Крушители планет
Шрифт:
— Хазрах опп ирикик! — прорычало существо. — Ты чья быть? Ты моя напугать до чешуя! Что надо быть?
— М-меня прислал Эмказиз, — пролепетал Уэверли, импровизируя.
— А, так тебе босс быть надо.
— Ну да, точно. Я хочу видеть босса.
— Тебе какая босс? Спаривать, кормить, отдыхать, награждать, наследный или тот, кто заставлять? — Чужак выкинул за борт огрызок синей сигары.
— Э… босс боссов… самый главный.
— Балвовац внутри, репетировать вторая сцена. Твоя слыхать, что случиться на берегу?
— Вообще-то, я прямиком
— Как там метеориты зажечь?
— Крайне зрелищно. Кстати, а скоро все начнется тут?
— Через пять минут.
— Спасибо.
Уэверли прошмыгнул мимо ходячего ужаса и добрался до освещенного дверного проема в пятидесяти футах от угла рубки. Наверху, невидимый из-за прожекторов, что заливали светом палубу, кто-то пронзительно вопил. Стоило Уэверли подойти к двери, как показались два существа. Одно, вооруженное, выступало на шести ногах и смахивало на трехфутового синего краба, а другое выглядело как семифутовая колонна прозрачно-желтоватого желе.
— Стоять, внутрь нельзя! — скомандовал краб. — Ик ирикик опсрок, сам знаешь!
— Погоди-ка, Сол, — произнес желеобразный тип голосом, напоминавшим запись на старом магнитофоне. — Разве ты не видишь, что он прибыл с места событий? Вон как наряжен!
— Паршиво у него получилось. Никого не обманет.
— Чего тебе, а? Говори быстрее. Балвовац готовит запуск.
— Ип орикип сланк, — отчаянно выпалил Уэверли.
— Прости, я плоховато говорю по-гимпски. Лучше уж на местном, как велит босс по стилю.
— Генебракс трындит! — рявкнул Уэверли. — Пропустите, иначе всему кранты!
— Надо потолковать с Мелом насчет его гонцов, слишком много они себе позволяют. — Эти слова прозвучали уже в спину Уэверли, который гордо прошел мимо переглянувшихся и расступившихся охранников.
Он очутился в помещении, где было ослепительно светло и царила суматоха. Напротив пятидесятифутовая стена переливалась многочисленными огнями. Под нею расположились на высоких табуретах с полдюжины коротышек: оранжевые шкуры, многосуставчатые лапы дергают за рычаги. На возвышении слева круглое существо, у которого, похоже, было сразу четыре головы, выкрикивало распоряжения — во все стороны одновременно — через четыре рупора.
— Ладно! — расслышал Уэверли. — Первый, третий и четвертый — все готово! В чем заминка со вторым и пятым?
— Эй, ты! — Чешуйчатый монстр в пажеском парике с локонами всучил Уэверли стопку бумаг. — Отнеси это Балвовацу, а то он весь на слюну изошел.
Уэверли растерянно смотрел на уходящего монстра. От шума вокруг звенело в ушах. Все стремительно приближалось к финалу, и, если не сотворить чего-то сей момент…
— Всем стоять! — гаркнул он. — Нельзя этого делать!
— Сплошное расстройство, верно, парень? — прочирикало ему на ухо тучное существо слева. — Будь я режиссером этого позора, этого жалкого зрелища, я бы растопил полярные шапки. Вот где красота и размах! Наводнения, бури…
— Передайте-ка это Балвовацу. — Уэверли впихнул стопку бумаг проходившему
Чужак замешкался, выставил мембрану, фыркнул, потом сказал: «О’кей, я отнесу, отнесу» — и двинулся дальше. Уэверли последовал за ним, соблюдая дистанцию.
6
Гонец привел Уэверли в помещение, представлявшее собой круговую арену; оно изобиловало разнообразными экранами, приборами, рычагами и яркими огнями софитов; стоял неумолчный гул, сопровождавший работу техники. Вся активность, похоже, была ориентирована на подиум в центре, где возвышалось вращающееся кресло в красно-белую полоску, достаточно просторное, чтобы в нем уместилось существо с тройными конечностями.
— Где Балвовац? — спросил невозмутимый гонец у какого-то диковинного организма, сильнее всего смахивавшего на пучок тонких синих ножек под полосатой рубашкой поло.
— Он пошел на эстетический монтаж — убедиться, что там все в порядке, — трубно отрезал в ответ организм. — Отпусти мою рубашку, пока я не позвал стюарда.
— Передай ему вот это, — сказал гонец и, вручив рубашке на ножках стопку бумаг, удалился.
Уэверли поспешил спрятаться за подставкой могучего кресла, нервно огляделся, поставил ногу на подпорку…
— Две минуты, — сообщил голос из динамика. — Все операторы по местам!
— Эй, ты, у девятой камеры! Не слышал, что ли, двухминутную готовность объявили.
Уэверли обернулся и увидел мелкое существо, похожее на проволочную вешалку для одежды, только вместо крючка у существа была голова — этакое скопище разноцветных бородавок.
— Следите за языком, приятель, — предостерег Уэверли. — Меня прислал Балвовац. Я тут временно его замещаю. Э… рубильник включен?
— Самое время проверки устраивать!.. Ладно, сэр, давайте забирайтесь. Полторы минуты осталось.
Уэверли влез на кресло, устроился поудобнее, осмотрел мешанину рычагов, педалей, верньеров, переключателей и спаренных кнопок с разноцветными огоньками возле них.
— Не балуйтесь там с настройками, — потребовал бородавчатый тип. — Все уже подготовлено, я сам выставлял значения. Вам нужно лишь дать полную мощность, когда загорится световой сигнал и заряд будет на максимуме.
— Ну разумеется, — покивал Уэверли. — Не волнуйтесь, я не собираюсь нажимать вон ту зеленую кнопку, например…
— Если хотите сбежать, надо было сразу отказаться и не приходить сюда. Лучше сосредоточьтесь. Пятьдесят одна секунда, вы уже в эфире.
— А как насчет большой голубой кнопки?
— Зачем вам больше света? У народа и так глаза слезятся.
— Может, вон та желтая?..
— Экраны работают, разве не видно? Да что за напасть такая, наприсылают всяких бестолковых…
— Ладно-ладно, дерну за черный рычаг…
— Во имя Пада, вам не нужны фильтры! Сейчас же темно!
Уэверли взъерошил волосы обеими руками, потом стал тыкать пальцем поочередно в каждый верньер.