Крупская
Шрифт:
В 1901 году впервые немецкой социал-демократии было разрешено правительством устроить шествие в день 1 Мая.
Шествие было разрешено за городом, чтобы рабочие не скапливались на улицах. Удивленно смотрели Владимир Ильич и Надежда Константиновна, с нетерпением ждавшие этого дня, на довольно большие колонны рабочих, быстро шагавших вместе с женами и детьми. Шли к загородному ресторану пить пиво. Не чувствовалось сплоченности, подъема, это была просто майская прогулка, совсем непохожая на демонстрацию во имя торжества дела рабочего класса. Разочарованные, вернулись Ульяновы домой и опять мечтали о том, что будут другие первомайские демонстрации — массовые, сплоченные, они прокатятся по всему земному шару, покажут силу единства трудящихся.
В
С приездом Елизаветы Васильевны у Крупской стало больше времени для партийной и своей собственной работы: мать взяла на себя ведение хозяйства.
В начале 1901 года пришла посылка из Кишинева, где удалось организовать типографию для печатания нелегальной литературы. Посылка несказанно обрадовала Надежду Константиновну: там была ее первая книга — "Женщина-работница" — пусть в сером бумажном переплете, на желтой бумаге — какое это имело значение. Так было приятно держать в руках пахнущую типографской краской свою книгу, плод бессонных ночей, выражение своих мыслей. Надежду Константиновну поздравили мать и Владимир Ильич.
Брошюру стали рассылать по конспиративным адресам. Организатору кишиневской типографии Л.И. Гольдману Надежда Константиновна писала: "Акиму. Дорогой товарищ! порадовали же Вы нас своей посылкой! Сделано великолепно, это заявление даже Цветова".
Вторично, уже легально, брошюра Надежды Константиновны была напечатана в России в 1905 году, в разгар первой русской революции, и сразу привлекла внимание "властей предержащих". Вологодский губернатор запросил Главное управление по делам печати, дозволена ли эта книжка к свободному обращению или она запрещена. 22 августа 1906 года состоялось специальное заседание Петербургского комитета по делам печати, где отставной тайный советник П.И. Воршев доложил: "Брошюра эта в С.-Петербургский комитет по делам печати представлена не была. Автор ее изображает бесправное и тяжелое положение женщины-работницы в России как в семье, в роли матери и жены, так равно и труженицы на фабриках и в деревнях, причем приходит к заключению, что только изменение положения рабочего класса на основах социалистического строя повлечет за собой перемену к лучшему в положении женщины-работницы".
Комитет по делам печати нашел, что в содержании брошюры есть все признаки преступления, предусмотренные статьей 128 Уголовного уложения 1903 года. Статья эта карает "за оказание дерзостного неуважения верховной власти или порицание установленного основными государственными законами образа правления". Было решено возбудить судебное преследование против автора книги — Н. Саблиной — и всех лиц, участвовавших в издании брошюры, на брошюру наложить арест. 18 сентября 1906 года Петербургская судебная палата утвердила арест. С большевистской литературой царизм обращался как с действенным, сильным, живым врагом, и о книге Надежды Константиновны не забывали. Уголовное преследование прекратили по амнистии 1913 года в связи с 300-летием дома Романовых, но 28 ноября 1914 года было принято новое постановление — уничтожить брошюру. 2 апреля 1915 года брошюра была уничтожена "посредством разрывания на мелкие
Еще в первые месяцы пребывания за границей Надежда Константиновна начинает подумывать об изучении постановки дела народного образования в Европе. В письме к Марии Александровне из Мюнхена от 11 июня 1901 года она делится своими планами: "Собираюсь я посещать здешние школы. Тут какое-то царство детей. Все к ним так внимательны, и детишки такие славные, здоровые. Я бывала в наших городских школах и невольно сравниваю и нахожу, что детям тут живется куда лучше".
С помощью жившего по соседству немецкого социал-демократа Парвуса она получает разрешение посещать государственные и частные учебные заведения. Внимательно вчитывается она в учебники, приглядывается к методике преподавания.
Как-то Надежда Константиновна одна пошла в Мюнхенскую картинную галерею (Владимир Ильич бывал там раньше). Она любила эти минуты тихого, спокойного раздумья. Она понимала живопись, умела почувствовать настроение художника, оценить его мастерство.
В одном из залов группа школьников во главе с учительницей стояла перед "Оплакиванием Христа" — шедевром Дюрера — гордостью Мюнхенской пинакотеки. Надежда Константиновна подошла ближе, прислушалась. Сплошной религиозный экстаз, умиление "страстями господними" и ни слова о начале XVI века, когда была написана картина, о тех общечеловеческих чувствах, которые так ярко сумел передать гениальный художник, чем эта картина отличается от других полотен, написанных на эту же тему. Ребята послушно и молча стояли перед картиной, и в глазах их было равнодушие, отсутствовала радость познания, общения с прекрасным. Смотрела Надежда Константиновна на серьезные личики ребят и вспоминала, как много они говорили о живописи с отцом, и Константин Игнатьевич всегда умел перебросить невидимый мостик от прошлого к настоящему и будущему. Задумчиво возвращалась Крупская домой. Она размышляла об эстетическом воспитании ребенка, о том огромном влиянии, которое может и должно оказывать искусство на формирование мировоззрения человека.
Теперь она тоже не редкий гость в мюнхенской библиотеке, она изучает труды немецких педагогов, составляет конспекты. Часто они говорят с матерью о проблемах педагогики и ее опыте воспитательницы.
К осмотру великолепного анатомического музея и немецкого музея, посвященного развитию техники, Надежда Константиновна "привлекла" и Владимира Ильича. Поражали прекрасные аннотации, систематизация и классификация материала. Но к концу осмотра Надежда Константиновна заскучала. Вся экспозиция музея была явно рассчитана на специалистов, совершенно недоступна рабочим и работницам, непонятна и неинтересна школьникам. Поэтому и пустовал музей, только редкие туристы бродили по огромным залам.
Политическая обстановка в среде русской социал-демократической эмиграции между тем накалялась. Все больше определялось размежевание различных групп.
Кое-кто из вчерашних друзей стал недоверчив, подозрителен. Так, Надежде Константиновне внушают тревогу письма Аполлинарии Александровны Якубовой, с которой когда-то учительствовала за Невской заставой. Муж Якубовой Тахтарев издает за границей журнал "Рабочая мысль". Журнал этот все больше скатывается на бернштейнианские позиции. Правда, и социал-демократы, собиравшиеся вокруг "Рабочей мысли", и другие группы понимают, что без "Искры" им не завоевать прочного положения в массах.
В октябре 1901 года в Цюрихе собирается объединительный съезд русских заграничных социал-демократических организаций. Съезжаются представители "Искры" и "Зари" (всего пять человек), среди них Ленин, Крупская, Мартов, восемь членов организации "Социал-демократ" (в том числе Плеханов, Засулич, Аксельрод), 16 человек от "Союза русских социал-демократов" (особенно активно выступали редакторы "Рабочего дела" Кричев-ский и Акимов), три члена рязановской группы "Борьба". Здесь Надежда Константиновна впервые увидела Георгия Валентиновича Плеханова.