Крылатые семена
Шрифт:
Тысячи акционеров, по мнению Динни, разорились из-за того, что компании выпускали акции на сумму, превышающую основной капитал. Беззастенчивые рвачи — управляющие и всякие приисковые акулы перегружали предприятия механизмами для переработки несуществующей руды. Установленные ими гигантские толчейные станы надо было напитать породой, и вот началась бешеная конкуренция между рудниками, кто выдаст больше руды по самой низкой себестоимости, чтобы угодить правлению компании. Конкуренция эта сгубила не один хороший рудник и лишила акционеров значительной части прибылей.
Многие дельцы считали настоящим проклятием такое завышение основного капитала компаниями, которые росли,
Особенно рьяно ратовал за учреждение таких премий мистер Клод де Берналь. В последние годы он обскакал даже сэра Патрика Кевана: имя его как учредителя новых компаний и инициатора грандиозных предприятий гремело по всей стране. Сэр Патрик — это ни для кого не было тайной — предпочитал оставаться в тени и не слишком афишировать свою деятельность в золотопромышленности. С тех пор как он поселился в Лондоне и у него появились капиталовложения за границей, былая слава Пэдди, считавшегося душой чуть ли не каждого начинания на Золотой Миле, предпринятого в целях укрепления позиций золотопромышленников, померкла. Но с наступлением кризиса на приисках пошли слухи, что Пэдди Кеван поддерживает де Берналя и участвует вместе с ним в компании за учреждение премий.
Австралия нуждается в золоте больше, чем любая из стран, пораженных кризисом, — утверждали магнаты-золотопромышленники. Ее золотой запас, и так уже истощенный войной, продолжает таять, в то время, как рудники бездействуют и золото лежит нетронутым в золотоносных недрах Запада. Цена на золото никогда еще не была такой высокой; о перепроизводстве не могло быть и речи — стоимость золота может измениться только в сторону повышения. Золото, уверяли магнаты, занимает сейчас исключительное положение на рынке, ни у одного товара нет таких блестящих перспектив; и они призывали правительство прийти на помощь владельцам рудников в его добыче. Однако малейшая попытка предложить национализацию золотопромышленности в качестве средства кардинально решить этот вопрос вызывала бешеное сопротивление и угрозы бойкотировать любой законопроект, который мог бы лишить компании их собственности. И это невзирая на то, что сами они были не в состоянии обойтись без помощи и содействия правительства.
Учреждение премий за добычу золота рассматривалось как личная победа мистера Клода де Берналя, которой он вполне мог гордиться. Правда, размер премий, когда о них было наконец объявлено в 1931 году, не оправдал ожиданий: правительство обязалось выплачивать за каждую унцию золота, добытую сверх средней нормы последних трех лет, один фунт стерлингов. Таким образом, если компании и владельцы крупных рудников на Золотой Миле не увеличат во много крат добычу золота на своих предприятиях, они получат лишь какие-то жалкие крохи. Но известную роль премии все же сыграли, стимулировав возобновление работ на многих заброшенных рудниках и разведку месторождений.
Добыча бедных руд становилась выгодным делом, возникло множество новых компаний, готовых заняться эксплуатацией первого подвернувшегося рудника. Казалось, к их услугам был неограниченный капитал, ибо они брались
Де Берналь вскоре после возвращения в Лондон объявил об учреждении «Англо-австралийского акционерного общества» для расширения добычи золота, и это сразу же повлекло за собой учреждение нескольких новых компаний.
Газеты называли мистера де Берналя «человеком, вдохнувшим жизнь в золотопромышленность Запада» и превозносили его за то, что он сумел привлечь миллионные капиталы для развития этой отрасли хозяйства.
Увлеченный спекулятивным ажиотажем и мнимым деловым оживлением в стране, Фриско покупал и продавал акции. Он говорил Салли, что взялся за это просто, чтобы не потерять интереса к жизни — приятно чувствовать, что еще можешь заниматься делами, хотя бы ради собственного развлечения.
Салли понимала, как бесконечно медленно тянется для него время. Каждому мужчине тяжело остаться без привычной работы, а тем более Фриско, сохранившему в полной мере свои физические силы и ясную голову, тяжело сидеть сложа руки и предаваться горестным размышлениям в окружающем его беспросветном мраке — никогда он не примирится с этим. Одно время он старался бороться с хандрой, но последнее время все чаще впадал в мрачную раздражительность, которую Салли ничем не могла разогнать. Для Фриско — при его характере — было невыносимо сознавать, что он обречен быть «этакой неуклюжей, никому не нужной колодой», как он выражался, влачить однообразное, бессмысленное существование.
Он поговаривал даже о том, чтобы наложить на себя руки. Не к чему тянуть эту лямку, говорил Фриско. Правда, он любит Салли. Быть подле нее — это единственное, что примиряет его с жизнью. Но разве может мужчина вечно сидеть на шее у любимой женщины? Удивительно, что Салли еще терпит его… скоро она, конечно, его возненавидит. Ведь он стал просто невыносим — бесконечные капризы, дурные настроения, ссоры с Динни… Нет, нет! — возражала Салли. Но перебранки и размолвки между ними не прекращались, и казалось, мирной поре их любви настал конец.
В отчаянии Салли сама посоветовала Фриско купить акции рудника, который, по словам Тэсси Ригана, обещал стать весьма прибыльным. Она и Динни тоже купили акции Золотых Крупинок, неуклонно повышавшиеся в цене. Когда они достигли довольно высокой цифры, Фриско продал свой пакет, хотя Тэсси и говорил, что он торопится. Но вскоре они стремительно полетели вниз, и Динни, Тэсси и Салли оказались внакладе, а Фриско торжествовал.
Спекуляция эта возродила в Фриско азарт игрока. Весь год он продавал и покупал бумаги новых рудников, открывавшихся повсеместно на Западе. Его приподнятое настроение и радость, которую ему давало сознание, что он нашел, наконец, чем заняться, немного успокоили Салли, которую тревожили приступы мучившей его хандры. Она каждый день читала ему биржевые бюллетени и тратила столько времени на письма, ведение бухгалтерии и на поездки по его поручениям, что как-то раз сказала в шутку:
— Если дело и дальше так пойдет, придется тебе завести контору и машинистку!
— А ведь это мысль, — обрадовался Фриско.
На следующий день, вернувшись из города, он заявил, что снял комнату в деловом квартале, неподалеку от «Палас-отеля». Это по прямой от дома. И шоссе переходить не надо. Фриско уже все обдумал: как он будет каждое утро отправляться к себе в контору, как откроет собственное небольшое дело — станет маклером по продаже акций и ценных бумаг. Салли не решалась отнять у него эту надежду хоть частично компенсировать свою слепоту и дать выход клокотавшей в нем энергии, чтобы его больше не мучило сознание своей беспомощности.