Крылья
Шрифт:
А может быть и не вызвала – человеческой душе в последнее время столько доставалось, что могла бы и не заметить. Как не обращала она внимания на ящик с почерневшими цветами за окном. Или как осталось незамеченным ее нынешнее бесцеремонное вытеснение, когда сущности захотелось полюбоваться грозой. Человеческая душа очень устала и даже обрадовалась возможности уснуть.
Сущность обрадовалась не меньше, понимая, что подчинить выбранные тело и душу больше не составляет труда. И теперь каждая новая вспышка, каждый раскат грома, словно
История началась.
* * *
Небо озарялось всполохами, рвалось на части. Когда громыхнуло совсем близко, фру Нильсон нехотя покинула кресло и поспешила к окну. Она, как и покойный супруг, всегда любила грозу и до сих пор имела привычку, сидя в кресле, слушать громовые раскаты, пускай теперь уже в одиночестве. Грозы в этом августе случались часто, пару раз удары молний приводили к пожарам, а в начале месяца, город ненадолго остался без света. Фру Нильсон даже подумала, не решил ли дорогой муженек там, на небесах, что она стала его забывать. С него бы сталось, при жизни Олаф был порою таким занудой – если что-то приходило ему в голову, то оставалось там надолго.
– Да помню я тебя, помню, успокойся, – проворчала фру Нильсон, прикрывая форточку и жмурясь от очередной вспышки. Когда она шла обратно к креслу, за окном снова громыхнуло.
* * *
В это же самое время в квартире этажом выше близнецы Тео и Йохан тоже наблюдали за грозой.
– Хорошо, заканчивай, – произнес Тео. Секунду спустя вечернее небо пронзила новая вспышка. – Спокойно, не торопись.
Держась позади брата, он был готов в любой момент прийти на помощь.
Йохан, стоя у распахнутой балконной двери, сосредоточенно смотрел в грозовое небо. Ветер ерошил светлые волосы, но дальше в комнату пробраться не мог, упираясь в невидимую стену. Дождевые капли тоже были не в силах преодолеть преграду, рикошетом отлетая назад, поэтому джинсы, футболки и босые ноги братьев, несмотря на шквал воды и ветра, бьющих в раскрытую дверь, оставались абсолютно сухими.
– Давай, соберись, – произнес Тео.
Небо вспыхнуло белым, а затем шарахнуло так, что на кухне зазвенела посуда. Приблизившись, Тео обнял брата и тоже посмотрел в небо.
Молния ударила вполсилы, а гром, устав ругаться, негромко буркнул и замолк. Остались только шум дождя и затихающий ветер.
– Неплохо, – произнес Тео, отстраняясь.
– Да уж, неплохо, – усмехнулся Йохан, отходя и падая в кресло, – тебе опять пришлось вмешаться.
– Только в конце и только чуть-чуть. Сегодня действительно получилось неплохо – свет на месте, сирены молчат, – он выглянул на балкон и принюхался, – ничего не загорелось. Делаешь успехи, – увидев, что радости на лице брата не прибавилось, Тео вытянул Йохана из кресла. – Идем, прогуляемся.
Через пару минут, под яростный перестук дождя, слышимый даже в подъезде, братья бежали по лестнице вниз. Когда они вышли на улицу, дождь закончился. Спустя еще несколько минут, когда они шагали по направлению к центру, показалось золотистое вечернее солнце. А вскоре и настроение Йохана из мрачного тоже стало привычно-спокойным – нынешняя гроза действительно обошлась без последствий.
* * *
В конце прогулки, по негласной традиции, братья завернули в парк взглянуть на яблоню. И лишь когда убедились, что с ней по-прежнему все в порядке, отправились домой.
На яблоню они наткнулись в начале лета. В тот вечер молния ударила в башню ратуши, и они, услышав вой пожарных сирен, пошли посмотреть, что случилось на этот раз. Тео утащил расстроенного брата с площади чуть ли не за шиворот, по дороге попался заброшенный парк. В тот день они здорово поругались. Свернув на боковую тропинку, забрались в самую глушь и остановились у поляны, где, в окружении зеленеющих собратьев, уродливо торчало старое мертвое дерево.
– Вот каким будет всё вокруг, если мы продолжим! – тыча в дерево пальцем, воскликнул Йохан, – Вмешиваться в стихии – это тупость и вредительство, больше я в этом не участвую!
Он сложил руки на груди и отвернулся, уставившись на темные узловатые ветви. Затем, прислушиваясь, склонил голову на бок, а еще через пару секунд, прямо по мокрой траве направился к дереву и припал ухом к мокрому стволу.
– Представляешь, оно живое, – с удивлением произнес он, оборачиваясь.
– Серьезно? – Тео с сомнением оглядел торчащий посреди поляны «сушняк».
Йохан опять прижался ухом к стволу и улыбнулся.
– Сам послушай.
Тео подошел, послушал, изучающе посмотрел на брата и произнес:
– Можно попробовать.
– Давай, – с готовностью отозвался тот, мигом позабыв о печали.
В тот день, когда близнецы покидали парк, яблоня выглядела все также. Пару недель спустя на ней появились первые крошечные листочки, а сейчас, спустя два с половиной месяца, она уже ничем не отличалась от своих зеленых, увешанных плодами, собратьев. Тео на яблоню было наплевать, он был счастлив видеть сияющее лицо брата.
Глава 2. Дом и его обитатели
Близнецы перебрались в городок в середине весны – им нужно было тихое и не слишком людное место («меньше народа – меньше жертв»). Тео было все-равно, в какую глухомань забираться, он приехал посмотреть квартиру исключительно из-за брата. Однако, стоило им увидеть тихий, заросший кленами дворик, старенькое, но очень уютное двухэтажное здание, перешагнуть порог квартиры, как братья поняли – это их дом. Место, в котором здание располагалось – на самом краю города, окнами на зеленые холмы и перелески – тоже оказалось идеальным.