Крушение
Шрифт:
– Да пока нет.
– Умён. Хитришь, отлыниваешь за слушанием Баха, «Дорз» или чего там еще… А вот и твой чек. – Он подал мне конверт. – Взгляни, чтобы не было вопросов.
Я поглядел: вдвое больше, чем я ожидал.
– Лу, тут даже более чем.
– Вот и держи, далай-лама. Студия считает, что у нас сделка. К тому же ты это заслужил. Мы с тобой. Ну а я, если что, буду на связи, как ты и просил.
Вообще-то просил не я, а он. А я лишь говорил, что буду доступен, если ситуация как-то поменяется. Но на данный момент
Что примечательно: в конце пятого сеанса, за несколько часов до возвращения его матери, я спросил, нужно ли ему, чтобы я пришел к нему еще раз. В ответ Овидий пошерудил свои плашки, отстранился от меня подальше и сказал:
– Вы не делали мне уколов и давали делать то, что я хочу.
– Ну так мы договаривались.
– Теперь я вам верю. – Он перевел взгляд вниз, на плашки. – А теперь можно я буду строить? Со мной всё в порядке.
Более грациозной отставки я еще не получал.
– Договорились, Овидий, – сказал я ему. – Но если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, то могу прийти.
– Мне – нет, – рассеянно сказал он. – Может, к маме когда придете… Если будете ей нужны.
– Ты думаешь, она все-таки может меня позвать?
В ответ – пожатие плеч.
– Иногда ей бывают нужны люди.
Приступая к работе над башней, самой высокой из построенных до сих пор, Овидий произнес:
– Люди, они как бы ничего, но я в них не нуждаюсь.
Больше Лу мне никогда не перезванивал. Ни насчет Овидия, ни насчет Зельды, ни по каким другим пациентам. У меня даже закралась мысль: может, то дело как-то повлияло на наши отношения? Или ему просто перестал быть нужен детский психолог. А может, он ушел на пенсию?
Спустя месяц-полтора, все еще любопытствуя насчет состояния Зельды, я набрал ее в «Гугле» и выяснил, что сериал «Субурбия» в начале третьего сезона приказал долго жить. Труппа артистов распалась, кое-кто канул в безвестность.
И лаконичный коммент Зельды: «Это случилось».
Я продолжил поиск, но о продолжении ее актерского ремесла ничего не нашел. Впрочем, как и сведений о ее финале как личности.
Впасть в безвестность: извечный кошмар для актера. Как может с этим справляться такая ломкая натура, как Зельда?
Мою голову осаждали мысли одна хуже другой, и я отметал их как мог. В конце концов, она лечилась у Лу, а не у меня; остается надеяться, что его курс как-то ее выровнял.
Лучший из вообразимых раскладов: его психотерапия все же пошла ей на пользу и он поставил ее на ноги настолько прочно, что разочарование не может ее повалить.
Если б какая-то проблема возникла у Овидия, он дал бы мне знать. На этом и успокоимся.
Вскоре после этого стартовал бракоразводный процесс у супругов Чармли, которые взялись дербанить друг друга на части. Оба – и Джули, и Брайс – делали мне предложения с целью заполучить меня свидетелем в суде на своей стороне. Я со всей возможной тактичностью отказал. Результатом стало ледяное молчание со стороны обоих, а Робин никогда больше не слышала от Джули ни ответа ни привета; мы даже как-то раз из-за этого повздорили.
Вот вам и скромные радости бесчеловечных отношений.
Между тем после оценки Овидия Чейза прошло два с половиной года. И однажды, за беглым просмотром бюллетеня нашего медицинского факультета, я вдруг наткнулся на некролог Лу Шермана. В семьдесят три года, после продолжительной болезни (вот она, причина обрыва нашей профессиональной связи), вдова по имени Морин, детей нет, похоронной церемонии тоже, вместо цветов – пожертвования в фонд борьбы с раком.
Я позвонил с соболезнованиями на его домашний номер, надеясь, что абсолютно не знакомая мне женщина не сочтет меня навязчивым.
Автомат сообщил, что данный номер не обслуживается. Видно, не судьба. После этого я попытался забыть Лу, хотя про Овидия мне время от времени вспоминалось. Умненький, слегка замкнутый мальчик, эксперт-самоучка по строительству своего собственного мира. Может, и цельный как раз из-за того, что его мать была на грани распада.
Или же это все психологические бредни, а мальчугану просто нравилось возиться с конструктором…
В конце концов и он выпал из моей памяти. Пять лет без новостей – само по себе хорошая новость.
И тут все в одночасье переменилось.
Глава 6
Резиденция «ЛАКБАРа» напоминала ровно то, чем это строение было раньше, – комиссионка в спальном районе убогого пригорода.
Фасад состоял преимущественно из закрашенных окон – не очень разумно для заведения с психически больными людьми в этой разномастной округе. Знак у входа предупреждал, что здесь ведется круглосуточное видеонаблюдение, хотя камера явно отсутствовала. Еще одним курьезом была закрытая, но крайне хлипкая дверь со звонком.
Мне открыли без всякой проверки, и я вошел в пустой вестибюль с еще одним окном, за которым находилась регистратура. Это окно было не закрашено, а лишь припорошено пылью, и за ним виднелась согнутая над клавиатурой компьютера пожилая женщина. Слева от нее находилась дверь с надписью «Вход запрещен». Мое появление женщина заметила, но от работы не отвлекалась.
Я постучал по стеклу, и она отодвинула окошечко.
– Доктор Делавэр, – представился я, – к Зельде Чейз.
Задвинув окошечко, она взялась за телефонную трубку, а затем снова занялась печатанием.