Крылья бабочки

Джеймсон Бронуин

— Не совсем. Птит ставит преграды в мелочах.

— Какие?

— Похоже, нам придется еще помахать кулаками, чтобы выяснить все до конца.

— Тогда я не буду с вами обедать, — решила Диана. — Можешь, не сдерживаясь, решать проблемы.

Макс пытался переубедить ее, но она настояла, что ей будет приятнее, если еду принесут в номер. Он протестовал, но Диана заставила его замолчать, сказав:

— Послушай, я только что из душа и не смогу быстро одеться. Ты мне дашь знать, когда встреча закончится? — Она улыбалась и наматывала

телефонный шнур на руку.

— Это может быть поздно, — предупредил он.

— Я не против. Поставлю на лед шампанское, если ты захочешь отпраздновать.

Диана медленно просыпалась. Голова словно в тумане. В первый момент она даже не поняла, где находится. Лексингтон. Отель. Кто-то стучит в дверь…

Диана стремительно села. Макс. Она прикорнула, пока ждала его. Она настаивала, что хочет знать результат. Быстро все вспомнив, Диана потуже завязала пояс халата на талии и заспешила к двери. Она распахнула ее и встретилась с сердитым взглядом Макса.

— Ты не запомнила вчерашний урок? Нельзя открывать дверь любому, кто постучит.

Она так радовалась, что видит его, пусть усталого и хмурого, что не обратила внимание на сердитый тон.

— Не любого, — поправила она. — Только тебя.

Макс уже собирался спросить, откуда она знала, что это он. Но интонация, с какой Диана сказала «только тебя», радость, с какой она распахнула дверь, чтобы впустить его, отмели все упреки, смыли усталость с тела.

В камине горели дрова, из стереопроигрывателя лилась классическая музыка. Диана немного приглушила звук.

— Прости, что не сразу услышала. Я, должно быть, задремала. Хочешь выпить?

— Да, спасибо.

Она достала из ведерка со льдом обещанную бутылку шампанского и вопросительно изогнула бровь.

— Мы поднимем бокалы за успешную сделку?

— Поднимем, но мне нужно что-нибудь покрепче, чем шампанское. — Он налил в свободный бокал бурбон из бара.

— За успех? — спросила она. — Подписано, скреплено печатью, получено?

— Не совсем получено. Но да. Мы пожали друг другу руки.

Ее широкая улыбка заставила его забыть дневное раздражение — позирование Птита, длинные речи Кроули. Отодвинув французское искрящееся вино, Диана налила бурбон и себе. Как он заметил — немного. Она подняла бокал, и они чокнулись.

— За успех.

Их глаза встретились. Местный бурбон валил с ног, но не с такой силой, как тепло в ее глазах.

— Ты выглядишь усталым, — сказала она. — Садись.

Макс больше не чувствовал себя усталым, но сел. Главным образом потому, что она устроилась на обитой плюшем кушетке. Он занял противоположный угол и наблюдал, как она поджала под себя ноги. Интересно, есть ли у нее что-нибудь под белым пушистым халатом. Макс надеялся, что она не заставит его долго гадать.

— Ты хочешь поговорить? — спросила Диана.

— Я весь день занимался разговорами. Почему бы тебе не рассказать, как ты провела время?

Она поведала о долгой прогулке по улицам Лексингтона. О местах, какие видела и сфотографировала. А Макс потягивал бурбон и слушал голос, полный энтузиазма, видел разгоравшуюся страсть в глазах, когда она объясняла, почему сделала тот или иной снимок.

Потом Диана внезапно замолчала. Выражение лица стало смущенным. Она покраснела до самой шеи.

— Прости. Я вогнала тебя в сон.

— Нет.

Она, должно быть, поняла, что он смотрит в вырез халата. Открылась линия одной груди. Диана не спешила прикрыть ее. Она допила свой бокал и позволила Максу покончить со своим.

Затем он поднял глаза и встретился с ее взглядом.

— Это был долгий день. У тебя такой вид, будто ты хочешь его закончить.

— Я готов идти в постель.

Прошла еще одна долгая секунда. В ее глазах мелькнула решительность и что-то еще, темное. Голос на стерео пел «Я здесь, бэби». Диана подошла к нему и взяла из его руки бокал.

— Я тоже, — сказала она. — Не хочешь сначала принять душ?

О да, он определенно хотел.

Диана подумала было присоединиться к нему в ванной. Но тщеславие взяло верх. Она потратила чуть ли не час, пока сушила феном густые волосы, втирала в кожу крем и накладывала тончайший макияж. Она ждала его в постели, обнаженная и удивительно спокойная. Прохладные простыни, казалось, усиливали чувственность. И она тут же решила, что в будущем всегда будет спать нагишом. И только на простынях из тончайшего египетского хлопка.

Ее развлекла эта мысль. Но тут от предчувствия она перестала дышать. Диана закрыла глаза и сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Потом медленно до тридцати. Напряжение обострилось почти до боли. Она оставила проигрыватель включенным, но звук, хотя и очень тихий, маскировал шаги босых ног по ковру. Она знала, что Макс здесь.

Открыв глаза, Диана оперлась на оба локтя и увидела его на пороге в одном из халатов отеля. В руке он держал наполненный бокал. Две лампы освещали теплым мягким светом королевского размера кровать. Тени падали на его лицо, излучавшее силу, на темную щетину на подбородке, на спутанные мокрые волосы. Вид будто бы далекий от цивилизации. И еще более далекий от того лощеного бизнесмена, который сидел за ланчем. И целый мир отделял его от легкомысленного ковбоя, в которого она влюбилась десять лет назад.

Но тело помнило его прикосновение. В крови кипели воспоминания и задавали ритм лихорадочному биению сердца. Диана, не отрываясь, смотрела на него. А когда заговорила, голос ее звучал спокойно.

— Ты идешь в постель?

— Когда допью бурбон.

— Принеси бокал сюда, мне тоже захотелось.

Он не шелохнулся, только выше поднял бокал.

— И сколько ты уже выпила?

Она медленно села, закутавшись по плечи простыней.

— Прошу прощения?

— Я хочу быть уверенным, что ты сознаешь, что делаешь.