даже требовал позвать в свидетели свою жену, но полицейские в ответ на его просьбу лишь рассмеялись. Тогда дядя Вова заявил, что брошь эту он нашел и шел к оценщику, чтобы узнать ее стоимость.

Но Залесный, который лучше других знал, кому принадлежала брошь и прочие найденные в птичнике драгоценности, не стал ходить вокруг да около и сказал сторожу прямо:

– Драгоценности вы украли у своей жертвы. Украли и спрятали в птичнике, где ваша жена держит домашнюю птицу.

Сначала дядя Вова все отрицал. И про птичник, который он сделал своим тайником. И про то, что, помимо броши, предназначенной им для продажи, у него имелись и другие драгоценности покойной Насти.

Но Залесный и тут не сплоховал, а мигом припечатал лжеца:

– Мы уже нашли драгоценности в курятнике. Видимо, вы плохо их спрятали, курицы раскопали и растащили их по всему вольеру.

Услышав это, дядя Вова скрипнул зубами и проворчал:

– Проклятые птицы! С самого начала не лежала у меня к ним душа. Жена их развела, а у меня руки так и тянулись шеи им свернуть. Как чувствовал, что втравят они меня в беду!

– Нечего на бедных куриц пенять, коль сам во всем виноват. Где остальные драгоценности?

– Все там. В птичнике.

– Два кольца с камнями, серьги, браслет и подвеска на цепочке с ангелочком?

– Ну да. Еще кулон и заколка там были. А брошь я на продажу взял.

– Но почему так мало? Где все остальное? У покойной владелицы была украдена богатая коллекция.

– Я ничего не крал, – покачал головой дядя Вова. – То, что вы нашли – это все. Мне только эти вещи и дали.

Сначала нашел, теперь дали! Залесный не скрывал своего недоверия к словам сторожа.

Но все же спросил у него:

– И кто вам их дал?

– Хозяйка.

– Чья хозяйка?

– Известное дело, чья… Драгоценностей хозяйка…

– Сама Настя?

– Ага. Покойница хозяйка мне это золотишко дала. Я так рассудил: хозяйка в своем праве, как драгоценностями распорядиться, правильно? Значит, взять у нее драгоценности – это не преступление никакое. Хочет дать – возьму.

– И за какие же такие заслуги Настя дала тебе кольца и прочее золото?

– А это уж наши с ней дела, – проворчал дядя Вова. – Раз дала, значит, знала, зачем дает.

Залесный хмыкнул. Ловко повернул дело сторож! У Насти теперь уже не спросишь, давала она дяде Вове драгоценности или же нет. И выходит, что проверить слова сторожа невозможно.

И Залесный вкрадчиво произнес:

– Признайтесь, это вы убили Настю? Облегчите свою совесть.

Но дядя Вова возмутился:

– Никого я не убивал! Еще чего придумали! Я – человек мирный. Что мне дали, я взял. Чего не взять, коли дают? Но я не вор и не убийца. Проверьте, если не верите. Прежде чем в сторожа податься, я всю жизнь на одном месте проработал, послужной список безупречный, характеристики мои почитайте. Нашли тоже из кого убийцу делать!

– А бежали тогда зачем?