Крушение империи
Шрифт:
Она рассказала Ваулину все, что знала о его родных. Она заходила к ним несколько часов назад, — Екатерина Львовна просила поцеловать его в лоб.
Он выслушал ее, успокоился, — что мать и Лялька здоровы (вот с деньгами плохо только…), и тут же, из вежливости, осведомился об Иришиной семье.
Ба, вот штука: она забыла ему рассказать о самом главном-то происшествии! Ведь она-то сама была арестована, — известно ему это?.. Боевое крещение!
И, вскочив с места, Ириша стала в лицах передавать всю историю засады и освобождения
Ваулин выслушал и сказал:
— Теперь надо быть очень осторожной. Второй раз твой отец уже не поможет.
— И не надо! — зарделась она.
— Как это «не надо»?
— Разве я буду лишена твоей помощи и дружбы твоих товарищей?.. Вот и все! — сказала Ириша так же просто и убежденно, как после первого поцелуя.
Это был ответ для Ваулина сразу на несколько невысказанных вопросов. Он еще только собирался их осторожно ставить, он думал о них не без волнения: «Понимает ли, что может ее ждать?» — но вот ключ найден — двери не ломаются: все разрешено как будто с предельной, радующей ясностью, — подумал Сергей Леонидович с благодарностью.
— Мы будем вместе? — спросил он. — Всюду?
Она прижалась к нему и ответила:
— А теперь… помолчим. Минутку.
И провели минуту в тишине, чувствуя дыхание свое, но не видя друг друга.
Это была последняя ночь, проведенная Ваулиным в Лесном, на складной кровати у «цесарок».
На следующий день, как условлено было вчера, он пробрался на Васильевский — к служившему на Большом проспекте Озолю: тот должен был вручить Сергею Леонидовичу для нужд ПК несколько случайно приобретенных «железок». Это было настоящее богатство!..
(Существовало в подполье три категории паспортов: «железка», «копия» и «фальшивка». «Железка» — вид на жительство некогда здравствовавшего обладателя, после смерти которого мещанские старосты, а в деревнях — волостные писари, славившиеся взяточничеством, продавали эти паспорта. Такой вид на жительство ценился очень дорого. По нему можно было жить весьма долго и спокойно. В столице установлен был порядок, в силу которого при прописке снималось три копии: одна для старшего дворника, другая шла в адресный стол, а третья — в то место, откуда был выдан «вид», — с секретным запросом полиции: существует ли такое лицо? Конечно, ответ от взяточников получался положительный.)
Получив от Черномора широкий конверт с «железками», Сергей Леонидович, сопровождаемый до двора товарищами, вышел по черному ходу из кооператива.
Было пасмурно, силился упасть вялый, недолговечный снежок. В выбоинах двора было полно грязи. Она и так уже набилась в рваные, хлюпающие галоши Ваулина и сулила простуду.
Он подумал об этом сейчас и, сделав несколько шагов, остановился: на прилавке кооператива он видел галоши, пусть Черномор устроит ему эту покупку. И Сергей Леонидоьич повернул обратно.
Он хотел уже потянуть на себя обитую железом дверь черного хода, как она в этот момент открылась, заслонив его со двора, потому что, боясь быть ушибленным, Ваулин отскочил в сторонку.
Побежал и скрылся за поворотом к арке шустрый человек в серой бекеше.
Минуту назад, разговаривая с Озолем, Ваулин заметил этого человека в магазине: у «бекеши» сильно косили навстречу друг другу глаза — так, что они всю жизнь, казалось, без напряжения видели всю нижнюю половину разъединявшего их длинного носа.
«Что-то украл, наверно…» — почему-то подумал об убегавшем Сергей Леонидович и вошел в кооператив.
Черномор был удивлен.
— Ничего не произошло, — успокоил его Ваулин. — Устройте мне, Ян Янович, пару галош подходящего размера.
Через три минуты они поблескивали на его ногах, шагавших по проспекту.
Путь домой лежал через Петербургскую сторону. Сергей Леонидович свернул на малолюдную Девятнадцатую линию, решив пройти ее до конца, до Малого, и оттуда переправиться по Тучкову мосту.
Проходя мимо госпиталя Финляндского полка, он невзначай обернулся и почти сразу же увидел человека в серой, с лисьим воротником, бекеше.
«Дважды встречаешь — не верь, трижды — спасайся», — такова была поговорка в подполье, и Сергей Леонидович насторожился. Конечно, все могло на сей раз оказаться случайностью, но…
Пересекая Средний, он снова оглянулся: «бекеша» следовала по пятам.
Предстояло выяснить ее намерения, — Сергей Леонидович изменил маршрут и перешел на левую сторону проспекта. «Бекеша» свернула туда же, только на правую панель. Но косоглазый шел теперь не один: рядом с ним шагал, разговаривая, какой-то человек в коротком темном пальто, в высоких русских сапогах, с палкой в руке.
«Откуда он взялся? Вероятно, шел Девятнадцатой линией, и я не обратил на него внимания», — подумал Сергей Леонидович.
Он все еще не выбрал, куда держать путь. Одно для него стало ясно: если это шпики, то они «брали» его в кооперативе. До того — он как будто не замечал за собой слежки. Но шпики ли все-таки?
На углу Восьмой он сел в вагон трамвая, шедшего к Дворцовому мосту, в центр. И тотчас же человек с палкой на ходу вскочил в прицепной — на первую площадку, а «бекеша», замешкавшись, — на вторую. Теперь уже не было никаких сомнений: Ваулина преследовали!
На второй же остановке сквозь стекло двери он увидел косоглазого, очутившегося на площадке вагоновожатого.
«Ого!» — встревожился Ваулин. Он понял: за ним не только следят, но хотят сразу же «взять» при первом удобном случае.
Медлить уже нельзя было, — Сергей Леонидович, в нарушение всех правил трамвайной езды, протискался на заднюю площадку, отбросил незаметно для стоявших тут железную застежку, скреплявшую обе половинки заградительной решетки, и выжидал минуты, когда открыть, ее и выскочить.