Крутой сюжет 1994, № 01
Шрифт:
— А откуда вы знаете, что у вас такое предназначение — повелевать? Разве вы видите всю сложность мироздания? Мне кажется, что даже для самых совершенных из носящих телесную оболочку, для самых просветленных душ вершины истины скрыты в сплошной мгле, а путь к ним долог до бесконечности. Один человек может лишь в том иметь преимущество перед другим, что набрел на тропу, продвижение по которой хоть немного приблизит его к вершине, вместо того, чтобы стоять в растерянности перед отвесной и гладкой скалой.
— Доходчивый образ, — скривил губы фиолетовый, — только на самом деле все обстоит гораздо сложнее.
— Но не для того же вы меня сюда вызвали, чтобы объяснять мне, как все обстоит на самом деле?
— Разумеется.
— Следовательно, вы хотите указать мне мое место в созданной вами иерархии?
— Она не нами создана. А место там вы займете достойное.
— Да откуда вы знаете, как все устроено? Почему вы и вам подобные узурпируете право решать, кого следует «нейтрализовать», а кого — переместить на «другой уровень бытия»? И почему это, как правило, те, у кого нетрадиционный образ мышления или нежелание подчиняться. А если я откажусь занять предначертанное место? — мне был интересен его ответ на последний вопрос.
— Тогда у вас будут сложности?
— Какие? Вы мне их пытались создать много раз, а результат — нулевой.
— Я сейчас говорю не об этой жизни.
— Послушайте, это уже наглость. Самая обычная, пошлая, примитивная наглость, — в голосе моем не было и тени раздражения или злости. — Я хочу разобраться с вами до конца. Думаю, что одному из нас придется покинуть этот мир.
— Ничего не имею против, — спокойно ответил он.
И сразу оказался рядом со мной. Что ж, прикосновение его руки к определенной точке тела оказалось бы смертельным для обычного человека, а случайное попадание напоминало бы удар электротоком. Но я не был обыкновенным человеком. Я отвел его руку в сторону круговым блоком, одновременно повернувшись на носках так, чтобы оказаться сбоку и даже чуть сзади от него. Мое вращение даже для него оказалось слишком быстрым, поэтому я смог беспрепятственно нанести ему удар коленом под ребра с правой стороны. Любой другой после такого удара согнулся бы пополам и неподвижно лег на пол. Здесь этого не произошло. Мой фиолетовый противник просто отлетел к стене, но не так, как перемещается человек, которого сильно толкнули, то есть, теряя равновесие и падая, а оставшись почти полностью выпрямленным и словно скользя по льду. Колено мое в момент удара ощутило упругое сопротивление, как если бы я ударил им огромный, тугой мяч из толстой резины. Фиолетовый и повел себя, как мяч. Он просто оттолкнулся от стены и снова полетел на меня, словно выброшенный катапультой, едва касаясь ступнями пола.
Наконец-то я обрел достойного противника. Я не просто пропустил его мимо себя, сделав полный оборот на месте в течение доли секунды, но и швырнул фиолетового к противоположной стене, даже не прикоснувшись к нему. Он как бы влетел по касательной в вихрь энергий и полетел дальше, ускоренный этим вихрем. Последовал новый отскок от стены, повторный бросок на меня и, естественно, еще одна «перепасовка». Это очень напоминало игру в сквош, где он выполнял роль мяча, а я — игрока.
Окруженные толстым, упругим слоем силового поля, мы могли сейчас, словно замотанные в невидимые коконы, бить друг друга о стены, наносить друг другу удары палками, стальными прутьями и даже ножами без видимых последствий. Казалось, «боевая ничья» была предрешена. Но я видел, что имею перед ним преимущество в скорости, в быстроте, и использовал это преимущество.
Рванувшись к фиолетовому по прямой, я сделал полтора оборота вокруг собственной оси и оказался за его спиной. Руки мои, словно крылья птицы, пошли с двух сторон к его голове. Сейчас я должен был просто пробить его защитную оболочку, проломить этот невидимый «скафандр». Однако руки мои встретили бешеное сопротивление, хотя в этот раз оно не было таким ровным и упругим, как раньше, а пульсировало, словно я прикасался к огромной артерии. Я напрягся, чувствуя себя воронкой, в которую вливается энергия космоса, и ощутил, что сопротивление падает. Все электроприборы в радиусе нескольких десятков метров вокруг наверняка были сейчас обесточены, все живые существа должны были испытывать в этом радиусе сильную вялость.
Наконец я преодолел сопротивление до такой степени, что ощутил уши противника под своими ладонями, и понял, что фиолетовый мессир стал обычным, не очень сильным человеком, которому легко можно скрутить шею. И я сделал это, резко проведя левую руку вперед, а правую назад.
Он существовал на этой земле по тем же законам, что и другие люди, хотя во многом превосходил их. Конечно, он мог делать такое, о чем другие и думать не смели. Он мог лить на тело серную кислоту и не получать ожогов, ходить босиком по раскаленным углям, двигать предметы, не прикасаясь к ним, находиться под водой более десяти минут. Но его тело не могло жить со сломанными шейными позвонками.
Послышался хруст, через несколько секунд я ощутил, что держу в руках голову трупа. Тогда я разжал руки. Тело, обтянутое переливающейся материей странного, сине-фиолетового цвета, рухнуло на пол. Это не было сказкой, это было скучной реальностью. Не ударили молнии, не рассыпались в прах стены заколдованного замка, в данном случае неказистой постройки полувековой давности, не превратилось в пепел или в огонь тело побежденного колдуна.
Я смотрел на его лицо с выдающимися скулами, с аккуратно подстриженной густой бородкой, с тонко вырезанным, благородных линий носом и думал, что даже имени его не успел узнать. И тут слуха моего достиг то ли стон, то ли подавленный всхлип. Подняв взгляд, я увидел в дверном проеме Скубенко.
— Ваш антибог умер, — устало сказал я.
Взгляды наши встретились. Их взаимопроникновение длилось долго, казалось, целую вечность.
— Вы о нем позаботитесь? — наконец спросил я.
— Да, — поспешно ответил Скубенко. — Вам не о чем беспокоиться. Вам совершенно не о чем беспокоиться…
Вадим Гетманенко
НИНДЗЯ СУДЗУКИ
Каждое утро, еще до восхода солнца, мастер Судзуки надевал заплечный мешок с камнями, прикручивал к икрам ремнями металлические пластинки и начинал забираться вверх по склонам Фудзиямы. Заросли могучих узловатых кленов и старых сосен облепили Гору, как остатки волос круглую плешь старика Рокудзо. Люди говорили, что некогда в этих зарослях укрывался Согоро Сакура, предводитель разбойников, осмелившийся воевать с самим сёгуном! С тех пор прошло не менее ста весен — давно уже нет ни Сакуры, ни его товарищей.
Сегодня Судзуки в одиночку петлял по тропе между деревьев, где еще стояли сумерки. Обычно его сопровождали трое сыновей-погодков. Но сегодня они, вместе с братом жены Сокавой, отправились ранним утром на побережье, продать там несколько мешков риса. На вырученные деньги они должны были купить у рыбаков мелкой сушеной рыбешки, водорослей и соленых окуней, которыми любили полакомиться в семье мастера.
Сильные ноги Судзуки легко несли его мускулистое тело. В свои сорок лет он мог поспорить с любым юношей в беге, плавании и борьбе. Судзуки остановился и приступил к упражнениям. Удары его были стремительны. В прыжке с разворотом он сбил ногой несколько веток на уровне головы и, приземлившись, сделал выпад вперед, нанося удары кулаками и локтями. Затем, взмахнув руками, резко выдохнул воздух. Постояв немного, он восстановил дыхание, а потом побежал назад, в сторону деревни.
Мысли мастера неслись так же проворно, как и его ноги. Он думал о сыновьях. Старшего — семнадцатилетнего Иокаву, он учил приемам рукопашного боя. Тот по праву старшего брата показывал младшим то, что постиг от отца. Всех троих он орал с собой по утрам на эти прогулки по склонам Фудзи, только без мешков с камнями. Еще Судзуки заставлял мальчиков часами неподвижно сидеть на татами и «смотреть в себя» — чувствовать и видеть внутренним взором свое сердце и легкие, желудок и печень… Сам мастер мог усилием воли остановить сердце или принудить его работать в бешеном темпе. Судзуки мог одним махом перепрыгнуть через бамбуковую изгородь на две головы выше его, мог проползти в колючем кустарнике, ни разу ни поцарапавшись…