Крутой сюжет 1995, № 4
Шрифт:
Дорога пробудила в обоих желание и, вихрем ворвавшись в квартиру, они рухнули на диван, разбросав по сторонам сорванную на ходу одежду. Только спустя полчаса к Сашке вернулась способность соображать.
— Да, девушка, с вами не соскучишься. Теперь, что ли, до конца дней дальше трех метров от постели не удаляться?
— Можно и без постели обойтись, — засмеялась Лена, — пойдем в ванную, убедишься.
Из ванной они выбрались только через час. Сашка с трудом дотащился до кресла, уселся, заворачиваясь в махровый халат, тут же треснувший на его могучих плечах, и вспомнил:
— Ленка, а о каком колье?..
— Обернись, — он вскинул голову и обомлел. Отражаясь
— Фуфло поди, — недоверчиво улыбаясь, он приблизился к застывшей в позе фотомодели подруги, — феониты в мельхиоре.
— Да нет же, платина, бриллианты и бирюза, — Лена повернулась так, чтобы свет лучше падал на ее грудь, — Эдику от деда досталось.
— Он что, внук Брежнева? Или дедушка в восемнадцатом году Патриаршию ризницу ограбил?
Сашка осторожно снял с Лены колье и подошел к торшеру. — Включи-ка люстру.
Да, камни явно были настоящими, и он понял, что держит в руках тысяч сто долларов.
— Та-ак, — Сашка подбросил колье на ладони и поискал глазами сигареты. — Теперь давай-ка, милая, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все. Что за Эдик, какой это дед ему такие игрушки в наследство оставляет… Короче, все, что о нем знаешь…
Бэбик бросил пить. Мишка, решивший, что виной тому охватившая собутыльника любовь, пытался доказать необдуманность этого невероятного поступка, уверяя приятеля в лояльности бывшей супруги к алкоголизму близких. По его мнению, Лена не терпела лишь явной измены, а на бытовое пьянство смотрела пусть искоса, но с пониманием.
Однако Бэбика словно подменили. Ко всему, в последнее время он стал серьезен и замкнут, совсем, как в недавнем прошлом. Когда вел жизнь угрюмого затворника. Напрасно Мишка ежедневно тормошил его, надеясь добиться пояснений, Бэбик отмалчивался и загадочно улыбался. Заодно посоветовал Мишке не шустрить в поисках человека, способного посодействовать с выездом. Коротко обмолвился, что все теперь сделает сам, а на вопрос — каким образом, даже не ответил.
Причина всех этих странностей была настолько поразительной, что поведение Бэбика вполне оправдывалось. В одночасье шагнуть из привычного в параллельный мир, прежде виденный лишь в шпионских фильмах, в само существование которого верилось с трудом — такое суждено не каждому. Оттого-то и случаются в неподготовленных к резким поворотам судьбы головах замыкания клемм и подвижки мозговой коры.
Началось все теплым весенним вечером, дней десять назад. Когда, расставшись с Леной — она торопилась к какой-то заболевшей подруге и от прогулки после ужина в «Планете» отказалась — Бэбик возвращался домой, у подъезда его окликнули. Широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с уверенным приятным лицом, возник из темноты, как призрак, успокоил немного струхнувшего Бэбика и представился:
— Валентин Петрович Черепцов… Не волнуйтесь, Эдуард Борисович, я из КГБ, вот удостоверение, — перед глазами на мгновение распахнулась продолговатая книжечка, но рассмотреть в потемках тот ничего не успел. Мужчина ткнул удостоверение в карман и доверительно взял Бэбика под руку: — Здесь разговаривать неудобно, может быть пригласите к себе.
— П-п-пойдемте, — забуксовал Бэбик, представляя одиночную камеру гебешного подвала — иное просто в голову не шло — и покорно вошел в подъезд, вежливо, но настойчиво, подталкиваемый незнакомцем. Валентин Петрович с любопытством наблюдал, как хозяин квартиры
Бэбик мог предложить только датское пиво, которым предусмотрительно набил холодильник Мишка, исходя из двадцать второго закона Кир-Буха, гласящего — в доме может не быть хлеба, спичек и соли, но пиво должно быть всегда, поскольку для пьющего человека оно также важно, как инсулин для диабетика.
Отхлебнув прямо из баночки, гость поудобнее устроился в предложенном хозяином кресле и первым же вопросом напугал Бэбика до смерти:
— Не любите, значит. Родину, Эдуард Борисович?
— П-п-почему? — пролепетал Бэбик, слегка перепутав времена. Прежде подобное обвинение действительно несло за собой серьезные последствия, но теперь проклинать Родину-мать сделалось как бы хорошим тоном. Впрочем, Беларусь не Россия, и от сохранившей прежнее, ставшее во всем мире символом суперзла, наименование спецслужбы можно было ожидать чего угодно.
— Ничего страшного, — засмеялся Валентин Петрович, — не пугайтесь. Такую родину, — показал он рукой за окно, — любить не за что… Ну да ладно, — помолчав, гость вновь приложился к баночке «Туборга» и продолжил, — я к вам по делу. Скажу откровенно, мы все о вас знаем.
Последние слова прозвучали настолько многозначительно, что Бэбик поперхнулся вмиг скисшим пивом и закашлялся. Валентин Петрович похлопал его по спине и присел на диван рядышком, пробудив у Бэбика дикую мысль, что КГБ принимает его за голубого.
— Что вы знаете? — отпрянул он в угол дивана. — П-по-ясните пожалуйста.
— Все, — повторил пришелец — буквально все. И о дедушке вашем, и о наследстве. И о непреодолимом желании выехать за границу.
— Дипломат сдал, — икнул Бэбик. Гость почему-то смутился, видимо, догадливость хозяина квартиры пришлась ему не по вкусу. Но возражать не стал, быстро придя в себя, согласился.
— Сдал-сдал. Как говорится, с потрохами. Но суть в ином, я уполномочен предложить вам следующее…
Сперва оглушенный случившимся Бэбик слушал рассеянно, однако постепенно начал понимать, что ни арестовывать, ни устраивать в квартире обыск гебешник не собирается. Валентин Петрович оказался членом сверхсекретной подпольной организации, ставившей целью реставрацию советского государства и физическое уничтожение так называемых демократов. Долго и гневно он метал громы и молнии в адрес тех, кто ныне дорвался до власти, потом притих и заговорил о Бэбике. Выходило, что сотрудничать с «коминтерном», так называлась организация истинных марксистов-ленинцев, свято хранившей вечные идеалы, тому сам Бог велел. Причем, исключительно в его же, Бэбиковых, интересах.
«Коминтерн» существовал на добровольные пожертвования патриотически настроенных граждан, к секретным счетам КПСС доступа не имел. Но ощутимую поддержку организации оказывал верный друг бывшего СССР Саддам Хусейн. В глубокой тайне на территории Ирака готовили боевиков «коминтерновцев», скрывались под крылом иракского лидера террористы, совершавшие в республиках СНГ всякие кровавые акции. Дабы сохранить некоторую независимость, «коминтерн» в долгу не оставался, оказывая Ираку посильную помощь. В основном это касалось ядерного вооружения, Хусейн мечтал сделать свою страну великой державой и любой ценой пытался создать собственную атомную бомбу.