Крылья за моей спиной
Шрифт:
— Я не отталкивала? Да что ты знаешь об этом?
— Насть, вы целовались в клубе! — возмущённо выдохнул он ей в лицо. — Ты, с ним!..
— Это что, было на второй день его приезда? Мы даже не общались с ним толком! Даже когда ты со мной общаться не хотел, я с ним не разговаривала! И в клуб я тогда пришла!..
— Назло мне, — закончил за неё Аверин и несмело улыбнулся. Ему, по всей видимости, полегчало, а вот Настя вдруг испугалась. Саша хочет услышать подтверждение тому, что всё случившееся — недоразумение, а ей есть, что ему сказать? А главное, хочет ли она его успокаивать?
Сашка
— Я, наверное, виноват.
— Наверное.
— Настюш, ну не язви, — попросил он и руку её сжал. Хотел ближе подойти, но Настя сделала шаг назад. Аверин покаянно опустил голову, принимая её решение.
— Я приеду через неделю, очень постараюсь, и мы с тобой поговорим. Да? Всё выясним. Настя, я тебя люблю. Я скучаю безумно. Ты же моя девочка…
Совсем недавно она таяла от этих слов. И вспомнив об этом, решила не противиться, когда Саша её всё-таки обнял, правда, сама осталась безучастной. Аверин, наверное, решил, что так она своё упрямство и обиду демонстрирует, спорить не стал, только ещё раз напомнил, что они серьёзно поговорят, когда он приедет в следующий раз.
Тем же вечером Настя краем уха услышала разговор родителей на кухне. Отец курил, сидя у открытого окна, мама мыла посуду после ужина, и негромко рассуждала.
— Может, и к лучшему. Наконец, прекратятся ссоры, слёзы. Юр, он тебе что-нибудь сказал?
— А что, должен был сказать? Поздоровался и пошёл сумки таскать.
Галина Викторовна головой качнула.
— Вот вы, мужики. Сначала напакостите, а потом сумки таскаете, как ни в чём не бывало.
— Ещё неизвестно, простит ли ему Настя эту фря, что он привёз.
Галина Викторовной лишь рукой махнула.
— Она тогда всю ночь с ним во дворе гуляла, значит, выяснили.
— Галь, я вот не помню, чтобы мы такими были. Или были? Ссоры, обиды…
Дослушивать Настя не стала. Ушла в свою комнату и замерла у окна, раздумывая. Для родителей, видимо, всё ясно: они с Сашкой помирились или вот-вот помирятся. А для неё самой?
На неделе Сашка звонил ей из Москвы, как обычно, и Настя сама не заметила, как снова стала вечерами ждать его звонков. Разговоры их, конечно, теперь отличались от прежних, никаких нежностей и особых, важных слов, но разговаривали о работе, о том, что дома происходит, Настя рассказала, что мама собирается её в риэлтерскую контору на место секретаря пристроить, и Саша этому искренне порадовался. Настя и сама этому радовалась, дождаться не могла, когда на новую работу выйдет. Офис солидной риэлтерской конторы представлялся ей чем-то сказочным, после скитаний по улицам с сумкой через плечо. Она даже опять планы строить начала, осторожно, стараясь продумывать каждое слово, даже мысленно. И боялась пока их кому-либо озвучивать, Сашке, например, или даже родителям. Это было больше похоже на мечту, для самой себя. Представляла, как придёт в первый день на работу, в белой блузке, со строгой причёской, будет собой гордиться, и очень-очень стараться.
Однажды во дворе с Ольгой встретилась. Они давно не виделись, как раз после того вечера в клубе. Тогда они не раз сталкивались взглядами, и Насте становилось не по себе от злости и возмущения подруги её действиями, а сейчас, спустя пару недель, никак не могла вспомнить те ощущения. Будто не две недели, а два года прошло. Ей уже было не до Ольги, за это время она столько всего пережила, что, кажется, даже повзрослела. И теперь лишь кинула на подругу (бывшую! Постоянно об этом забывает) заинтересованный взгляд, гадала, что у той на уме, и как она пережила отъезд Маркелова. А Ольга вместо этого поинтересовалась:
— На работу не вернёшься?
— Нет. Я собираюсь на другую устраиваться.
— Кем? — заинтересовалась Оля.
Настя решила не таиться, повода не видела.
— Секретарём.
— Родители помогли?
— Да, мама. У неё там знакомая работает.
— Повезло.
На это Настя никак не отреагировала. Всё ждала, о чём Ольга ещё её спросит. Почему-то была уверена, что без упоминании имени Сергея не обойдётся. Но вместо этого услышала вопрос об Аверине.
— Вы помирились?
— Нет.
— Как это? Вас же видели… вместе.
Настя едва заметно усмехнулась.
— Тебе хочется, чтобы мы помирились?
Ольга вцепилась в ремень своей сумки.
— Так и будешь со мной всю оставшуюся жизнь сквозь зубы разговаривать?
— Может быть. Я теперь не знаю, чего от тебя ждать.
Ольга надула губы.
— Но он же уехал. Ни тебе, ни мне не достался. Чего ругаться-то?
Солнцева сбилась с шага и остановилась. Ольге пришлось на неё обернуться.
— А он мне был не нужен, Оль. Ты из-за своей идиотской ревности жизнь мне испортила. А теперь пытаешься сделать вид, что всё идёт, как надо? Я подыграть тебе должна? А у меня вот не получается.
— Не нужен? — Она неприятно усмехнулась. — Да, я видела, как он был тебе не нужен. И не только я, все видели. И Сашка тоже. И даже после этого он пытается с тобой помириться. А ты гордую из себя строишь? Ну, строй. Останешься у разбитого корыта.
— Не твоё дело, кого я из себя строю! И ты понятия не имеешь, что я пережила за прошлый месяц. Когда от меня все отвернулись. А всё потому, что ты кому-то что-то наболтала!
Ольга вздёрнула подбородок, выглядела уязвлённой, и соглашаться с Настиными обвинениями не спешила.
— Всё ты врёшь, — сказала она наконец. — Думаешь, никто не замечал, как вы друг на друга смотрели? Все видели. Ты сначала с ним по городу гуляла, улыбалась скромно, а потом говорила, что он тебе не нужен. Тебе не нужен, но и мне не достанься, да?
— Я никогда и ничего не делала тебе во вред. И если Серёжка не обратил на тебя внимания, это не моя вина.
— Он обратил, обратил! Но потом опять ты вмешалась! Ты пришла, вся такая разряженная, красавица, блин, и увела его! Мне назло!
Настя задохнулась сначала от возмущения, потом от обиды. Что ж, пусть маленькая, но справедливость, в Ольгиных словах была. Она ведь, действительно, так поступила, не задумалась тогда о последствиях.
— Я тебе с самого начала говорила, что он бабник. Так чему ты удивляешься?
— Ничему я не удивляюсь, — сказала Ольга, глядя на неё с неприязнью. — Я давно ничему не удивляюсь. Это только ты из себя оскорблённую невинность строишь, а у меня такой привычки нет.