Крылатая рать
Шрифт:
Женя пришла в себя на проселочной дороге. Шел дождь. Струи стекали по лицу, она упрямо куда-то шла, но сама не знала куда. Следом плелась Оля и речитативом слабо повторяла: «Женечка, не надо, Женечка, не надо…». В руке у Жени был пистолет. Кажется, тот самый, из которого неизвестный мужчина с безумными глазами стрелял в обезумевшую толпу, из которого был убит ее друг – старый букинист. Глаза щипало от размазывавшейся туши, Женя снова зажмурила глаза, и снова поплыли перед ними радужные пятна. И снова время остановилось.
Женя увидела себя в неизвестном доме: полы немыты, обои потерты,
Глава четвертая. Встреча
На главной площади города, в который жители районных центров приезжают, чтобы купить самую модную одежду и самые французские духи, какая-то партия устроила митинг. Разные люди выходили по очереди на трибуну, чтобы рассказать о наболевшем. Того же ожидали и от поднявшейся на возвышение худенькой девушки с рыжими волосами. Но она заговорила о другом.
– Вы не знаете меня, а я вас, – громко начала она. – Но это не имеет никакого значения. Потому что вы все, коммунисты и демократы, верующие и атеисты, умные и идиоты, спортсмены и инвалиды, красавцы и уроды, шлюхи и домохозяйки, воры и менты, – все вы умрете, и произойдет это очень скоро. И все вы об этом знаете, потому что это – правда, и нет в мире других истин. Все вы умрете, и ваши тела, которые вы холите и лелеете, будут есть омерзительные черви. Все вы знаете это, но вы трусы, вы каждую секунду дрожите от страха за свою никому не нужную жизнь. И у вас не хватает мужества даже на то, чтобы признать эту истину.
– Кто эта ненормальная? – нарочито громко спросил кто-то. Кто-то еще громко засмеялся, и смеялся долго, так долго, что от этого стало жутко и противно. Девушка остановилась на мгновенье и покраснела. Но быстро собралась, тряхнула рыжей головой и продолжила, уже более вызывающе:
– А, испугались? Хотите скрыть свой страх под маской смеха или объявить меня помешанной? Не выйдет! Себя не обманете. Потому что это правда. Ваши цели призрачны, и все, что вы делаете, напоминает хождение лунатика по карнизу. И потому что все вы сдохните! Все до единого! И сдохните скоро, очень скоро! И следы ваши смоет дождем. И никто не вспомнит о вас. А даже если бы и вспомнил кто-то, что вам от того? Ведь вы даже не узнаете об этом. Потому что вас не будет! Потому что вас съедят черви, эти жирные, противные черви, о которых вы и вспомнить не можете без содрогания.
Грозные речи девушки вызывали только ироничные улыбки и стыдливые смешки. Выглядела она жалко и нелепо.
– Надо снять ее с трибуны, – сказал кто-то. – Разве не видно, что у нее истерика?
– Это не у меня истерика, а у тебя, слепой идиот! А ваши партии, и ваши митинги, и ваши войны – вот это как раз и есть массовая истерия. И мировое безумие.
Кто-то сзади потянул ее за куртку и попросил:
– Успокойтесь и слезайте. Это выступление не по теме.
Девушка дернула плечами, вырвалась и закричала:
– Я написала книгу! Мне нужен спонсор! Кто не трус, отзовись!
Кто-то обхватил девушку сзади за талию и стащил вниз. Девушка рванулась, гибко извернулась и укусила обхватившую ее руку. Ее отпустили, и, схватившись за кисть, молодой милиционер непристойно выругался. Другой мужчина больно схватил ее за плечи и зло процедил: «Вы нарушаете порядок».
Тут к ним подошел высокий, на удивление некрасивый, но элегантно одетый мужчина и сказал тихо: «Отпустите ее». Плечи девушки сразу же стали свободными. Некрасивый мужчина взял ее за руку и повел. Она никогда не видела его раньше, но почему-то не стала вырывать руки, а покорно пошла с ним и даже села в его машину.
– Что тебе от меня нужно? – спросила Ника немного погодя, когда начала успокаиваться. Спросила, стараясь придать голосу презрительный оттенок, потому что слегка побаивалась и ругала себя за то, что села в машину незнакомца.
– Это не мне от тебя, а тебе от меня, – прозвучал неожиданный ответ.
– Как это?
– Но ведь это же ты кричала на всю площадь, что тебе нужен спонсор.
– Нужен. Но только для издания книги. И никакого секса. Так что ты меня неправильно понял.
– А я тебе, кажется, никакого секса и не предлагал.
– Но ты же не знаешь, о чем моя книга. Может, она покажется тебе неинтересной.
– Это все равно. Главное, что мне показался интересным автор.
– А денег у тебя хватит?
– Хватит.
– Ну, тогда давай познакомимся. Я Ника. А ты кто?
– Павел.
– А куда ты меня везешь? – спросила, наконец, самое для нее сейчас важное и замерла в ожидании ответа.
– А какая разница? – прищурился, улыбнувшись лукаво. – Разве это имеет какое-то значение, если значения не имеет ничего?
– Ну ладно, не отвечай, – постаралась казаться равнодушной, – все равно узнаю, когда приедем.
– Ника – это Вероника или Виктория что ли? – поинтересовался для поддержания разговора.
– Нет, просто Ника. Без приставок. Ничего, если я у тебя здесь курить буду?
– Женщинам можно и не спрашивать. Но сигарет не дам – не курю.
– У меня свои есть.
Ника закурила. Всю остальную дорогу они молчали.
Когда Павел привез ее к себе домой, она не стала спорить, сразу согласилась зайти. Она решила не отступать: будь что будет.
Но ничего особенного не произошло. Сидели, пили кофе и коньяк, Ника курила, болтали о пустяках.
Ника увидела на подоконнике шахматы.
– Хорошо играешь? – поинтересовалась.
– Играть – играю, а насколько хорошо – не мне судить.
– Ну, тогда расставляй, я рассужу.
– А ты играешь?
– Конечно, играю, – пожала плечами Ника, как будто он спросил, умеет ли она читать.
А Павел посмотрел на нее еще внимательнее, и интересно стало ему: неужто и впрямь хорошо играет?