Крушение лабиринта
Шрифт:
Закатные лучи высвечивают меж колонн белый плащ.
Богиня Айра медленно идет вдоль террасы.
Ее очерченное тонко лицо задумчиво и спокойно. И кажется слегка простоватым. Подобное выраженье можно заметить на лицах тех, кто не сомневается, что в данный момент – один; и очень хорошо при том знает, что уединенье его не может никаким образом быть нарушено.
– Айра!
Богиня оборачивается, вздрогнув.
Она не в состоянии верить, что этот оклик и вправду был.
«Здесь этого не могло случиться! Послышалось».
А между тем еще звенят отголоски эха. Причудливый каскад стихающих постепенно отзвуков. Такой дают коридоры – ветвящиеся проходы внутри скалы, ступенчатые,
– Айра!
Знакомый голос произносит ее имя звонко и радостно.
Как приветствие.
Не только, что как приветствие, даже – как откровение!
Но этот переплеск эха… И темнота. И то, что вдруг оно разрушено вот, сокровенное девственное молчание, веченствовавшее здесь! Все это вместе порождает привкус угрозы.
А в полутьме портала растет уже белое пятно. Становится бегущей фигурой…
– Тессий?! Откуда ты…
Он останавливается около нее.
«Его не может быть здесь!»
Здесь вообще не может быть никого, кроме лишь нее, Айры. Она здесь больше, чем королева, потому что вот это здесь – большее для нее, чем любое земное царство.
Исконная земля одиночества… «Какие странные у него глаза! И что-то изменилось еще». Да, что-то бесконечно изменилось в облике хорошо, вроде бы, знакомого бога.
Полно! Да кто это перед ней? Искусства разнообразны. Действительно ли она сейчас видит Тессия, или это…
Он переводит чуть сбившееся дыхание, улыбаясь.
– Айра.
Его глаза не отрываются от ее лица.
– Айра… Когда я слышу теперь твой голос… Ты спрашиваешь, откуда я? Тот уровень отстоит от нашего, может быть, на несколько мирозданий. О этот нескончаемый Лабиринт! Никто и никогда не узнает, как он пространен! Я повидал такое его лицо, Айра, о каком не ведают боги. И я б назвал этот уровень… охотящиеся стены. Там… интересно: промедли одно мгновение – и крошево из твоих костей станет пищею хищных трещин! Покуда сохраняешь присутствие духа – жив. Но, рано или поздно, жажда, усталость, голод… заставят тебя промедлить!
– Как ты оказался здесь, Тессий?
– Сам этого не могу понять. Как только хватило сил на обратный путь? Выдержать… не оступиться и выбраться через этот кошмар – к тебе. Может, меня спасло, что все остальные чувства были притуплены. Все мысли сведены к малому. Сделать вот этот шаг… избегнуть надвигающегося лба этой глыбы… Я не смотрел дальше следующего мгновения. По узкому бревну может перейти пропасть тот, кто не погружает взор в бездну. Как только миновала непосредственная опасность – я сразу же упал и забылся. Может быть, еще и потом была какая-то мне дорога, но не могу припомнить о ней что-либо определенное. Ясная память начинается лишь с того, что вот: лежу и смотрю в зенит. И вижу расположение звезд и узнаю лицо полночи нашего мироздания. И понимаю, что я, наконец, вернулся. Что я увижу тебя! Что я на Блаженном Острове… Коса… полночь. А к первому лучу солнца я добрался в долину Лоз. Ужасно мучила жажда. Озеро… я наклонил голову к его зеркальной поверхности. И тогда… Айра… я не узнал этого – седого, с алмазным взглядом, глянувшего из глубины.
– Понимаю. Я тоже привыкала к новой себе. Обрести Искусство… ведь это словно третье рождение! Я даже в то время думала: почему говорят о втором и первом – о третьем нет? Но, впрочем, это можно понять. Ведь первое и второе – это события, касающиеся и еще кого-то. Первое твое рождение творят боги. Второе – боги и ты. Но третье – только сама. И пройденный Лабиринт… И… незачем – произносить вслух.
– Мне так легко с тобой, Айра.
– А мне… не знаю! Мне хорошо с тобой… но
– Я вижу тебя теперь сквозь любые стены и расстояния. Я видел тебя сквозь вселенные. Это – дар, который мне оставил мой путь. А пролегал он в местах, где Лабиринт вырождается, где он болен. Да, болен и, вероятно, уже безумен. Но даже и такой Лабиринт, оказывается, способен еще дарить. Поэтому я только и выжил. Искусство вдруг раскрылось во мне внезапно и принесло спасение. Когда уже моя самая глубина почувствовала: всё, никакого выхода больше нет, конец! И либо вот сейчас во мне проснется нечто предельное… то, чего я сам в себе еще не знаю в лицо… либо – смерть…Тогда оно и свершилось! Оранжевого сиянья луч вышел из моего сердца и, проницая стены, указал путь. Из окружающего кошмара – на волю. И я пошел, следуя направленью сего луча. И гибельные места постепенно остались позади… Айра! Он, этот луч, пронизывающий миры… сейчас – он длиною в локоть. Потому что он упирается в твое сердце! Он связывает мое сердце и твое. Это – нить, которая выводит из распадающегося, безумного Лабиринта. Ты… видишь ли ее, Айра?
– Я не совсем понимаю, Тессий. Наверное… ты наконец обрел подлинное свое Искусство? Не виданное еще никем? Но, если бы ты сказал, более определенно, что оно собой представляет…
– Ты хочешь определенности? Так узнай, чего не ведала еще ни одна богиня. Сейчас перед тобою лицо того, с чьим телом сочетает тебя всякая, почти, огневая ночь. Вот… И это не догадка моя! Я знаю это наверное, потому что и днем, и ночью перед моими глазами луч, связывающий наши с тобой сердца. Несоприкосновенность плащей и масок уже не может более ничего спрятать!
– Тессий!!
Всплеснув руками, она непроизвольно делает шаг назад… Еще один шаг назад, которым она безотчетно желает как бы увеличить дистанцию между собою и этим новым, которое опрокидывает вселенную… Ни она, ни Тессий не успевают понять, что этот шаг – в бездну.
Здесь обрывается в океан пол портика, не имеющего перил.
И вынесенная назад ступня Айры не обретает опоры.
И, опрокинувшись головою вниз, – она падает…
На море бурлит отлив. Неудержимое отступление вод особенно стремительно здесь, около отвесной стены утеса. Новорожденный водоворот кружит, словно раскинутые косые крылья, пенные клочья…
Богиня исчезает в потоке. И в следующий миг появляется на поверхности – волосы и плащ кружатся, мелькая в хладном кипении жуткого котла-вихря…
Почти что горизонтальный, Тессий навис над кромкой. Он держится рукою за одну из колонн, за микроскопические выступы ее гладкой поверхности, едва ли в этот миг понимая, насколько ненадежна опора.
Тессий застыл над бездной, высматривая… но ярящаяся водяная равнина уже пустынна. Средь мертвых быстрых течений зрачкам его, чающим совершенья чуда, нечего уже различить. Вихрь пены… напряженная игра струй цепенят сознание.