Крутой поворот (сборник)
Шрифт:
Возбужденный удачей, майор зашел к Корнилову.
— Попалась птичка, товарищ полковник, — сказал он, едва переступив порог кабинета. Игорь Васильевич показал на стул.
— Рассказывай.
Бугаев обладал не так уж часто встречающимся в наше время даром рассказывать предельно лаконично, не упуская в то же время ни одной важной детали. Корнилов слушал его с удовольствием, время от времени делая заметки на листке бумаги. Один раз он только прервал Семена. Спросил:
— Значит, Травкину директор по фотороботу опознал, а Гогу не узнал на фотографии?
— Да. Посмеялся: «Женщины запоминаются лучше!» Он еще крепыш, этот директор.
Когда Бугаев рассказал, как доктор наук выхватил у него из рук коробку из-под сигарет, полковник долго смеялся.
— Так прямо и выхватил? И в карман? А ты не сгреб его в охапку?
— Вижу, мужик симпатичный. Не убежит, как та коза...
— Корнилов некоторое время молчал, постукивая карандашом по листу бумаги, на котором делал свои заметки. Потом сказал:
— Знаешь, Семен, тебе с Травкиной встречаться не надо.
— Почему?
Игорь Васильевич внимательно посмотрел на Бугаева.
— Неужели не понимаешь?
— Не понимаю, — упрямо ответил Бугаев, хотя прекрасно понимал, что женщина будет чувствовать себя при разговоре с ним неловко. Ему казалось, что он сумеет преодолеть эту неловкость. Он умел находить с людьми общий язык. А кроме того, он считал, что если человек сказал неправду, то его не следует лишать возможности хотя бы покраснеть за свой проступок. Корнилов тоже так считал. Но, очевидно, в его взгляде на проблему были свои оттенки.
— Значит, и не поймешь, — вздохнул полковник. — Только все ты понимаешь, но слишком самоуверен...
— Игорь Васильевич?!
— Поговорю с ней я, — отрезал Корнилов. Семен понял, что спорить бесполезно, и с нарочитым смирением склонил голову.
— Ну и тип ты, Бугаев! — поморщился Игорь Васильевич и подумал о том, что мог бы майор с его способностями давно стать подполковником или даже полковником, если бы некоторых больших начальников не отпугивал легкий налет бравады да острый язык Семена. Из-за этого он вечно числился в молодых и недостаточно серьезных, хотя по части серьезного отношения к делу с ним мало кто мог сравниться. Ну, а что касается возраста, то он, как говорится, был мужчиной средних лет. Готовился к своему сорокалетию.
— Как ты думаешь, — продолжал полковник, — куда могла твоя знакомая идти с вещевым мешком?
— В том, что она на волейбольную поляну шла, товарищ полковник, у меня нет сомнений. Но зачем?
И почему с мешком? Не за рваной же чужой сеткой!
— А почему ты уверен, что она на поляну шла? поинтересовался Корнилов. — Что там за поляной?
— Лес. Лесопарковая зона. Может, она за грибами шла?
— А за лесом что? — не обратив внимания на упоминание о грибах, настаивал Корнилов. — Не тянется же лес до самой Вологды!
— Вот что за лесом, я не выяснил, — виновато сказал Бугаев. — Мы же сразу в машину сели и к Шитикову поехали.
— Потом бы мог поинтересоваться. — Полковник смотрел на Семена строго. — А то уцепился за версию, что женщина за сеткой шла, и попался, как мальчишка. У меня на выяснение, что там, за лесопарковой зоной, ушло полторы минуты. Снял трубочку... — Он показал на телефон. — И получил информацию о существовании деревни Лазоревка. У Елены Сергеевны, может быть, в этой деревне родственники проживают. Или она там дачу снимает...
— С дачей дело сложное, Игорь Васильевич. Зарплата у этой Лены маленькая, — сказал Бугаев.
— А почем нынче дачи, ты знаешь?
— Догадываюсь. Теперь о родственниках. Наверное, дорога через лесопарковую зону не самая близкая до Лазоревки? Местные жители, скорее всего, другим путем добираются?
— Правильно, — кивнул Корнилов. — Это я выяснил. За те же полторы минуты. Туда ходит автобус.
«Все-то вы знаете», — хотел пошутить Семен, но сдержался. Таких вольностей он себе не позволял.
— Сеня! — вдруг сказал Корнилов. — Ты сказал, что зарплата у Елены Сергеевны маленькая. А на курорты она ездит. Да еще дважды в год. А что, если... — он задумчиво посмотрел на Бугаева. — Ты на стадионе давно был? На футболе?
— Давно. Лет десять назад. Когда Павла «Лысого» там задерживал.
— А я недавно, — с каким-то даже вызовом сказал Корнилов. — Ты представь себе такую картину: матч еще не кончился, а старуха уже пустые пивные бутылки собирает. С огромной кошелкой...
— Так на стадион же с бутылками не пускают!
— И приличная старуха. Чистенькая. Думаешь, бутылки плохой приработок?
— Уж очень неожиданный вариант! — покачал головой Бугаев.
— Неожиданный не означает неправильный. — Корнилов откинулся назад, сцепил руки на затылке. Улыбнулся. — Ты мне докладывал о том, что вещевой мешок у этой дамочки весь сладеньким пропах, и о том, что на «поляне» ничего, кроме лимонада да пепси-колы, не пьют. Вот и получается...
— Неужели она бутылками промышляет?! — с осуждением сказал майор.
11
...Терехов встретился взглядом с Бугаевым и закрыл глаза. Семен осторожно присел на стул рядом с кроватью и кивнул медицинской сестре, что она свободна.
— Пять минут, — напомнила она. Семен огляделся. Больничная обстановка действовала на него угнетающе. Особенно капельница, от которой он старательно отводил глаза.
— Ну как ты, Миша? — спросил Бугаев, когда за сестрой закрылась дверь.
Терехов молчал. Его красивое лицо, и в обычное-то время бледное, было совсем белым, нос заострился.