Крутые повороты: Из записок адмирала
Шрифт:
После всего сказанного у меня не могло остаться хорошего впечатления о личных качествах маршала Жукова. По характеру я всегда считал его человеком настолько властолюбивым, что рано или поздно, это могло привести его к переоценке своих сил…
Как же все это сочетать с его прекрасной боевой деятельностью во время войны и его полководческими талантами.
Наблюдая и оценивая деятельность Г.К. Жукова, я вижу много лишнего, не отрицая его заслуг в победе над врагом и ярких полководческих качеств, хотя в них всегда слишком превалировала, как средство достижения цели, строгость, граничащая с жестокостью. Но это можно объяснить трудностью положения во время войны. Важнее было добиться победы. Я признаю его незаурядным, упорным или, вернее, упрямым полководцем, что бывает полезно в военное время… Но считаю, что из него не мог быть отличный начальник Генерального штаба.
Однако более полную оценку пусть ему дают те, кто его больше знает. Я же ограничиваюсь только его одной стороной, обращенной в сторону флота и лично меня.
Таким образом, фактический мой уход или, вернее, отстранение от должности состоялось в первой половине октября без объяснения причин, и, когда я еще не успел пережить это, во второй половине октября 71 произошло крупное несчастье — в Севастополе,
72
Бывшее итальянское судно «Джулио Чезаре» (Я. Я. Амелько).
Еще накануне, уезжая из Симферополя, я увиделся с командующим Черноморским флотом В.А. Пархоменко и членом военного совета флота Н.М. Кулаковым. Я понимал, что мне предстоит новая работа, считал правильным, что к руководству флотом должны прийти новые люди, но не ожидал, что на меня свалится такое несчастье.
Когда поезд подошел к перрону в Москве, меня встретили работники аппарата с печальными лицами. «Что-то неладное», — пронеслось у меня в голове. Я еще не оправился от перенесенного инфаркта, и мое сердце нервно забилось. «В Севастополе подорвался «Новороссийск» [73] , — были первые фразы встречавших. Они еще не знали подробностей и только постепенно, не желая сразу огорчать меня, доложили, что корабль перевернулся и, «кажется, много жертв».
73
В ночь на 29 октября 1955 г.
Естественным желанием было как можно скорее отправиться на место катастрофы. Хотя формально я уже в течение полугода не выполнял обязанности заместителя министра, но считал себя ответственным за все, что происходит на флотах. Личной ответственности я никогда не боялся и поэтому тут же заказал самолет, чтобы вылететь в Севастополь.
Первое сообщение из Севастополя свидетельствовало, что корабль подорвался на магнитной мине, стоя на бочке. «Как это могло случиться?» — думал я, вспоминая все меры, которые были приняты после освобождения Севастополя во избежание неприятностей из-за выставленных противником мин. Там было и обычное траление, и контрольное в местах стоянки кораблей, и, наконец, на всякий случай — механическое уничтожение мин в более ответственных местах. С тех пор прошло уже более 10 лет. В Северной бухте на этой бочке плавали и стояли сотни раз различные корабли, и вероятность взрыва старой неприятельской мины была уже исключена. Но факт оставался фактом — крупный корабль Черноморского флота подорвался и затонул.
Мысли о причинах трагедии временно отошли на второй план, когда я, пролетая мимо бухты, издали заметил перевернувшийся линкор и около него скопление различных спасательных средств.
На месте уже работала правительственная комиссия. Я формально в нее не входил и присутствовал в ходе расследования как наблюдатель. Председателем был В.А. Малышев, тогдашний зампредсовмина. От Военно-Морского Флота в комиссию входил С.Г. Горшков, который уже в течение нескольких лет являлся командующим Черноморским флотом [74] , а в последние месяцы — фактическим Главнокомандующим ВМФ [75] .
74
С 2.08.1951 по 12.07.1955 г.
75
С 12.07.1955 г. — первый заместитель Главкома ВМФ, официально назначен главкомом 5.01.195 г.
Я ознакомился с обстоятельствами катастрофы. Почти в полночь, когда команды линкора спали, произошел сильный взрыв под килем корабля. По тревоге прибыл командующий флотом. После некоторой растерянности, как докладывал комфлот, у него создалось впечатление, что личный состав полностью контролирует положение. Корабль находится почти на ровном киле. Комфлот и его окружение настолько успокоились, что даже отправились пить чай. Но самое страшное, оказывается, было впереди.
Накопившаяся вода в какой-то момент прорвала переборки и, распространяясь по кораблю, резко и быстро увеличила крен на правый борт. А когда этот крен достиг известного градуса [76] , то уже никакие силы не смогли удержать корабль на плаву и он стал быстро переворачиваться. Личный состав старался удержаться на борту и на верхней палубе. Это усугубило положение — возникла паника, которая унесла множество человеческих жизней.
76
...и корма встала на грунт... (прим. Н. Н. Амелько).
Если взрыв под кораблем никто не мог предвидеть и тут нельзя усмотреть чьей-то халатности, то потеря людей и корабля после прибытия командующего флотом — явление из ряда вон выходящее и непростительное.
До сих пор для меня остается загадкой: как могла остаться и сработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью и в таком самом уязвимом для корабля месте? Уж слишком невероятное стечение обстоятельств. Что же тогда могло произойти? Диверсия? Да, диверсия. «Новороссийск» — трофейный итальянский корабль, а итальянцы — специалисты в такого рода делах. В годы войны они подрывали английские корабли в Александрии, техника позволяла это делать и сейчас. Пробраться в Севастопольскую бухту трудностей не представляло. Ведь мирное время, город открытый. К тому же патриотические чувства итальянских моряков могли толкнуть их на это. Значит, ничего невозможного здесь нет. Ну а как доказать? И доказательств нет! Обычно подобные факты становятся достоянием всего мира спустя много лет. А в данном случае никакие сведения еще не просочились. Во всяком случае, до меня не доходили [77] .
77
На запрос Н. Г. Кузнецова об истинных причинах катастрофы 5 июля 1962 г. адмирал флота С. Г. Горшков ответил: «...каких-либо новых выводов сделать нельзя, а также не оказалось заслуживающей внимания информации. Исторический опыт свидетельствует, что в отдельных случаях истинные причины событий остаются неизвестными. Примером может служить гибель «Императрицы Марии» в 1916 г. Соображения, изложенные в Вашем
Пусть я в течение шести месяцев до этого уже не исполнял обязанности Главкома ВМФ и не контролировал деятельность Черноморского флота, но я должен был нести долю ответственности. На строгость по уставу жаловаться не положено. Но не в этом дело. Мне пришлось рассчитаться за все одному, хотя формально моей вины там немного: за траление несет ответственность командующий флотом. Им являлся с 1951 по 1955 год С.Г. Горшков. За поведение после подрыва нужно взыскивать с непосредственных виновников (комфлота и командир корабля), которые были наказаны, но не прошло и года, как наказания с них сняли. Но в эту область я вторгаться уже не хочу.
Мутная волна всяких небылиц нахлынула на меня. Жуков рассчитался со мной сполна. Сначала я был освобожден. Этого показалось мало, и меня уволили из Вооруженных Сил, снизив в звании.
Конечно, взрыв на линкоре «Новороссийск» явился только поводом для расправы со мной. А в чем заключаются истинные причины? Этот вопрос сложный и требует серьезного анализа [78] .
Я не особенно был удивлен (но возмущен!) тем, что вопреки всякой логике, когда у бывшего комфлота С.Г. Горшкова погиб «Новороссийск», меня за это наказали, а его повысили. Удивлен тем, что никто не захотел потом разобраться в этом или даже просто вызвать меня и поговорить. Больше всего я удивлен и даже возмущен тем, что для своего личного благополучия и карьеры Горшков подписал вместе с Жуковым документ, в котором оклеветаны флот в целом и я. У меня не укладывается в голове тот факт, что С.Г. Горшков не остановился перед тем, чтобы возвести напраслину на флот в целом, лишь бы всплыть на поверхность при Хрущеве. Мне думается, нужно иметь низкие моральные качества, чтобы в погоне за своим благополучием не постесняться оклеветать своего бывшего начальника, который когда-то спас его от суда после гибели эсминца «Решительный» на Дальнем Востоке.
78
В ряде публикаций о гибели «Новороссийска» (см.: Черка-шин Н. // Правда. 1988. 14 мая; Смена. 1988, № 11. С. 229—237, №12. С. 231—233; Медведев Р. // Огонек. 1989, N? 13) упорно проводится мысль, что Н. Г. Кузнецов был снят с должности, уволен и разжалован исключительно из-за гибели «Новороссийска». Однако эта версия опровергается аргументами из воспоминаний Николая Герасимовича. Кроме того, Н. Черкашин пишет («Дружба народов», с. 238), что во время работы комиссии ее председатель В. А Малышев якобы обратился к члену комиссии Н. Г. Кузнецову и передал ему список к награждению. Однако Кузнецов членом комиссии не был и, не будучи главкомом, решать наградные дела не мог. К сожалению, авторы публикаций допускают многочисленные неточности и домыслы.
Я возмущался тем, что решение приняли, не вызвав меня, не заслушав моих объяснений и даже не предъявив документа о моем освобождении от должности. А происходило это так. Накануне одного из заседаний правительства, когда Хрущев и Булганин находились в Индии, мне позвонил В.Д. Соколовский, оставшийся за министра обороны: «Если можете, приезжайте завтра в Кремль, будет обсуждаться ваш вопрос», — и тут же добавил, что фактически уже все решено еще до отъезда Хрущева в Индию. Я все же поехал, но решил не выступать, чтобы не отнимать времени зря у членов правительства, коль скоро все равно «все решено» [79] . Председательствующий Микоян объявил решение и, не спрашивая моего мнения, поспешно перешел к другому вопросу. Я откланялся и вышел…
79
Большой интерес в этой связи представляет исследование Б. А. Коржавина (Коржавин Б. А. Тайна гибели линкора «Новороссийск». — СПб.: Политехника, 1991), строго опирающиеся на подлинные документы, хранящиеся в ЦВМА в Гатчине под грифом «совершенно секретно». В 1988 году автор впервые познакомился с документами правительственной комиссии и установил следующие факты:
1. 16 ноября 1955 года, еще до доклада правительственной комиссии о гибели линкора «Новороссийск», состоялось заседание Президиума ЦК КПСС в полном составе. Выступил Г. К. Жуков. Назвал виновных, указал ошибки бывшего командующего Черноморским флотом, однако упор, как на главного виновного, сделал на бывшего Главкома ВМС, своего заместителя, Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова. Решение Президиума было кратким: предложили никого из лиц Черноморского флота к судебной ответственности не привлекать. (Протокол от 16.11.55. ЦВМА, ф. 14. Оп. 52. Д. 476. Л. 105)
2. 17 ноября 1955 года Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин отправились с визитом в Индию.
3. 17 ноября 1955 года был подписан и отправлен в ЦК КПСС и Совмин СССР официальный доклад правительственной комиссии. В нем говорилось, что «...причиной подрыва линкора является немецкая донная мина... нельзя полностью исключать, что причиной подрыва является и диверсия». Претензией к Н. Г. Кузнецову правительственная комиссия не предъявляла. Министру обороны поручалось подготовить доклад в ЦК КПСС и Совмин СССР о гибели линкора «Новороссийск». Доклад об оценке обстоятельств и причинах гибели линкора готовился начальником ГМШ ВМФ вице-адмиралом В. А. Фокиным.- (ЦВМА Ф. 14. Оп. 52. Д. 476. Л. 149-150.)
4. 24 ноября 1955 года этот доклад направлен в секретариат министра обороны.
5. 29 ноября 1955 года министр обороны Маршал СССР Г. К. Жуков направил этот доклад в ЦК КПСС и Совмин СССР. О Н. Г. Кузнецове там сказано: «...Руководство ВМФ находится в неудовлетворительном состоянии. Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов Н. Г. неудовлетворительно руководил флотом, неправильно оценивал роль флота в будущей войне, допустил ошибки во взглядах и разработке направлений строительства и развития флота и упустил подготовку руководящих кадров...»
6. 8 декабря 1955 года принято постановление Совмина СССР о гибели линкора «Новороссийск». К выводам правительственной комиссии было добавлено: «За неудовлетворительное руководство В. М. флотами снять с занимаемой должности Главкома ВМ Флотом Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова и зачислить его в распоряжение министра обороны. Назначить первым заместителем министра обороны и Главнокомандующим ВМФлотом т. Горшкова С. Г. — командующего Черноморским флотом. — (ЦВМА. ф. 14. Оп. 52. Д. 476. Л. 105)
7. 17 февраля 1956 года Н. Г. Кузнецов был понижен в воинском звании до вице-адмирала и уволен в отставку без объявления причин и без права работать во флоте. — (Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 17.02.56. и Указ Президиума Верховного Совета СССР.)