Крылатые и бескрылые
Шрифт:
— Дует ветерок! — улыбнулась Катя и добавила: — Пусть он превратится в ураган, мне даже веселее станет.
Макаров не нашелся, что сказать в ответ.
— Я часто бываю в Заречье… — тихо сказала Катя. — Идемте туда!
Она говорила свободно и все время следила за Федором, за каждым его движением. Должно быть, поэтому он стал вдруг испытывать неприятное чувство. Подумал: «Веселый разговор что-то не соответствует выражению тусклого лица…» Ее темные глаза светились из-под приспущенных ресниц бесстрастно и холодно.
— Я не один здесь… — отказался Макаров.
— Но ваша компания уже ушла, — заметила Катя, упрекнув взглядом.
Макаров оглянулся. Действительно, Люды и Петра не было на скамейке. Он обругал их в душе и протянул Нескучаевой руку.
— Все же я должен… Извините!
Его рука так и повисла в воздухе. Капризно дернув плечами, Катя отвернулась. Постояв немного, она шагнула вперед и потихоньку пошла у самого края обрыва. Отдалившись немного, замедлила шаг, наверняка рассчитывая, что Макаров должен догнать ее.
Но он стоял на прежнем месте, на его лице бродила смущенная улыбка: «Вот и впал в немилость девушке…»
Когда Катя скрылась из виду, к Макарову подошел Бобров:
— Да плюнь ты на нее!..
— А где Люда? — спросил Федор. — Знаешь что, пойдем ко мне. Мать пироги с рыбой печет. Ужас, какие вкусные.
— Пироги?.. — Бобров подумал. — Нет, пироги потом. Как. только Макаров вышел за ограду на улицу,
Бобров шмыгнул в боковую аллею, куда скрылась Катя.«Странная какая-то… - думал Макаров о Нескучаевой, подходя к своему дому.
– И, видно, не очень высокой морали… Все же противно! Из театра тянула к себе на квартиру, сейчас - в лес, за реку!..»Вдруг из парадного выбежала Люда. Макаров невольно схватил ее за руку.
— Что случилось?
Люда оглянулась через плечо, желая убедиться, что ее никто больше не услышит.
— У нас Власов! Он там с папой… Но если бы вы только слышали, о чем они говорят!..
— О чем же? — удивился Макаров. — Почему ты такая взволнованная?
Люда заколебалась. Потом вдруг взяла Макарова под руку.
— Идемте отсюда, Федор Иванович! Идемте… Я вам расскажу… Какое безобразие!..
В голову Люды лезли страшные мысли. В ушах звучали слова отца: «Дело все в том, Василий Васильевич, кто в чем нуждается… Представьте на одной тарелке лежит совесть, а на другой - деньги. Что бы вы взяли? Логика такова - каждый берет то, что ему нужно, чего ему не хватает. Лично у вас совести достаточно, а вот денег…»
— Ну, вот ты и отдышалась… — с ободряющей усмешкой сказал Макаров. — Да возьми же себя в руки!
— Федор Иванович, — глухо начала Люда, — дело не во мне. Я не ожидала, что Власов и мой отец… Они играли в шахматы и меня не видели, когда я вошла в переднюю. Но я собственными ушами слыщала, как Власов жаловался на всех, а главное — на вас. Он, должно быть, рассказал отцу все–все. Это же возмутительно! Кто позволил, кто разрешил ему болтать о том, что делается на заводе?..
— Это подло! — жестко бросил Макаров. — За такие вещи по головке не гладят!..
— Но вы послушайте, что ответил ему отец… — Люда невольно схватила руку Макарова. — Он сказал Власову: «Василий Васильевич, как же вы намерены поступить? Неужели ваша конструкция будет растоптана? А что если вы предложите ее другому заводу? Пошлите к черту и Макарова, и Соколова, и всех на свете! Они с вами не считаются. Какой же вам смысл церемониться с ними?..» Я уже готова была броситься к ним и наговорить бог знает чего, заставить прекратить этот разговор. Но когда услыхала, что они повели речь о деньгах, решила немедленно вас разыскать…
— О деньгах? — переспросил Макаров, приподняв бровь.
— Да, о деньгах и совести… Власов сказал, что после того, как ваша машина будет построена, вы станете богатым, а он нищим…
— Какая мерзость!..
По направлению к ним быстро шел взволнованный летчик Бобров. Подойдя, он торопливо попросил Макарова:
— Федя, на минутку… Извини, Людочка, мне надо сказать ему несколько слов.
Он взял Макарова за руку и потянул в сторонку.
— Послушай, Федор, на какой я концерт попал… Я полагал, что Люда уже дома. Стучусь в дверь. Слышу, за дверью возня, стон… Рванул изо всех сил и — ужас! Власов схватил его за горло, бросил на диван… Будто взбесился человек! Глаза безумные!.. Потом поднял шахматную доску и трах по черепу!..
Люда услыхала последние слова. В ее груди будто что-то оборвалось. Быстро подбежав, схватила Боброва за руку.
— Он папу ударил по голове?.. Папу? Говори же!..
— Представь себе, Людочка. Михаил Казимирович объяснил, что Власов был сильно пьян…
— Нет, он был совершенно трезв…
— И мне показалось, что не пьян…
Люда изо всех сил пустилась бежать. Скорее, скорее домой!.. Может быть, отец уже мертвый…Вбежав в квартиру, она почти упала на стул. Сердце готово было разорваться. Испуганная мать подала стакан воды.
— Успокойся, дочка, успокойся!..
В переднюю вышел Давыдович - лицо бледное, но спокойное, голова перевязана, сквозь бинты проступила кровь.
— Что здесь было?.. — чуть слышно вымолвила Люда. Полина Варфоломеевна безмолвно развела руками.
— Ничего страшного, — ответил отец. — Какой с пьяного человека спрос?..
— Я иду в милицию! — вдруг заявила Полина Варфоломеевна. — Убивать человека!..
— Ни в коем случае!.. — испуганно заступил ей дорогу Давыдович. — Не смей, мамочка! Право же, нет ничего страшного. Царапина и только…
— Но за что, за что? — отдышавшись, допытывалась Люда. — Что ты ему говорил? Зачем пригласил в дом? Что ты хотел от него?..
Давыдович побледнел еще больше. Однако нашел в себе силы ответить спокойно:
— Пригласил посидеть, в шахматы сыграть. Ни тебя, ни мамы дома не было. Скука. Выпили по рюмочке…
— Нет! Вы говорили о заводе. Ты предлагал ему деньги…
— Сума сошла!..
– ужаснулся Давыдович и резко шагнул к дочери.
Полина Варфоломеевна стала между ними.