Крутой опер
Шрифт:
Он продиктовал Хромину адрес отделения милиции.
Экспертиза на парафин эффективна, если стрелок не успел отмыть с рук следы пороха. Их идентичность с порохом в гильзах, найденных на месте стрельбы, безупречно удостоверяет, кто именно стрелял.
Хромин заехал к Кате после того, как побывал в отделении милиции и провернул экспертизу. Они уселись с Сергеем на предрассветной кухне. Катя подала им крепкий чай.
Кострепов рассказал Сане о своем расследовании по банде Осиповского и заключил:
— То, что Осиповский попытается меня убрать, я, откровенно говоря, не думал.
— Почему? С его навыками и после покушения на Яшу, после убийства Серченко это совершенно логично. Ты же в «Фазенде» ему все выложил, разве что пальцем на него не указал.
— Убийство уж очень отчаянный шаг, и оба мы оперы утро.
— Сергей, не можешь ты забыть милицейской чести мундира! — Хромин досадливо сморщился. — Не можешь смириться, что у Осиповского того же цвета погоны, что и у тебя. Откуда такие, как ты, у вас еше остались? А киллеры банды? Один — из ОМОНа, другой — из СОБРа… На них ты не удивляешься? Тоже ведь из вашей гвардии.
Капитану не понравился тон Хромина, и он перевел разговор:
— Ну, что в отделении?
— Все нормально. Я еще эксперта из дому вытащил. Приехали на пару, там этот Устьин пустил нас к собровцу в камеру. Эксперт — за отпечаточки, собровец раскричался и в драку ринулся. Навалял я ему, чтобы ручонки спокойно обработать. Заодно и пофотографировали, а адресные данные парня возьмешь в отделении.
— Вот так нормально! — Сергей покачал головой, — Двое из ФСБ завалились в отделение, избили в камере сотрудника милиции… Дадут мне прикурить.
— Не все ж им нашего брата прикладывать. То по пьянке приколются, то еще какую-нибудь подлянку придумают. Только попадись к ним в руки. А кто этого дежурного лейтенанта и тебя тронет? До этого ли сейчас Осиповскому? А собровец уж, наверное, на край света намылился.
— Отпустили его? Что за парень?
— Отпустили, как только мы за ворота. А парень дерзкий, самонадеянный. Запсиховал не просто так. Почти на сто процентов — это он в тебя стрелял.
— Саня, — сказал Кострецов потише, чтобы не услыхала в комнате Катя, — адская это символика. Второй расстрел около Лешиного подъезда. Неужели случайность?
— Да сам об этом думаю. Ведь все так же, как с Лешей было. Два автоматчика с двух перекрестных точек. Выследили тебя именно у Кати, словно давно дорожку знали.
— Причем Бунчук с Осиповским работал, и, наверное, в одном направлении, раз потом он куратором Лешиного Тундры стал. И Леша этого майора не выносил.
За окном занималось утро.
Хромин поскреб щетину, произнес:
— Давай с киллером сначала разберемся. Тащи мне на работу гильзы от автоматов.
Он встал, приоткрыл дверь в комнату, позвал Катю.
Когда она вошла, Саня сказал:
— Спасибо за чай. Нам на службу пора.
— Ой, уже уходите? — Катя всплеснула руками. — Ничего не поели. Тогда с собой возьмите.
Она стала делать и заворачивать бутерброды. Хромин и Кострецов молча сидели, глядя на ее ловкие руки, на примятые после сна волосы. Вот так же собирала она Бунчуку, когда он ни свет ни заря срывался на службу…
Киллеров Четвертого и Шестого к Кострецову послал майор Оса от страха, что тот вот-вот схватит его за горло. Слова капитана в «Фазенде», что ищут те, кто сам убил или ограбил, прямо говорили об уверенности Ко-стрецова в причастности майора к ахлопов-скому делу. Осиповскому стало очевидно: доказать капитан это пока не может, но старается, носом землю роет.
Кострецов еще только объявил ему войну, а Осиповский ее уже вел — кровопролитную, истребляя противников и свидетелей. Если бы удалось устранить Кострецова, опасность для майора представлял лишь Яша Тундра.
Осиповского прежде всего беспокоили люди, которые могли что-то официально доказать по ограблению банка и, может быть, по деятельности его банды. Серченко был убит, но внезапно зашебуршившийся Кострецов грозил превратиться в еще более опасного свидетеля.
Майор, в отличие от Яши и Ашота, не мечтал убежать в дальние края. Он рисковал, чтобы без проблем оставить службу и по возможности незаметно жить в свое удовольствие в достатке и комфорте. Осиповский не хотел прятаться наподобие уголовников, при опасности шныряющих «на дно», «в тину». Это был не его стиль — человека власти, изучившего и испытавшего все возможности ее аппарата насилия.
Да и куда бы, к кому бы он мог податься? Блатные, ведя «другую жизнь», как называют преступный мир криминалисты, постоянно создают свое подполье: «малины», «ямы», «блатхаты», «заныры», «кутки» и прочее. Туда пускают по рекомендации заслуженного ворья или хотя бы по биографии, ознаменованной «ходками» в зону, известностью среди уголовников.
Майор Оса верховодил таким же, как сам, милицейским отребьем, мародерами, отбившимися от действующей армии. Все они были изгоями и в человеческой, и в «другой» жизни. Успешным итогом их промысла явилась бы только возможность исчезнуть, затихнуть, тайно проживая награбленное.
Для этого реального, однако все более зыбкого пути и выкладывал свои последние силы Осиповский. Ему выпало «чет-нечет», «все или ничего».
Глава вторая
Когда в лаборатории ФСБ сличили пробы, снятые с-пальцев задержанного собровца, с порохом на гильзах, доставленных Хромину Кострецовым, стала очевидной идентичность пороховых следов.
— Есть конкретный член банды! — воскликнул Сергей, получив эти данные в кабинете Хромина. — Это поважнее бывшего свидетеля Серченко.
— Какой, Серега, банды? — задумчиво сказал Хромин. — Ну возьмешь ты этого собровца, даже расколешь. А он упрется в то, что стрелял в тебя по случайному «заказу». Подрабатывал, мол, к невысокой милицейской зарплате. Заказчика знать не знает, сговаривался с посредником, который тоже неизвестен, так как связывались только по телефону. И о том, что ты капитан милиции, он также якобы не в курсе — охотился за безымянным по фотокарточке.
— Если собровец в покушении на убийство признается, зачем ему Осиповского и его дела покрывать?