Крутой сюжет 1995, № 4
Шрифт:
К полуночи оба, и Делон и Мишка, насобирались прилично, поэтому, когда в дверь требовательно позвонили, последний выбрался в прихожую с огромным трудом.
— Кто там? — попытался он припасть к глазку, но промазал и чуть не вышиб себе глаз дверной ручкой.
— Сто грамм… Открывай скорее, водка выдыхается.
Голос показался знакомым, и Мишка, дернув собачку замка, распахнул дверь. На тускло освещенной лестничной площадке качались дворе — дипломат Казик и незнакомый мордоворот, чем-то походивший на Кинг-Конга, недавнего Мишкиного собутыльника. Впрочем, условного, гигантская обезьяна чокалась с ним кокосовыми орехами.
— Встречай гостей, — оказалось, что качается
— Проходите, — с трудом удержав подарок, Мишка мотнул головой, приглашая в комнату, — оч-чень рад. А то фильм уже кончается, а я еще ни в одном глазу.
Какое отношение имеет продолжительность фильма к зрению хозяина квартиры гости не поняли, но вопросов задавать не стали. Повесив плащи на вешалку, прошли в комнату и уселись на диване. Мишка приволок из кухни пару чистых стаканов, быстренько разлил принесенную гостями «Смирновскую» и торжественно произнес: — За живое общение, которое не заменит никакая электроника!
Мордоворот недоуменно посмотрел на Казик, тот пожал плечами и, чокнувшись с Мишкой, покосился на батарею пустых бутылок:
— Один, значит, гуляешь?
— С Делоном, — кивнул Мишка на экран, где спившийся коллега умирал на больничной койке, не выдержав темпов соревнования со зрителем-собутыльником.
— Понятно, — хмыкнул Казик и, интеллигентно оттопырив пальчик, опорожнил свой стакан. Закуски не было, но дипломат понюхал манжету белоснежной рубашки и просиял: — Замечательно. Кстати, забыл вас представить, — он указал подбородком на мордатого. — Это Сева, мой старинный приятель.
Сева выдул водку одним глотком и протянул Мишке широкую, как лопата, клешню: — Очень рад, много о тебе слышал.
Какая-то странная искорка мелькнула в его абсолютно трезвых глазах, совсем не соответствовавших расслабленной пьяной улыбке. Но перепившему Делона Мишке было не до психоанализа, уставленный бутылками стол требовал продолжения, да и Казик наполнил стаканы по новой.
Однако следующий глоток оказался роковым. Мишка икнул, тихо сполз на пол, из последних сил дотянулся и выключил, согласно закона Кир-Буха, телевизор, да там, под телевизором и остался, в полной отключке.
— Во дает, — Сева оттянул Мишкино веко, посмотрел на Казика. — Теперь его до утра не добудишься. Перестарались, надо было сперва о деле поговорить, потом уже наливать.
Казик встал и включил телевизор: — Ничего страшного. Через час оклемается, я его натуру знаю…
Мишка и вправду очухался очень быстро. Не прошло сорока минут, как он сел, диким взглядом обежал стены родной квартиры и уставился на гостей: — Не понял? Вы-то здесь откуда взялись?
Сева нагнулся, легко приподнял хозяина под мышки и усадил в кресло. Казик тотчас ткнул ему под нос полстакана: — Лечись давай. Весь вечер вместе пьем, а ты, выходит, ничего не помнишь.
Копаться в недрах памяти Мишка не стал, опохмелился, и все закружилось в привычном калейдоскопе товарищеской попойки. Наконец Сева пришел к выводу, что хозяин окончательно пришел в себя и оборвал затеявшего травить анекдоты Казика: — Давай о деле.
— Михаил, а почему мне твой друг не звонит? Эдуард, кажется? — Казик улыбался, но как-то неестественно и напряженно. — Я уже договорился с кем надо, Севу вот подключил, а он как в воду канул.
— Бэбиковы дела мне теперь до веника, — Мишка откинулся на спинку кресла. — Он, сволочь, пить бросил. И потом, мы неделю уже не встречались, понятия не имею, почему он тебе не звонит.
— А
Что-то в голосе гиганта Мишке не понравилось, и он решил о Бэбике не распространяться: — Не знаю я. Он сам ко мне приходил и звонил. Даже фамилии его не знаю.
— Вот те раз, — удивился Казик, — вы же в одном классе учились.
— С чего ты взял? — Мишка удивился так, что сам себе поверил.
— Сами об этом говорили, — Казик посмотрел на Севу, — вот на этом самом месте, две недели назад.
— Ты все перепутал, засмеялся Мишка, но Сева метнул вперед длиннющую руку и сгреб его за ворот: — А ну иди сюда, — рывком выдернув хозяина из кресла, он пхнул того в угол дивана: — Мишка, ты с нами не шути. Где твой друг?
Полузадушенный Мишка попытался оторвать от горла железные пальцы, но тут же получил удар по печени, отчего только что выпитая водка фонтаном брызнула прямо Севе в лицо. Гигант отпрянул, выпуская жертву и наугад махнул гиреобразным кулаком. Мишку сдуло с дивана, как пылинку, перенесло через всю комнату, и только капитальная стена не позволила продолжить полет над ночным городом.
— Обрыгал меня, паскуда, — Сева сгреб с журнального столика газету и кое-как утерся. — Придавлю гада.
Удар головой о кирпичную стену, слегка смягченный висевшим на ней ковром, подействовал на Мишку своеобразно. Он твердо решил стоять до конца и ничего обидчику не рассказывать. Дело было не в Бэбике, а в принципе — насилия над собой Мишка не терпел.
Однако отстаивать принципы дело нелегкое, особенно, если тобой занимается профессионал. А Сева профессионалом и являлся.
Официально он оперативничал в столичном управлении КГБ, на звании старшего лейтенанта, и соответствующее удостоверение лишь прикрывало основное его занятие. Заместитель начальника управления Валентин Петрович Черепцов, негласно сотрудничавший с серьезными деловыми людьми, включил Севу после соответствующей проверки, в свою личную гвардию, параллельно с обеспечением безопасности государства, занимавшуюся оказанием различных услуг этим самым деловым людям, имевшим солидный вес в республике и за ее пределами. Около двух лет все шло прекрасно, платил Валентин Петрович значительно больше финотдела КГБ, но недавно произошел досадный случай. При попытке приструнить зарвавшегося и игнорировавшего указания шефов Валентина Петровича бизнесмена, Сева лопухнулся и уступил в рукопашной двум невесть откуда взявшимся телохранителям намеченной жертвы. Пришлось неделю отваляться в госпитале, а когда подлечившийся оперативник предстал перед шефом, случилось ужасное. Подполковник, поимевший за фиаско на даче серьезные неприятности, несправедливо обвинил Севу во всех смертных грехах и велел две недели не появляться на глаза, формально предоставив отпуск для поправки здоровья. Заодно лишил неофициальной дотации, и это в тот момент, когда Севе взарез понадобилось двадцать тысяч долларов. Подвернулась шикарная квартира в центре, а собственных сбережений не хватало.
Одолжить нужную сумму не удалось, да и не в правилах Севы было залезать в долги. Но Бог услыхал его молитвы, случайная встреча с бывшим однокашником, а ныне чиновником МИДа Казиком, подкинула шанс быстро и без особого риска разбогатеть. Казик, не отличавшийся высокой моралью, рассказал о лоховатом богатеньком еврейчике, нацелившемся выехать за рубеж. По некоторым приметам, тот располагал солидной наличностью, и Сева с Казиком решили, что им валюта как-то нужнее. Потому и прикатили к Мишке. Казик уверял, что за стакан водки тот продаст родную маму, но, кажется, ошибся и за дело пришлось браться Севе.