Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

Между рядами брошенных машин довольно шустро ковылял Валентин Валентинович. Бандеролька хотела пойти ему навстре­чу, но не смогла сдвинуться с места: нехорошее предчувствие сжало сердце, и колени стали ватными.

— Если с доктором что-то случилось, — угрожающе пробормо­тал Телеграф. — Если эти твари...

— Уважаемые! — не добегая метров пяти, Валентиныч поднял руки. — Уважаемые! Случилась небольшая неприятность. Ничего страшного, вы не переживайте, мы все исправим.

— Куда доктора дел, сволочь?! — прорычал Телеграф,

вскиды­вая ствол.

— Собственно, я не... Опустите оружие пожалуйста, Телеграф. Дайте отдышаться.

Голос у него через противогаз звучал глухо.

— Дыши, — разрешил Телеграф сквозь зубы. — Пока можешь. Повторяю: ты куда нашего доктора дел?

—Я никуда его не девал, — Валентин Валентинович выпрямил­ся и попытался сохранить остатки собственного достоинства, что трудно сделать, когда в тебя целятся. — Собственно, я не пришел бы к вам, если бы его куда-то дел. Я хочу помочь.

— Давай-ка к делу. — Телеграф поморщился так презрительно, что Бандеролька испугалась: выстрелит.

Сама она ничего не могла сказать и ничего не могла сделать — испугалась. Не пасовала перед мутантами и зверями, не терялась в перестрелках, а тут почему-то испугалась.

— Похоже, вашего доктора увезли в Керчь без вас, — развел ру­ками Валентинов. — Ночью его видели с атаманшей Пеевой. А утром выяснилось, что пропала одна дрезина.

— Не понял. В сексуальное рабство, что ли, угнали Стаса?

— Вряд ли. Насколько я знаю, у Пеевой есть отец, его зовут Диким Барином. И он болен. Так что, наверное, атаманша просто позаимствовала у вас врача. Вреда ему не причинят...

— Где у нее... логово? И как туда добраться?

— В Керчи, в каменоломнях. Логово, скажете тоже. Логово — это хорошо... А добраться можно на дрезине. Собственно, я хотел вам предложить воспользоваться моей личной механической дрезиной, чтобы догнать Нату Пееву. Так и предположил, что вы за­хотите вернуть друга. Только умоляю, без стрельбы! В конце кон­цов, никто не желал ему зла.

— Это мы посмотрим, — хмуро пообещал Телеграф.

***

Дрезина оказалась платформой с рычагом и двумя скамейками. Она стояла на рельсах и не производила впечатление чего-то, мо­гущего ехать. Бандеролька с Телеграфом, нагруженные необходи­мыми вещами, в сомнении уставились на нее.

— Беретесь за рычаг, — консультировал хранитель, — и качаете. Это приведет в движение двигатель. Едет довольно шустро, рель­сы в приличном состоянии, зверье еще Пеева распугала, так что доберетесь быстро. Где каменоломни, в курсе?

— Найдем, — сказал Телеграф.

Был он мрачнее тучи: бросать доктора не годилось, хоть Вален­тинович и утверждал, что ничего плохого со Стасом не случится, а освобождение спутника из лап неизвестных противников могло поставить под угрозу операцию. Бандеролька прекрасно это пони­мала и сама мучилась

теми же размышлениями.

— Нам все равно надо в Керчь, — сказала Бандеролька. — Мы не сильно отклоняемся от маршрута.

Валентин Валентинович, кроме дрезины, запаса воды (немного фонит, но для листонош годится) и еды дал карту. На ней были от­мечены Аджимушкайские каменоломни, точнее, «подземный музей». Что такое музей, Бандеролька представляла, почему его надо делать под землей — не очень.

— Валентин Валентинович, а вы там были? — решила она уточ­нить.

— Бывать не бывал — не люблю подземелья, а слышал много.

— Там ходы запутанные?

— Как во всяких каменоломнях, — пожал плечами хранитель Казантипа, — говорят, ориентироваться можно. И потом, там есть отметки на стенах, чтобы не блуждать.

Бандеролька с Телеграфом переглянулись. Задача отыскать в «подземном музее» Стаса казалась трудновыполнимой. Действо­вать стоило не нахрапом, а хитростью.

***

На то, чтобы в деталях разработать план, времени было доста­точно: орудуя рычагом дрезины, они ехали по пустынной местно­сти: слева — холм, справа — холм, ни животных, ни людей. Видимо, дрезина атаманши Пеевой и правда распугала всех в округе.

Дело немного осложнялось тем, что Пеева видела листонош, но Телеграф, помимо прочих достоинств, обладал навыками маски­ровки. Они остановили дрезину, не доезжая до цели три киломе­тра — не хотели сразу себя выдавать.

Телеграф порылся в рюкзаке, вытащил респираторы, в принци­пе листоношам не нужные, клетчатые платки-арафатки и коробку грима. Им предстояло переоблачиться в бродячих торговцев.

Расчет был на то, что Керчь — не самое посещаемое место Кры­ма, и даже ватаге атаманши Пеевой свойственно любопытство.

Что будет, когда они проникнут в каменоломни, Бандеролька не задумывалась. Точнее, задумывалась, но гнала от себя эти мысли. Пейзаж был все тем же безрадостным и однообразным: холмы, постепенно становящиеся все ниже и переходящие в степь, синее небо с безжалостным солнцем, безлюдье.

Переоблачившись и перетасовав рюкзаки так, чтобы лежащие сверху вещи сошли за товар, Бандеролька и Телеграф взобрались на очередной холм и увидели внизу и вдали странное нагроможде­ние камней. Телеграф сверился с картой:

— Это, должно быть, и есть каменоломни.

В респираторе и арафатке, закрывавшей лицо и шею, было жар­ко. К тому же Бандеролька нацепила солнечные очки и перчатки. Свободный комбинезон должен был скрыть отсутствие костюма защиты. Телеграф тоже обмотался арафаткой, но оставил откры­тым лоб и нос, на которых довольно достоверно изобразил язвы. Бедствующие странники, отец и дочь, торгующие добычей, со­бранной по всему побережью.

Бандеролька поправила лямки рюкзака и зашагала вниз. Быстренько закончить — и в Керчь.