Крушение империи
Шрифт:
— Что верно — то верно! — поддержал Григорий. — Во памятка…
Он отогнул на шее косоворотку и выставил напоказ глубокий шрам от сабельного пореза.
— …Теперь о том, что будет, товарищи, — старался не потерять нити своих мыслей Ваулин. — Вот несколько деньков назад посчастливилось мне прочитать кусочек одной статьи. Напечатана она в газете нашего Центрального Комитета, в Швейцарии. Номер пришел сюда, да не целиком, жаль, а разрезанной полоской. Взял я ее (вспомнил о Федоре и сделал паузу, чтобы случайно не проболтаться)… и вот читаю. Примерно так в ней сказано…
— А кто писал?
— Секрет, что ли?
Товарищи
— Терпение, товарищи, — улыбнулся Сергей Леонидович. — Газету, как вы понимаете, при себе не ношу. Но помню хорошо, что там есть. А там примерно вот что говорится — как раз по нашему вопросу… Думать, сказано в той статье, что мыслима социальная революция… без революционных взрывов части мелкой буржуазии со всеми ее предрассудками, без движения несознательных пролетарских и полупролетарских масс против существующего гнета, — значит, говорит наш Ленин, отрекаться от социальной революции…
— Ленин?
Было от чего всем оживиться!
— Да, Ленин это пишет. Не кто иной, как он. Ленин над такими фантазерами смеется, издевается.
— А чего на меня все смотрите, товарищ Швед? — воспротивился его взгляду Марфин сосед на сундучке. — Можно подумать… — И он досадливо пожал плечами.
— Знает кошка, чье сало слопала! — вызвав смешок, отпустил Громов по адресу заерзавшего Григория.
— Да, Ленин издевается над такими людьми, — продолжал Сергей Леонидович. — В той же самой газете. Вот, говорит он, выстроится в одном месте одно войско и скажет: «Мы за социализм», а в другом — другое и скажет: «Мы за империализм» — и это будет социальная революция!» И верно — чепуха! Сущая чепуха, товарищи. И если в девятьсот пятом году мы имели союзников — вольных или невольных, на час или на сутки, — то теперь у нас их еще больше. И с каждым днем больше будет. Вот, по-моему, это надо понять. И надо показывать им пример… пример поведения, вести за собой. Верно это, товарищ Черномор? — задевал он того. — Что надо сейчас в первую очередь делать? — шел Сергей Леонидович к концу своей речи. — Расширять движение и бороться за солдатскую массу. За крестьянских людей — иначе говоря… Вы знаете: вчера на Путиловском мы устроили митинг. Вызваны были конные жандармы для разгона. На призов рабочих проходившие мимо ополченцы бросились со штыками на жандармов и прогнали их к черту!.. Вот вам, товарищи, второй случай за неделю, когда солдаты на нашей стороне. Дождемся: и весь гарнизон выступит против режима… Карл Маркс, когда встречался с новым, интересным ему человеком, всегда сначала хорошенько присматривался к нему, «щупал зуб», как говорил. Так и мы: «щупать зуб» должны каждому факту — кого куснет он?
Ваулин допил глотками чужой чай и отошел в угол — довольный и немного возбужденный своей речью.
— Налить? — подошла к нему со стаканом в руке Марфа.
Он улыбнулся и качнул отрицательно головой.
— Что предлагаете? — спросил Скороходов: в голосе была поддержка и дружба.
— Как быть с забастовкой — я уже сказал, Александр Касторович. Ноу меня есть предложение и по другому вопросу. Пришло время выпустить газету — это мое глубочайшее убеждение. Надо подготовить всю технику этого дела, но по-настоящему обсудим ее в следующий раз…
И Ваулин только вкратце пояснил свою мысль.
Решение о судьбе стачки было принято: продолжать.
Пора было уже всем расходиться, и Сергей Леонидович заторопился: отсюда, с Крестовского острова, до Ковенского — порядочное расстояние.
Он вышел на улицу вместе с Черномором и Андреем Петровичем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Приключения Ваулина. Ирина Карабаева
Наконец-то Ириша увидела его…
Он вошел в комнату в сопровождении «дяди Фома» — нетерпеливый, с ищущим взглядом, с блуждающей улыбкой вокруг рта.
Он протянул руку ладонью вверх, и когда ее коснулись похолодевшие от волнения Иришины пальцы, он второй своей ладонью накрыл их и так минуту держал ее руку в своих руках.
Кто первый из них обоих произнес одно и то же слово приветствия?..
— Здравствуйте…
Кажется, они одновременно отвели друг от друга глаза и обернулись к молчаливому свидетелю их встречи. Асикритов ответил веселой ужимкой.
«Вы думаете, я ничего не понимаю?» — говорила она, и все трое рассмеялись.
Маленький, пучеглазый, юркий — Фома Матвеевич метался по комнате подпрыгивающим игрушечным чертиком: он собирал в свой портфель какие-то листки, газетные вырезки, рукописи, в великом беспорядке валявшиеся в разных местах его обители.
— Вы меня простите. Пожалуйста, простите, — тараторил он, — но я должен уходить. Сейчас, сейчас уйду… Дела, понимаете… У каждого свои дела, Иришенька. Ты не возражаешь, — а? — ехидно подмигивал он ей. — Я на часок… Сейчас, сейчас иду…
И, повозившись в комнате, он ушел, не попрощавшись.
— Ирина… — шагнул к ней Сергей Леонидович.
— Что? — тихо сказала она. Лицо ее было бледно и глаза опущены.
— Ирина… — мягко повторил он, приблизившись.
Она откинула голову и, вытянув быстро руки, крепко положила кисти ему на плечи. Крепко — словно сдерживала его угаданное движение.
— Нельзя?.. — так понял он и послушно выпрямил плечи.
Тогда, по-детски приподнявшись на цыпочки, она потянулась к его лицу и заглянула в него. Глубоко-глубоко в настежь открытых глазах ее светился, как будто упав внутрь, рыжеватый короткий луч смеха.
— Кому… нельзя? — обдала она его лицо теплом своего дыхания.
Ваулин не успел произнести в третий раз ее имени, — кто раньше из них почувствовал губы другого?!.
— Вот и все! — сказала она просто и обняла его за шею.
— Мы не виделись с лета, — говорил тише обычного Ваулин, не отпуская ее.
Он привлек ее снова к себе и стал целовать глаза, лоб, виски. Длинные косы, заложенные венцом, упали теперь с ее головы, и одну из них он обмотал вокруг своей шеи.
— Ну… это что делается? — краснела Ириша.
И, стараясь быть строгой, сказала:
— Отдай, Сергей, мою косу.
Ваулин в ответ поцеловал ее волосы.
— Хотя… что уж тут! Снявши голову, по волосам не плачут, — шутила она.
…Как он жил все это время? Думал ли о ней? Что дальше будет с ним? — Он коротко рассказывал о себе, Ириша слушала, но потом вдруг перебила его:
— Я порядочная свинья! Ведь я ничего вам еще не сказала о вашей дочке!
— «Вы»… «вашей»? — укоризненно смотрел Сергей Леонидович.
«Ты» не сразу далось им в этот вечер, и каждый раз они поправляли друг друга.