Кряка
Шрифт:
Петя даже шапку выронил из рук. Откинувшись на стуле, он удивлённо заморгал глазами:
– Ты это что? Взаправду говоришь или как?
– А чего? Конечно, взаправду, - пожав плечами, спокойно ответил Овсиенко.
– Не наше это дело - по грязи шататься. Пусть старшеклассники... И... потом, у меня мозоль на пятке образовалась...
Петя вскочил, опрокинув стул, придвинулся к Серёже нос к носу, спросил тихо:
– Не наше, говоришь?..
– Голос его, захрипев, сорвался до шёпота, кулаки сжались сами собой.
– Не наше, да?!
Овсиенко
– Ну, ну, ты! Потише... Па-апа!..
В соседней комнате затарахтел отодвигаемый стул, заскрипели половицы, и в дверях показался Серёжин отец. Его маленькие глазки на круглом розовом лице строго уставились на Петю:
– Что это? Что?..
Петя нагнулся, поднял шапку:
– Эх, ты! Не на пятке у тебя мозоль, а на совести. А ещё пионер!
– и вышел, хлопнув дверью.
"НЕОБЫКНОВЕННЫЕ" СЛОВА
Директор школы знал о планах председателя колхоза и обещал ему поддержку, но когда он, случайно взглянув в окно, увидел ребят с корзинками и вёдрами в руках, то сразу же поднялся, вынул из кармана носовой платок и стал вытирать запотевшее стекло. Да, действительно с корзинками и вёдрами. Что бы это значило? Ведь сбор пионерской дружины ещё только намечается на завтра и о закупке яиц никто не знает. Странно...
Директор снял трубку и позвонил в колхоз:
– Александр Спиридонович, ты?.. Слушай, чудеса в решете! Ребята идут в школу с корзинками и вёдрами. Ты говорил им что-нибудь?
Директор поморщился и отстранил трубку от уха. Мембрана, дребезжа, передавала раскатистый смех председателя.
– Дмитрий Андреевич, - кричал председатель, - чудес на свете не бывает! Просто твои ребята молодцы!
Председатель замолчал на несколько секунд, по' том, прокашлявшись, добавил:
– Раз такое дело, Дмитрий Андреевич, я пошлю вам сейчас кассира с деньгами.
Хорошо?.. Ну будь здоров!
Директор задумчиво повесил трубку.
– Инициатива снизу, - улыбаясь, проговорил он, - надо поддержать, - и пошёл в учительскую.
Вся школа в этот день гудела, как улей. На большой перемене звеньевые получали деньги. Ребята, которые близко живут, разошлись по домам за вёдрами и корзинками. Ходили слухи, будто Юрий Комаров хвастался, что пятый "Б" класс закупит яиц больше всех и получит звание "отряда спутника семилетки".
После уроков, пошумев в классах, распределили станицу по отрядам и, гремя вёдрами, разошлись.
Овсиенко тоже пошёл. Кто-то сунул ему в руки ведро, кто-то прошептал сзади:
– Ну ты, "мозоль", попробуй приди с пустым ведром!
Серёжа заморгал обиженно:
– Я что? Да я ничего...
– То-то, что ничего. Давай топай!
Погода была никудышная. Выпавший за ночь снег растаял, а сверху, из унылого, серого неба, сыпало и сыпало, как из сита, мелкой моросью. Земля не принимала больше влаги. Громадные лужи - хоть на лодке плавай! перегораживали улицы. Ни вброд перейти, ни вокруг обойти. Только гусям и уткам раздолье. Барахтаются в воде, чистят перья, смачно хлопают клювами в грязной жиже.
У Пети Телегина на ногах, как и у многих ребят, резиновые сапоги. В одной руке корзина, в другой палка - лужи прощупывать.
В первой же хате, в которую он вошёл, случилось у него странное недоразумение.
Стучится он в хату, а из-за двери голос такой неприветливый:
– Ну чего ещё! Кто там?
Петя отвечает:
– Тётенька, яиц утиных не продадите? Вдруг открывается дверь, и на пороге тётенька, ни старая ни молодая - так себе. Глаза горят, платок набок съехал, в руках кочерёжка.
– Ах, и ты за яйцами? Да ещё с корзиной!.. Петя удивился, но вида не подал.
Сдёрнул с головы кепку, вежливо поздоровался.
Тётенька тоже удивилась, ответила растерянно:
– Здравствуй! Чего тебе?
– Да вот для инкубатора яйца утиные...
– Знаю!
– перебила тётенька.
– Сегодня по радио объявляли.
– Вот-вот!
– обрадовался Петя.
– А мы, пионеры, закупаем.
Тётенька поставила кочерёжку в угол, сказала уже добрее:
– Ну ладно. Чисть ноги да заходи уж. Петя почистил о скребок сапоги, вошёл. И тут же увидел: стоит на столе в сенях эмалированная миска, полная утиных яиц.
Рядом золотится мякина рассыпанная. Догадался: "Только сейчас перекладывала, значит, продаст".
Хозяйка сняла платок, сказала обиженно:
– Тут до тебя стрикулист один приходил. Конопатый. Нос пуговкой. Шумит: "Бабка, давай яиц утиных, живо!" Кричит, будто дома. А какая я ему бабка? Я ещё молодая.
Так я его веником, веником!..
Петя подумал: "Это не иначе, как Овсиенко тут был. Что с ним делать? Испортит он всё таким обращением". А вслух сказал:
– Он шутник у нас большой, посмеяться любит. А вас он со свету не разглядел.
Хозяйка улыбнулась, придвинула миску:
– Вот, перекладывай. Три десятка тут. Петя сказал спасибо, стал перекладывать.
Хозяйка стояла и смотрела, склонив голову набок.
Хороший мальчишка. Вежливый, серьёзный, из-под куртки галстук красный выглядывает. Зря она его обидела. Вздохнула, подобрала передник, нагнулась и стала под столом шуршать мякиной:
– Я тебе, сынок, ещё два десятка прикину. Для ровного счёта. Соревнуетесь небось?.. Ну вот и хорошо. Бери.
Петя расплатился, поблагодарил и вышел. Ещё в двух хатах закупил он яиц, и везде ему на Серёжкину грубость жаловались.
У четвёртой хаты встретил Петя Серёжу. Идёт еле-еле. Весь в грязи вымазался, в руке пустое ведро позвякивает. Увидел Телегина, остановился, сдвинул шапку на затылок, вытер пот со лба:
– Да чтобы я ещё пошёл за этими яйцами! Да пропади они пропадом! Не даёт никто!..
Глядит, а у Пети корзинка почти полная, осекся:
– Где набрал?
Петя показал.