Крылья за моей спиной

Риз Екатерина

Её родители тоже растерялись вначале при виде неожиданных гостей, но быстро взяли себя в руки, куда быстрее, чем Настя. Пригласили гостей пройти, Галина Викторовна засуетилась, поспешила на кухню, стол накрывать, чайник на газ ставить, и будто бы рада была, будто бы повод был достойный. Настя видела, как отец жмёт руку Маркелову-старшему, а тот приятным баритоном представился:

— Борис.

Улучив мгновение, Настя схватила Сергея за руку и втянула в свою комнату. Дверь захлопнула, и тут же на него накинулась.

— Ты с ума сошёл?

— Нет.

— Нет?!

— Насть, успокойся. У меня просто выбора не было.

Они взглядами встретились, Настя его едва ли не насквозь

просверлила, а потом в одно мгновение силы её покинули, и она с обречённым вздохом опустилась на диван.

— Бабуля у меня человек деятельный, — сказал Сергей, наблюдая за ней. — Она сообщила новость родителям ещё до того, как они с работы вечером вернуться успели. — Он хмыкнул. — Вчера был разбор полётов, а сегодня они отправились знакомиться с тобой.

Настя только головой покачала, не в силах справиться с потрясением.

— Я не ожидала такого.

— А чего ты ожидала?

— Не знаю. — У неё голос дрогнул. На Серёжу глаза поднять боялась. Он разговаривал с ней таким спокойным голосом, словно всё происходящее его не касалось. Был как чужой — ни знакомого задора, ни огня. Настя ногтями вцепилась в диванную обивку, с каждой минутой всё больше жалея, что позвонила ему.

А Маркелов перед ней на корточки присел, в лицо заглянул.

— Настя. Всё так плохо?

— А по-твоему хорошо? — Всё же посмотрела на него. — И не смей мне говорить, что ты меня предупреждал!

— Не буду.

Они приглядывались друг к другу, как в первый раз, потом Сергей коснулся пальцем её подбородка. Усмехнулся.

— Здравствуй, солнце. Я был уверен, что мы не встретимся.

Настя глядела на него без всякой злости, потом тихо спросила:

— Серёж, что делать?

— Что делать? — Он заправил ей прядь волос за ухо. — Сейчас взрослые дяди и тёти за стенкой поговорят, решат и скажут нам, что делать.

— Ты серьёзно?

— Нет. — Он обнял её, и Настя на самом деле почувствовала облегчение, словно этого и ждала долгое время. На плече его повисла, не сдержала вздох. Напомнила себе, что это Маркелов, именно Маркелов. Хотя, с кем другим она может в полной мере разделить тяжесть своей проблемы?

Каждый раз, как отец повышал голос на кухне, Настя от испуга замирала. Боялась того разговора, что шёл между её родителями и Маркеловыми. И очень боялась вновь предстать перед ними, ведь родителя Сергея наверняка считают её хитрой особой, которая за счёт их сына из провинции решила выбраться. Но выбора не было, невозможно было весь вечер отсиживаться в комнате, за закрытой дверью, и всё-таки пришлось идти за стол, когда родители настоятельно пригласили. К тому моменту, между её и Серёжиными родителями было решено, что аборт она делать не будет, а всё остальное они оставили на их с Серёжкой усмотрение. Как они будут жить, хотят ли жениться… В этом месте Настин отец многозначительно хмыкнул и такой взгляд на Сергея бросил, что тот неуютно заёрзал на стуле. А вот Настя понятия не имела, чего хочет — где, как и с кем жить. В голове до сих пор такая сумятица царила, и невозможно было смириться с тем, что её жизнь меняется, а у неё нет ни возможностей, ни сил, как-то это остановить. Жизнь понеслась вперёд, без остановок, не давая опомниться, и ждать того, что всё изменится и войдёт в привычное русло, бесполезно. Назад дороги нет.

— Когда вы только встречались, тихушники, — качнул головой, удивлённый Юрий Николаевич. — Это ведь надо.

Настя кинула на Серёжку испуганный взгляд. Сообщать родителям о случайной ночи и ещё более случайном сексе, приведшем к таким судьбоносным последствиям, она не хотела. Более того, у неё внутри всё от ужаса замирало, при одной только мысли, что это может выйти наружу. И если перед своими родителями она

ещё как-то смогла бы повиниться, то, что о ней подумают Маркеловы? Сергей, видимо, по её взгляду всё понял, едва заметно ухмыльнулся, не слишком приятно, надо сказать, и после короткой паузы начал на ходу сочинять их такую непростую историю любви. Рассказ вышел по-юношески глупым, но Настя всё равно была благодарна. Незачем кому-то знать о её ошибках. Именно о её ошибках, ведь это она в первую очередь должна была думать о последствиях.

Больше всех Настя боялась Серёжкину маму, Ларису Евгеньевну. Её беспокоило то, с каким прищуром та к ней приглядывается, каждое слово, каждый жест оценивает. Видимо, пытается понять, кто её любимого мальчика в сети поймал. Насте так хотелось сказать ей, что она ни на что не претендует. Не собирается она заставлять Сергея жениться на ней. Правда, она вообще не представляет, что будет делать дальше, но хищницей не станет по любому, ни в чьих глазах. И, конечно, Маркеловы отличались от её родителей, этого невозможно было не заметить. Уверенные в себе, интеллигенты в седьмом поколении. Лариса Евгеньевна больше всех говорила, и у неё был ответ, кажется, на каждый вопрос, она была готова решать любую ситуацию, и знала, как нужно поступить сейчас. Все её слушали, и это казалось само собой разумеющимся. Её глаза теплели только, когда она на сына смотрела. Это все отмечали, но лишь Сергей относился к этому спокойно, почти равнодушно, кажется вообще не замечал настолько явного проявления материнской любви. А вот Настя сразу почувствовала себя угрозой для спокойствия этой семьи. Она собиралась вмешаться, влезть и отнять у Ларисы Евгеньевны львиную долю внимания сына. Та, конечно, не выказывала враждебности, неудовольствия или неприязни, и в какой-то момент Настя себя даже отругала, решив, что чересчур мнительна. Создаёт проблему на пустом месте. Но когда Лариса Евгеньевна позже отвела её в сторонку и принялась расспрашивать о том, что Насте сказали в женской консультации, что советовал врач, и как она сама себя чувствует, у Солнцевой от страха снова язык отнялся. И рада была, когда Маркеловы начали прощаться и направились к выходу.

Дверь за ними закрыли и переглянулись. Родители выглядели успокоившимися, что Настю, признаться, удивило.

— Ну, и как тебе новые родственники? — поинтересовался отец.

Настя нахмурилась.

— Они мне не родственники.

— Да?

— Папа!

— Что? Галь, у нашего внука будет прадед — академик. Ты такого ожидала?

— Академик? — Настя была не на шутку ошарашена.

— А ты не знала? У Сергея дед — академик. Не страшно?

Настя кинула на отца выразительный взгляд, а тот хохотнул.

— Насть, а как же Саша? — спросила Галина Викторовна, дождавшись, когда муж уйдёт в комнату.

Солнцева зажмурилась.

— Не знаю, мам. Я ничего не знаю.

Этой ночью никак не спалось. Настя крутилась с боку на бок, часы показывали полночь, а она не спала. Потом услышала негромкий стук в окно. В первый момент сердце испуганно встрепенулось, Настя на постели села, немного посомневалась, но всё же поднялась и подошла к окну. Занавеску в сторону отодвинула. Под окном стоял Маркелов, смотрел на неё, и Настя приоткрыла раму.

— Ты чего?

— Открой окно, — негромко проговорил он.

Настя, сама не зная почему, подчинилась, а потом в растерянности наблюдала, как Серёжка в окно лезет, совсем как Аверин недавно. Правда, у Сергея получалось лучше, может, потому что у него букета не было?

— Не могу уснуть, — сообщил Маркелов, когда оказался в комнате.

Настя фыркнула.

— И поэтому ты решил разбудить меня.

— А ты спала?

Она не ответила. Окно прикрыла, занавеску задёрнула.