Крылья за моей спиной
Шрифт:
Она на спинку дивана откинулась, и руки на груди сложила. Ей было, что ответить на его вопрос, но привычка замалчивать обиды давала о себе знать, снова стало страшно, снова показалось, что лучше промолчать, чтобы не вызвать ссору. И, видимо, Сергей догадался, о чём она думает, потому что с такой претензией на неё посмотрел, что поневоле не по себе стало.
— Скажи мне это.
Она уставилась в угол комнаты, до рези в глазах, до пелены, что принесли с собой слёзы.
— Ты не можешь простить мне те слова. Никак не можешь.
Он голову опустил,
— Я давно простил.
— Неправда. Ты никогда не говоришь, что любишь меня. Мне всегда приходится тебя заставлять. А это ненормально как-то. Ты мне не веришь?
— Верю.
Настя наблюдала за ним, затем головой покачала.
— Не веришь. Именно это мне не даёт спокойно жить, Серёжа. Я уже столько лет расплачиваюсь за те слова. Что я делала не так? Я тебя люблю, твои интересы всегда выше всего остального, я стараюсь, как могу. Дома всё для тебя… Ты думаешь, я это просто так делаю? Из любви к комфорту? Всё уже давно осталось в прошлом, у нас своя семья. Но ты помнишь все обиды! Я не могу с этим бороться, и не могу… не могу оправдывать тебя этим.
Он отвернулся к окну, руки в бока упёр.
— Я не хотел, чтобы ты меня оправдывала.
— Конечно! Тебе это не нужно было, ты хотел, чтобы мне было больно. В этом был смысл твоей жизни!
— Нет. Если честно, я каждый раз надеялся, что появится кто-то, и я перестану о тебе думать. Вот чего я тогда хотел. Чтобы мне стало всё равно, плевать на Аверина, не пытаться больше обратить на себя твоё внимание. Чтобы можно было развернуться и спокойно уйти. Чтобы мне стало всё равно! Потому что когда я хотел всё исправить, тебе было не до меня! Ты о нём думала!
— Да не о нём я думала! — Настя без сил навалилась на подлокотник. — Мне было страшно. И тяжело, я никак не могла привыкнуть. И ты мне совсем не помогал, ты только ревновал меня. Я не понимала, как мне найти точку опоры, что мне сделать, чтобы почувствовать себя уверенно. Я ведь не сильная, Серёж, и ты это знаешь. Мне нужна была твоя помощь.
— Но ты же мне не говорила об этом!
Настя облизала сухие губы.
— Да, не говорила. Мне казалось, что если я скажу, если кто-то узнает, даже ты, мне станет от этого ещё хуже. Я и без того чувствовала себя слабой и потерянной, не было ничего привычного вокруг… Серёжа, мне было девятнадцать, я была беременна от человека, которого почти не знала, но который решил в очередной раз проявить галантность и спасти меня от позора. Ты думаешь, я не была тебе за это благодарна? Была, но это не решало проблемы. Или ты думаешь, что я не понимаю, что ты тоже мечтал о другом? Не о том, чтобы жениться на мне из-за случайной беременности. Да ты даже мечтал не обо мне!
— Я мечтал о тебе. — Маркелов криво усмехнулся. — Я когда уехал, думал о тебе… часто. В основном, ночами.
Настя слабо улыбнулась, почувствовала, что напряжение понемногу спадать начинает.
— Очень мило.
— Да нет, правда.
— Замолчи уже.
Он хмыкнул.
— Но не о семейной жизни думал, ты права.
— Вот именно. Сколько шансов, что мы были бы вместе, если бы не Вика? Ни одного, наверное.
Сергей покачал головой.
— Это уже не важно.
Настя решила с ним согласиться.
— Может быть.
Маркелов прошёл к дивану и сел, но не рядом с Настей, а на расстоянии, навалился на другой подлокотник.
— Мы просто не совпадали по времени. Мне так кажется. Я тогда хотел, чтобы всё было… всерьёз. Я хотел, чтобы ты была счастливой невестой, чтобы ты улыбалась… Проявления хоть каких-нибудь чувств с твоей стороны хотелось!
— Мне тогда хотелось умереть, — тихо проговорила она.
Сергей посмотрел на неё.
— Сюда вернуться.
Настя удивилась той обиде, что прозвучала в его словах. Взглянула мужу в лицо.
— Да. Да! Здесь была моя жизнь, вся жизнь. У меня ничего не осталось! А ты был дома, там, где твои родители и друзья. Даже Даша никуда не делась. А я в Москве задыхалась, мне там тесно было. Я могла думать только том, что ты появился и перевернул мою жизнь с ног на голову. И сделал это так, походя, потому что я тебе не нужна была в Москве, и ребёнок тебе был не нужен.
Маркелов поморщился.
— Не люблю, когда ты это говоришь.
— Но тогда это и было правдой, и нашей жизнью. — Настя повернулась, поджала под себя ноги, в Серёжкин профиль вгляделась. — Но ведь потом всё изменилось. Почему ты этого не заметил?
— Я заметил.
— Тогда почему? — Это был очень важный вопрос, тот самый, ответ на который мог объяснить всё: все мучения, проблемы, страдания.
Он голову повернул, и они встретились глазами. Сергей в сердцах всплеснул руками.
— Потому что я тоже человек! Потому что мне казалось, что я лучше всех всё понимаю, и имею право на обиду!
Настя головой покачала.
— Это не то, что я хотела услышать.
— А что ты хотела? Чтобы я сказал, что устал ругаться, ждать, когда ты успокоишься, что хотелось схватить тебя и встряхнуть хорошенько, чтобы вытряхнуть все воспоминания и мысли о другом?
— Нельзя вытряхнуть воспоминания.
— А жить с этим можно?! Я с ума по тебе сходил, Насть. И каждый твой пустой взгляд, устремлённый в прошлое, меня до бешенства доводил! Я хотел, чтобы рядом со мной была моя жена, именно моя… Я просил тебя начать всё сначала, я хотел… А ты мне сказала: не люблю. — Он снова руками развёл, и повторил: — Не люблю!
Она рукой лицо прикрыла, закрываясь от его вспышки раздражения.
— А ты тогда любил?
Сергей упрямо вскинул подбородок.
— Да.
Настя не на шутку заинтересовалась этим заявлением, посмотрела ему в лицо.
— Любил? Или хотел, чтобы я тебя любила?
— А какая разница?
— Очень большая. Ты все эти годы хотел, чтобы я тебя любила. Ты ничего мне никогда не говорил, ты не отвечал на мои слова, но я всегда видела, как ты доволен, когда я признаюсь в этом. Это почти слабость, то, что я тебя люблю. А ты просто принимаешь это.