Крутой опер
Шрифт:
Сев в «ауди», он почувствовал себя любовником, несущимся на выстраданное свидание. Так что, занятый переживаниями, не мог обратить внимание на «жигули» Кост-рецова, прилепившиеся к нему в хвост.
Добрался до «Фламинго» Ашот к вечеру, подкатил к своему дому на участке 3. Оставил машину у забора, прошел в дачу. Там, в тайнике, в одной из толстых стен, хранились заветные пачки баксов.
Ашот умел обращаться с тайником на ощупь. Не зажигая света, он выставил доски. Погладил целлофановый бок денежной упаковки, взрезал ее ножом с краю. Вытянул несколько увесистых пачек, чтобы и Ворону заплатить, и самому на расходы не скупиться.
Рассовал деньги под рубашку, запахнул полы пиджака, чтобы не привлечь внимание соседей, с которыми мог встретиться на улице. Аккуратно заставил тайник плотно пригнанными досками и вернулся к машине. Сел в нее и тронулся в обратный путь.
Кострецов, отследивший Ашота до его дачи, озадачился, когда тот вскоре вышел назад к машине и снова направился в Москву.
Пользуясь сгущающимися сумерками, капитан подъехал к «ауди» Ашота поближе. И увидел, как тот правит одной рукой, а другой выгребает что-то из-под рубахи, перекидывая в кейс, раскрытый на сиденье. Сергей выхватил из бардачка бинокль и всмотрелся: пачки долларов! Он сообразил: «На даче основные деньги прячет. И наверное, немалые».
Капитан снова приотстал. И благодаря этим маневрам сумел заметить в зеркало заднего обзора, как одна машина, идущая следом, так же резко скинула скорость. Опер был не чета обколотому и хватившему коньяка Ашоту, он сразу стал проверяться «на хвост».
Это было сложновато, потому что гребо-валось не упустить и машину Ашота впереди. Но в конце концов Кострецов убедился, что синяя иномарка, мелькающая позади, действительно его преследует. Чем-то автомобиль показался ему знакомым, хотя капитан был уверен, что никогда прежде его не видел. Наконец из подсознания всплыло: «Да это же синий «форд», обшарпанный-обо-дранный, как сказала бабка у Яшиного подъезда! Неужели Тундра?»
Кострецов почти не отрывал взгляда от зеркала над собой. В потоке машин стали зажигаться фары. Вот лучи одной из встречных полоснули по лобовому стеклу синего «фордика». Капитан разглядел лицо водителя — Яша Тундра! Нетрудно было и без бинокля его опознать: розовели на харе пятна.
«За мной или за Ашотом он следит? — гадал Кострецов. — Да за обоими. Вот шельма. Где же он сел нам на хвост?»
Капитан был уверен, что по дороге из Москвы к Поваровке этого быть не могло. И в Москве, и после выезда на подмосковную трассу он тщательно проверялся. Его озарило: «Яша пасет Ашотову дачу! Засек сегодня сначала его, а потом и меня. Ну, Ашот, попрощайся со своими сбережениями! Вот почему Яша при встрече у него дома так вяло по Ашоту реагировал… Скорее всего, где-то у Поваровки и новый Яшин за-ныр. Поживает себе около Ашотова клада и строит планы на будущее. Денег пока не тронул. А зачем ему раньше времени их забирать? Эх, надо бы постараться теперь к Яше на хвост сесть…»
Сергей глянул в зеркало, но «форд» уже исчез.
Кострецов довольно верно оценил последние действия Тундры. В тот-же день, когда Яша с Зинкой скрылись из Москвы, они сняли дачу во «Фламинго».
Вернее, с хозяевами договаривалась, тряся большими деньгами, шустрая Зинка. И она сумела дом снять, из окон которого участок «садовода» Ашота был как на ладони. Наблюдать за Ашотовой избушкой стоимостью в сотни тысяч долларов, притаившихся в стене, было для Яши и Зинки одно удовольствие.
Яша в первую же ночь обследовал дачку Ашота и обнаружил тайник. Но не тронул его, как совершенно логично и предположил Кострецов. Прикарманить деньги Яша мог в любую минуту. А пока он перезванивался по сотовому телефону с нужными людьми и встречался с ними в Подмосковье, готовясь исчезнуть из России. Задерживали его здесь еще не поджившая ключица и жажда мести Осиповскому.
Когда Тундра увидел машину Ашота, подъезжающую к даче, он переполошился. В ней могли быть хозяева «общака». При виде Ашота без спутников у него отлегло от сердца. Одного Ашота, если тот приехал забрать все деньги, Яша мог убрать запросто.
Яша прихватил автомат и двинулся под окна Ашотовой дачи. В этот момент он засек еще одного наблюдателя — опера Кость в кустах.
Тундра снова растерялся. Но увидел, что Ашот налегке выскочил наружу и уехал. За ним последовали и «жигули» опера. Тогда Тундра пробежал к своему «форду» и решил немного проводить сладкую парочку.
Яша проехал за ними и убедился, что волк и волкодав не собираются возвращаться к охраняемым им сокровищам. Он развернулся и погнал назад, чтобы не опоздать к ужину, на который Зинка приготовила салат из разной выращенной в теплице благодати.
Земля воспламенилась под майором Осой, хотя он видел только часть пожара. Выяснение отношений в «Фазенде» с Кострецовым ввергло Осиповского едва ли не в панику. Ему-объявил войну лучший, как он теперь установил, опер Чистых прудов. И все же самым опасным для майора оставался Василий Серченко, выболтавший сейфовые коды.
Информтройка банды прилежно «пасла» все эти дни квартиру Серченко. Но подходящего момента для проникновения туда не подворачивалось. Перепуганный Василий, словно вспомнив все, чему его в милиции учили, обезопасился как мог.
В первый день своего заточения Серченко вызвал врача на дом, получил бюллетень и прекратил все контакты с внешним миром. Тогда же он послал супругу закупить побольше продуктов. С тех пор ни хозяйка, ни Серченко на улицу не выходили.
Правда, в последнее время жена Серченко стала вышмыгивать на лестничную площадку к мусоропроводу: Наталка (так называл Серченко жену) была фанатичной чистюлей и не могла переносить даже намека на беспорядок. От появившихся отбросов она немедленно избавлялась. Закончив очередную готовку, Наталка непременно бежала с мусорным ведерком на лестницу, чтобы усесться за стол в стерильной чистоте.
Первое время изоляции она старалась терпеть мусорный «беспредел», но потом не выдержала. Улучая минуты, когда супруг Вася оказывался в дальней комнате у телевизора, Наталка, вопреки его строжайшему запрету покидать квартиру, стала выскакивать с ведерком к мусоропроводу, не закрывая за собой дверь, чтобы мгновенно вернуться.
Это оперативно доложили Осе филеры ин-формтройки. Других возможностей майору ждать было некогда. По адресу Серченко выехали киллеры Четвертый и Шестой.
В убойной «тройке» банды осталось двое: в налете на Тундру она потеряла омоновского специалиста Пятого. Это был первый погибший в бандитских рядах. И расстроенный Осиповский впервые собрал всю команду на его поминках. Он перестал строго конспирироваться, — и оттого, что скоро всем предстояло разбегаться, и оттого, что хотел хоть среди этих людей побыть без маски, почувствовать себя заслуженным командиром и уважаемым хозяином.
Они пили в «Фазенде», давно облюбованной Осой для таких встреч. Пользуясь размягченностью командира, говорили что заблагорассудится. Все эти парни не жалели о пройденном уголовном пути. Наоборот, узнав, что Оса решил их распустить, загрустили. В отличие от него, они геройствовали в своей непотопляемой шайке больше ради азарта, риска. Они и в милицию пошли из-за этого, но там их способности вознаграждались скудно.
Теперь в «двойке» киллеров остались парни из милицейского СОБРа — специального отряда быстрого реагирования. Четвертый и Шестой тепло вспоминали Пятого. Этот омоновец всегда просился «идти на дело» в авангарде, словно подчеркивая, что ОМОН СОБРу не уступит. Вот и в атаке через окно Яшиной квартиры он традиционно отстоял это право.