Крутой опер
Шрифт:
— Сань, — спросил Кострецов, отхлебывая пиво, — тебе, случайно, Леша никогда не говорил о своих стукачах?
Хромин изумленно на него глянул.
— Да кто ж о них говорит даже другу?
— Мало ли. Запутался я с одним своим осведомителем. А свел меня с ним Леша, он его в ГУУРе курировал. Так что, как видишь, друзья-оперы и самым ценным делятся.
Саня поправил тяжелой пятерней смоляную шевелюру.
— Это в МВД. У нас построже. Дружба дружбой… Хотя вспомнил. Об одном своем стукаче Бунчук у меня интересовался. О Яше Тундре.
— Так о нем и речь! Санек! — воскликнул Кострецов. — Тундра-то мне голову и заморочил!
— Этот может, — раздумчиво произнес Хромин. — Гений оперработы. Начинал-то он в КГБ, служил у нас сексотом. Мне ли его не знать. Натренировали на свою голову, могу рассказать…
В восьмидесятых годах по-настояшему организованная преступность была только в советской Средней Азии. Среднеазиатский криминалитет гораздо раньше, чем российский, понял: лучше покупать МВД, нежели ему противостоять. Тогда там уже сложилась четкая структура: на самом верху — воры в законе, потом «авторитеты», «смотрящие», «общаковые», «быки»-исполнители. Воры имели связь со всей местной властью, кроме КГБ. Только наша «контора» противостояла этой мафии, и в первых рядах — наши сексоты. Одним из талантливейших и был Яша Тундра… До вербовки биография его тебе нужна?
— Нет. Он меня лишь как профессионал интересует.
— Война в Афгане распахнула наши южные траницы. Среднеазиатская номенклатура через высшую криминальную знать начала конвертировать советские деньги в иранское и индийское золото. Но подступиться к ворам в законе было невозможно, потому что они вращались исключительно в своих кланах. Общаться с ними выходило лишь через «шестерок». Яше Тундре удалось сначала внедриться в низовую братву, а потом на него обратил внимание сам ташкентский «законник» Турсун. Яша ему так понравился, что он пригласил его вместе гулять новогодные праздники. Как внедряются и чем светятся в таких случаях, Серега, ты понимаешь.
— Ну да, — кивнул Кострецов. — Проворачивал что-нибудь по наркоте?
— Конечно, — сказал Саня, залпом отпив полкружки из принесенной свежей партии. — Яшин куратор возликовал от такого высокого приглашения, выделил Тундре для подарка Турсуну усыпанный драгоценностями антикварный кинжал, который в Ашхабаде у залетных домушников изъяли. Богатым дарителем прибыл в Ташкент Яша. На празднике гости подносили Турсуну деньги или золото, а Яша кинжалом отличился. И его кражу в Ашхабаде на Яшу с уважением записали. Собрались у Турсуна «авторитеты» и «смотрящие» его клана, Тундра там самым незначительным был. Турсуну, впрочем, кинжал очень понравился, и он представил Яшу как молодого, но «путевого человека». А это равносильно приближению к клану.
Хромин помолчал, покурил, восстанавливая в памяти детали тех событий.
— Да-а. Отгуляли пару дней, Турсун провел с Яшей серьезную беседу. Тундра болтался тогда в Киргизии, а Турсуна интересовали там все криминальные завязки. Поручил он Яше информировать его обо всех «об-щаковых» проблемах в республике. Провожали Яшу на вокзал братаны, но на перроне вдруг взяли его менты. Сами подсунули ему при аресте опий. Он, как там широко принято, попробовал откупиться. Да менты почему-то отказались… Наш сотрудник прикрывал Яшу, но в такой оперразработке вмешиваться не мог. Закрыли Тундру и запустили «под npecc» t били и менты, и их люди в камере — «отстойнике». Так без санкции прокурора трое суток. Яша крутой, он ментов бесперебойно лаял, когда мог говорить разбитым ртом. Наконец его выпустили. А на улице встречают Яшу те же братишки, что на вокзал доставляли. Он понял, что через ментов его Турсун проверял. С неделю отлеживался Яша на блатхате, в еще больший почет вошел как «духовой». Доверили ему отвезти килограмм опия.
— Он, вижу, действительно супер крутой, — вставил Кострецов. — Если в те годы такую закалку прошел, то на сегодняшнем московском приволье как рыба в воде.
— Ясное дело. Московские навороты для него — семечки. Яша большие дела делал и головы не терял, хотя всегда приходилось ему изображать из себя наркомана. Засылали наши его в лагерные «больнички», там он грел наркотой «путевых», набивал себе авторитет передачей «маляв» с воли. Прикры-вался-то Яша тем, что на Турсуна трудится, отрабатывал маршруты переправки гашиша в лагеря. Тогда основными потребителями гашиша были зоны Кемерова, Новосибирска, Омска, где поглуше…
— И как это Тундра за долгие годы «ходьбы по наркоте» совсем не свихнется? — удивился Сергей.
— Да мы ж своих сексотов пестуем, тренируем их психологически. — Саня улыбнулся. — Существует спецподготовка, я о ней позже скажу. Сексоты — это не шпана, а во многом действительно идейные люди. Искореняют шваль ради блага государства. Ты не путай их с ментовскими стукачами, в которые самые отбросы идут.
— Об идейности мне Яша уже говорил.
— И правильно. Он нашей школы. Так вот, собирался на юге большой груз гашиша и шел на Урал, в Сибирь, где навалом лесных лагерей. Тамошняя братва распределяла его по зонам и рассчитывалась с поставщиками лесом. Для голой Средней Азии он дороже денег. Мафия зэков и лагерной администрации гнала со своих лесоповалов левые эшелоны с доской, брусом и тому подобным на юг. Там через лесоторговые базы их реализовывали мафиози криминалитета и партийно-хозяйственного актива. Это и есть отмывка наркоденег, как сейчас называют. Яша на той трассе лично переправил два наркогруза для Турсуна… По информации Тундры было снято руководство двух лесных лагерей. Вот так КГБ чистил МВД, которому лагеря тогда подчинялись.
Саня выпил пивка, покурил, шуря глаза под густыми нависшими бровями.
— Много полезного Яша проделал. В конце восьмидесятых он в группе сексотов обеспечил нам чистку в киргизском и узбекском МВД, но самые верхи номенклатуры не смог затронуть даже КГБ. Тогда для дискредитации среднеазиатских советских баев наши организовали сеть элитных наркобарыг, где активно заправлял и Яша. Большинство детей высоких партбоссов сидело на игле. Наши и снимали аппаратурой, как они кололись и развлекались на блатхатах. Много посевов опийного мака, выявленных нашими агентами, было уничтожено КГБ и МВД. Наркобизнес задавили почти на треть, торговцы ушли в тину. Наши, Серега, думали тогда, что победили… — Хромин замолчал. Держал кружку в широкой ладони, глядя на ее заляпанное пеной стекло.
Сергей, чтобы отвлечь его от невеселых мыслей, произнес:
— Да такой суперагент, как Яша, не меньше достоин романов, чем Джеймс Бонд.
— А что ты думаешь? — серьезно ответил Саня. — Сколько таких ребят головы на заданиях сложило! На ваших зонах и в ментовских «отстойниках», «пресс-хатах» у них прикрытия не бывает.
Хромин сдержался, чтобы не сказать про милицию еще резче. Кострецова, с которым они в горной разведке всякое повидали, он выделял среди его коллег. Такой же чести Саня удостаивал и покойного Лешу Бунчука.
— А Яша-то, — улыбнулся наконец он, — от скуки на все руки. Он ведь и аналитик хороший. Накануне перестройки разгорелись свары в Казахстане и Узбекистане по хлопковым и мясным делам. Узбекский криминалитет схлестнулся с турецким, таджики — с киргизами. Тундра делал и политический анализ в кримгруппах, где работал…
— Хватит, Саня, о подвигах Тундры. А то я при следующей встрече орден ему выдам. Так что за спецподготовку он прошел?
— В конце восемьдесят восьмого года в среднеазиатских управлениях «В» Третьего ГУ КГБ начали создаваться подразделения «С» — из сексотов, зарекомендовавших себя на оперработе. В спецлагере они проходили ускоренную физическую и техническую подготовку, по сути диверсантскую. Дрессировали их крутые инструкторы Седьмого управления. Но случайно ребята стали называть себя «псами». В общем-то правильно. Не хочет человек делать опасную и кровавую работу — посылает своего пса. Сексотов в том лагере, на армейской базе под Алма-Атой, тренировали не только для того, что уничтожать грузы наркоты, изымать деньги, ценности для «конторы», но и профессионально учили убивать (на служебном жаргоне — «физически компрометировать») наркодельцов да и тех, кого есть приказ «исполнить». Все курсанты-агенты прошли там курс анти-наркотического лечения с психокоррекцией.