Крутой поворот (Повести, рассказ)
Шрифт:
– Как фамилия вашего знакомого?
– Тельмана? Алексеев Тельман Николаевич, - сказал Гусельников и вдруг громко рассмеялся: - Как хорошо! Впервые я могу у себя дома говорить свободно. Эх вы! Столько лет следили за стариком. Все думали, что я про денежки проговорюсь? Как бы не так! Нету денежек. Тю-тю!
– И он снова рассмеялся. Ехидным, дребезжащим смехом.
«Ох и жук же ты, Корней!» - мелькнула у Бугаева мысль.
– Зайдемте к художнику!
– А чай?
– круто переходя от ехидства к умильности, сказал старик.
– Я хотел напоить вас чайком с малиновым вареньицем. Я хоть и бедный пенсионер,
– В следующий раз, Корней Корнеич, - остановил его Бугаев.
– Пошли к художнику.
Они долго звонили у дверей - никто не отзывался.
– Наверное, загостился, - сказал Бугаев и распрощался с Гусельниковым. Внизу он заглянул в почтовый ящик четырнадцатой квартиры. Было видно, что уже несколько дней оттуда не вынимали газеты.
Выйдя из дома, Бугаев помчался в домоуправление.
Управдом, худенький старичок в морской шинели и фуражке, видать, из отставников, запирал дверь своего кабинета. Вид у него был встревоженный.
– Вы ко мне?
– спросил он Бугаева и, не дожидаясь ответа, сказал: - Позже, позже. Я очень занят.
– Мне на два слова, - попросил Бугаев и вытащил из кармана служебное удостоверение.
– Я из уголовного розыска.
– Что?
– искренне удивился старичок.
– Вы уже здесь? Я ведь только что трубку повесил… Это вы товарищ Сазонкин?
Сазонкин был старшим инспектором уголовного розыска районного управления.
«Запахло жареным», - подумал Бугаев и сказал:
– Я капитан Бугаев. Так получилось, что мы не сговорились…
Старик посмотрел на него подозрительно и теперь уже сам протянул руку за удостоверением. Прочитал его внимательно, сверил фотокарточку с оригиналом и только тогда вернул.
– Товарищ Сазонкин просил взять понятых и ждать его у четырнадцатой квартиры. Вы тоже по поводу Тельмана Николаевича Алексеева?
Бугаев кивнул:
– Да, я хотел кое-что уточнить. Он ведь художник?
По дороге управдом позвал за собой молоденькую паспортистку. Они поднялись на второй этаж, туда, где Бугаев только что расстался с Гусельниковым. Управдом с сомнением посмотрел на дверь его квартиры и тихо сказал:
– Этого в понятые брать нельзя. Убогий, - он покрутил пальцами у виска и вздохнул.
– Подождем. Сейчас должен товарищ Сазонкин прибыть.
Бугаев хотел было порасспросить управдома, но в это время хлопнула дверь парадной, послышались энергичные шаги, и на лестнице показался Сазонкин. Он совсем не удивился, увидев Бугаева, деловито поздоровался со всеми за руку и спросил управдома:
– Алексей Алексеевич, а слесарь?
– Должен в тринадцать ноль-ноль прибыть, - сказал управдом и посмотрел на часы.
– Еще две минуты…
«Морская косточка, - подумал Бугаев.
– Симпатяга дед».
И действительно, внизу снова хлопнула дверь. Пришел молоденький паренек с чемоданчиком. Удивленно посмотрел на целую толпу собравшихся перед дверьми квартиры. Спросил:
– Чего делать-то, Алексей Алексеевич?
– Что товарищ скажет, - кивнул управдом на Сазонкина.
9
Когда Корнилов, вызванный звонком Бугаева, приехал на Петроградскую, дверь в квартиру художника была уже открыта. Подполковника встретил сотрудник районного управления внутренних дел Сазонкин, провел в комнату. На огромной тахте степенно восседали
– Товарищ подполковник, смотрите, - Бугаев протянул Корнилову две фотографии - ту, что была сделана с мертвого лыжника, и другую, видимо, найденную в альбоме. Но подполковник и так все понял: на стене среди других картин висел, наверно, автопортрет художника. Корнилов сразу узнал в изображенном на нем человеке убитого лыжника. Узнал по чуть утолщенному переносью и косой морщинке, перечеркнувшей лоб, будто глубокий шрам. Художник смотрел пристально, с вызовом. На втором плане, за его спиной, в хрустальной вазе стояло несколько веток спелой рябины. Картина была яркая, какая-то торжественная, насыщенных тонов. Широкие, рельефные мазки.
– Значит, правильно предположил Юрий Евгеньевич. Убитый - художник?
Бугаев кивнул:
– Тельман Алексеев! Странное имя, да?
– Странное. А как нашли адрес?
– Да вот так совпало, товарищ подполковник, - развел руками Бугаев.
– Я ведь сюда, в квартиру напротив, привез вашего психа.
– Корнилов посмотрел на Бугаева сердито, тот осекся и оглянулся на прислушивающихся к разговору понятых.
– Гусельников стал рассказывать про соседа-художника. А я же вчера весь этот район перепахал. Автобусный билетик-то! Ну вот и поинтересовался. Пошел искать управдома, а он уже из районного управления гостей ждет. Встретились с товарищем Сазонкиным у дверей.
Сазонкин кивнул:
– Мы, товарищ подполковник, получив задание, выяснили в союзе адреса всех художников, проживающих в нашем районе. Стали обзванивать. К тем, у кого телефона нет, просили домоуправов заглянуть. А я с Алексеем Алексеевичем Талызиным разговаривал, просил справиться, дома ли художник Алексеев.
Подтянутый старик, сидевший на диване, слушал внимательно, кивал головой.
– Он позвонил в квартиру, в почтовый ящик заглянул - почту несколько дней не вынимали… Я и решил проверить.
– Молодчина, майор, - сказал Игорь Васильевич.
– Позвоню Рудакову, попрошу, чтоб отметил вас.
– Рудаков был начальником Ждановского райуправления.
Корнилов снова подошел к неоконченному зимнему пейзажу, молча остановился перед ним, и ему невольно вспомнились заснеженные поля и темный, холодный лес вокруг одинокой деревеньки Владычкино. И представилось, что маленькая фигурка, затерявшаяся в белой замети, это и есть сам художник, идущий навстречу выстрелу. «Куда же шел этот Тельман? К кому? Нет, не случайно оказался он около Орельей Гривы… Кстати, какое красивое название: Орелья Грива! Орлы, кони. Почему эта маленькая горка так называется? Эх, не в этом дело!» Корнилов вздохнул и полез в карман за сигаретами. Но их там не оказалось. Наверное, второпях забыл в кабинете.