Крутой поворот (сборник)

Высоцкий Сергей Александрович

Плотский нахмурился.

— Мне представился доктором наук! Но если он так с моим телефоном поступил — грош ему цена. Несерьезный человек.

— Да он, может быть, потом в записную книжку переписал, успокоил Бугаев директора. — Вы его телефон сохранили?

Плотский достал записную книжку, полистал:

— Вот — Казаков Виктор Николаевич, двести двадцать один восемнадцать — ноль три... Институт металловедения. Я, понимаете ли, докторскую собрался защищать... А он по той же теме работает, мог бы оппонировать.

Бугаев записал координаты Казакова.

Еще раз спросил Плотского:

— Значит, никаких ссор, шума на поляне не возникало?

— Шумят там все время. А ссор никаких. Я, во всяком случае, не видел.

Бугаев поднялся с кресла:

— Павел Лаврентьевич, большое спасибо. Пойду. Я и так у вас массу времени отнял. — И тут он вспомнил про фоторобот Марины, над которым трудился вчера до поздней ночи. Вытащил карточку, показал Плотскому: — А эта дама вам никогда на глаза не попадалась? Тоже на волейболе.

Директор встал из-за стола, надел очки, пригляделся к фотографии. Фигура у него еще сохраняла следы былой стройности. Хорошая осанка, никакого намека на живот «Вот что значит волейбол», — подумал Бугаев.

В какое-то мгновение Бугаеву показалось, что на лицо Плотского словно тучка набежала, брови поползли вверх к переносице, но он тут же весело сказал:

— Видел, видел эту дамочку. В мастерах ходит. Удар у нее сильнющий. — Он передал фотографию Семену. — Только здесь она у вас какая-то расплывчатая. Но она, точно она, Лена. Женщин все-таки запоминаешь лучше, — хохотнул он. Поневоле глаза к ним тянутся. А вы женаты?

— Нет еще.

— Не женитесь на молодой, — заговорщицки, шепотом сказал Плотский, — будете жалеть. Лучше любовницу молодую заведите.

— Павел Лаврентьевич, а вы фамилию этой Лены не помните? Или отчество? Где работает, живет?

— Нет. Лена и Лена. Знаете, товарищ Бугаев, тем и привлекает меня эта волейбольная поляна, что никто ни о чем тебя не спросит, если ты этого сам не захочешь. Кто ты, откуда, начальник, подчиненный, молодая у тебя жена или старая, изменяет тебе или нет — никому ни до чего дела нет. Играй, не зевай. Хорошо бьешь — становись на площадку к мастерам, просто, как говорится, «покидать» пришел — к неумехам. Вот и вся недолга! Так вы насчет сына узнаете? — Плотский задержал руку Бугаева в своей. — Зовут его Валентин. ГАИ — Петроградское...

8

Институт металловедения находился на полпути от завода на Литейный, и Бугаев решил навестить Казакова без предупреждения. На вопрос Саши Огнева: — Как дела? Семен буркнул: — В ажуре.

Огнев, опытный водитель, уже лет двадцать работавший на оперативных машинах, с ехидцей усмехнулся:

— Грустный почему-то у вас ажур, Семен Иванович. Прокол!

— Мы, Саша, работаем без проколов. Пора бы тебе привыкнуть к этому, — сказал Бугаев. — А некоторых водителей от проколов в талоне уберегает только то, что они работают в уголовном розыске.

Огнев засмеялся:

— Что-нибудь новенькое расскажите!

Но Семен не стал с

ним больше пикироваться. Настроение у него было паршивое. Несмотря на удачу. «И чего это я скис? — думал он. — Директор не понравился? Как будто мне мои уголовники нравятся? А директор — ничего себе мужик, улыбчивый, в волейбол играет на старости лет. При молодой жене иначе нельзя. — Он вспомнил, как Павел Лаврентьевич сладенько сказал в трубку «деточка», и ему стало еще тоскливее. — Да подумаешь! Может быть, я его больше и не увижу, этого директора! — рассердился на себя Бугаев и тут понял, почему у него плохое настроение — дернула же нелегкая пообещать Плотскому разузнать об автомобильных делах его сына. — Вот дурак! Ему улыбнулись приветливо, а он и отказать не смог!»

...Виктор Николаевич Казаков оказался в институте и тотчас согласился прогуляться с Бугаевым по маленькому институтскому садику. Доктор наук выглядел не больше чем на тридцать. Он был стройный, если не сказать — тощий, подтянутый. Семен сразу решил, что доктор не только играет в волейбол по субботам и воскресеньям, но и бегает каждый день трусцой. «И курит при этом?» — Бугаев засомневался, к тому ли Казакову он пришел, и, вытащив из кармана коробку «Мальборо», спросил: «Ваша?»

Казаков оглянулся по сторонам, сделал страшные глаза и, выхватив коробку из рук опешившего майора, моментально спрятал ее в карман:

— Что вы! Что вы! Увидят сотрудники — скандал! Засмеют! Подвергнут остракизму!

Заметив недоумение на лице Бугаева, сказал: — Я же не курю! Я же спортсмен! Бегун! Пример в отчетном докладе спортивного клуба, а вы тут размахиваете моими сигаретами. Что вы, что вы!

Семен рассмеялся. Казаков смотрел на него.

— А там, на волейболе?

— Там наших нет. Они и не знают, что такое волейбол. И меня там никто не знает. Не знают, что я такой хороший, примерный. Я и курю. Одну-две сигареты. — Он склонился к Бугаеву и шепотом сказал: — Для пижонства! Девушек угощаю.

— И директоров завода?

— Знаете? Вот прилепился старый «токарь». Он вам рассказывал про товарища Мелеха?

Семен кивнул.

— И откуда он только про меня узнал? — Казаков посмотрел на Бугаева. — Может быть, с помощью уголовного розыска?

— Это я вас, Виктор Николаевич, с помощью директора нашел, — Он требовательно протянул руку: — Коробочку-то отдайте! Она теперь вещественное доказательство. Давайте, давайте. Я в ДСО ее не понесу.

Казаков, предварительно оглянувшись, отдал Бугаеву коробку.

— Павел Лаврентьевич вам телефон собственноручно записал, а вы с ним так пренебрежительно! Он же звонка будет ждать.

— Ну его! — махнул рукой Казаков. — Я и не собирался записывать. Он взял у меня пачку, сам и написал. И звонить я ему не буду. Да этой рептилии на пенсию пора! — сказал он с жаром. — А не докторскую защищать. И завод передать кому-нибудь помоложе.

— Виктор Николаевич, в воскресенье вы когда с площадки ушли?

— Когда ушел? Ушел, ушел... — почти пропел Казаков, задумался. — Ушел на пятичасовую электричку. Что-то случилось?