Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века
Шрифт:
В рамках второй половины VII в. датируется ременная гарнитура из Мысхако (табл. 73, 20–22). Хотя на этом памятнике представлены как вещи «культуры кремаций», так и более ранние, указанный набор важен тем, что имеет прикамско-нижнеокское происхождение (Гавритухин И.О., Обломский А.М., 1996, с. 33, вариант 1а и 1б; Гавритухин И.О., 2001), т. е. близкое культурному контексту коньковых подвесок и некоторых других вещей, типичных для кубано-черноморской группы кремаций. Набор пластинчатых подвесок из могильника «Ленинский путь» (табл. 73, 24–26) имеет днепровское происхождение, особенно близки ему вещи из Козивского и Новоодесского кладов (Корзухина Г.Ф., 1996, табл. 45, 52–53). Последние расположены неподалеку от верховий Северского Донца, где фиксируется население, родственное носителям культуры кубано-черноморских кремаций. Вполне вероятно, учитывая катастрофические события, приведшие к появлению днепровских кладов, что упомянутые подвески свидетельствуют о пленных, приведенных с востока лесостепного Днепровского Левобережья (Гавритухин И.О., Обломский А.М., 1996).
Итак, памятники второй половины VII — начала VIII в. между Анапой и Геленджиком свидетельствуют о сложных процессах этнокультурных перемен, вписывающихся в картину потрясений, сопровождавших экспансию на запад объединения, возглавляемого хазарами.
При реконструкции формирования культуры кубано-черноморских кремаций следует иметь в виду и памятники, где получена представительная выборка материала, но древности последних десятилетий VII — первых десятилетий VIII в. не известны. Кроме ряда пунктов на Нижней Кубани, к таковым относятся и некоторые причерноморские могильники («8-я щель», Южная Озерейка). К началу собственно «салтово-маяцкого времени» полностью пропадают ингумации в Дюрсо, оформляется структура III группы погребений в Борисово. Все это совпадает с эпохой новых потрясений и изменений среди подвластных хазарам народов на протяжении второй трети VIII в. (пик борьбы с арабским натиском, переселение части алан в лесостепь и др.). По-видимому, и на «зихской» границе каганат проводил «стабилизационные» мероприятия. Пока Хазария была сильна, подступы к важным для нее Тамани и Приазовским степям были защищены, но к X в. ситуация изменилась, и Константин Багрянородный фиксирует северную границу контролируемой зихами территории по р. Укрух (старое русло Кубани). Между Зихией и Аланией, по данным того же автора, расположена Касахия (страна касогов по русским летописям). С другой стороны, по данным Масуди, «между горой Кабх и Румским (Черным) морем» жили кашаки (те же касоги) (Минорский В.Ф., 1963, с. 206). Возможно, эти сведения отражают смешение части касогов и продвинувшегося с юга населения. В.Ф. Минорский рассматривал сообщения Масуди об идолопоклонстве ряда народов (русов, норманнов, кашаков) как неверно понятые обряды кремирования умерших. Если принять его точку зрения, то появляется возможность идентифицировать касогов VIII–IX вв. с носителями кубано-черноморской группы кремаций.
Небольшие шурфовки, сборы или находки в перемешанных слоях поселений VIII–X вв. между Анапой и Геленджиком не позволяют более или менее полно характеризовать эти памятники. В ряду десятка поселений на левобережье низовий Кубани выделяется Уташское, площадью до 50 га. Кроме разнообразной керамики, пахотных орудий, жерновов, здесь найдены часть карниза, капитель, черепица. Отсюда происходят и несколько десятков христианских могильных стел, скорее всего, здесь в 1894 г. найдена плита с греческой надписью: «Преображение Христово. За душевное спасение себаста Артемия» (Латышев В.В., 1896, с. 115–116. № 107). Все это позволяет предполагать наличие храма и христианской общины (Новичихин А.М., 2000; 2000а). Подтверждением того, что в низовьях Кубани было население, отличающееся от носителей обряда кремации, может служить и сообщение об «обширном кладбище», где В.Г. Тизенгаузеном доследовалась каменная гробница, из которой происходит серебряное кольцо и золотая монета Льва III (717–741) (Кропоткин В.В., 1962, № 8).
Древности VIII–IX вв. южнее Геленджика известны очень отрывочно. В районе Новомихайловского еще А.А. Миллером было описано городище Дузу-кале. Четырехугольная крепость расположена на мысу, соединенном с береговым плато небольшим перешейком. Размеры крепости 100x60 м, стены сложены из тесаного камня с забутовкой на известняковом растворе, зафиксированы остатки и других каменных сооружений (Миллер А.А., 1909, с. 97–99; Анфимов Н.В., 1980, с. 92–93). Подъемный материал представлен амфорами салтово-маяцкого времени, каменной плитой с христианским крестом. Ряд вещей этого времени происходит из погребений, разрушенных здесь в начале XX в. (табл. 77, 23–28, 41). Предметы, связанные с христианским культом, были приобретены А.А. Миллером (хранятся в Византийском отделе ГЭ), а северо-восточнее крепости были разрушены погребения в каменных ящиках с инвентарем VIII–IX вв. К сожалению, это все, что известно об этом, несомненно уникальном, комплексе. Другие памятники последней четверти I тыс. в Туапсинском районе вообще не выявлены.
В Сочинском районе неоднократно обследовался ряд крепостей и других памятников, относимых к VIII–IX вв. (Воронов Ю.Н., 1971; 1979, с. 83–90; Ковалевская В.Б., Воронов Ю.Н., Михайличенко Ф.Е., 1969; Воронов Ю.Н., Ситникова Л.Н., Ситников Л.Л., 1970; 1971; 1972; Ковалевская В.Б., 1983). Однако эти датировки основаны на косвенных соображениях и подъемном материале весьма широкого хронологического диапазона. Лишь после раскопок, позволяющих надежно датировать эти сооружения, можно будет говорить об их культурном и историческом контексте. Относимые то к VI–VII, то к VIII–IX вв. остатки храма и прилегающий к нему могильник на территории с/х «Южные культуры», судя по сохранившимся в МИГКС вещам, не имеют оснований для датировки более ранней, чем начало II тыс. н. э. Систематические работы на средневековых памятниках Сочинского района ведутся сейчас лишь в крепости, расположенной у устья р. Годлик. Часть сооружений там надежно датирована генуэзской эпохой, горизонт VIII–IX вв. представлен лишь довольно бедной коллекцией керамики, и каков был характер памятника в это время, пока не ясно (Овчинникова Б.Б., 1997, с. 17; Иванова С.Н., 1997).
Значительный круг проблем связан с историей распространения христианства в Северо-Восточном Причерноморье. В ряде житий св. апостола Андрея Первозванного говорится о проповеди в Причерноморье, в том числе и у зихов, но пока трудно однозначно утверждать, какие реалии стоят за этими, значительно более поздними текстами. О вере в Христа готов-тетракситов вполне достоверные сведения есть у Прокопия Кесарийского. В археологическом материале это не нашло отражения, что не удивительно, учитывая отмеченное византийцами безразличие тетракситов к догматическим и литургическим вопросам. Из этого же сообщения Прокопия известно, что Юстиниан Великий послал туда священника в качестве епископа. С усилением политического интереса Империи к Боспору и примыкающим землям связана активизация миссионерской деятельности, не давшая, впрочем, желаемых результатов (Болгов Н.Н., 1996, с. 61–62), хотя, возможно, и не прошедшая бесследно. Зихский епископ Дамиан упомянут в документах 536 г., но у нас нет данных, чтобы судить, какова была его епархия. Для более позднего времени имеется ряд археологических свидетельств о распространении христианства (Уташ, Дузу-кале, возможно, какие-то из памятников в Сочинском районе). Однако ни один из этих пунктов не изучен так, чтобы можно было выйти за область предположений. Остается верить, что будущие работы в области церковной археологии создадут базу для воссоздания ранних этапов истории христианства в Северо-Восточном Причерноморье.
Могильник Дюрсо находится в 15 км к западу от г. Новороссийска в долине реки Дюрсо. Географически это место является северо-западной оконечностью Кавказа. Вершины гор в окрестностях едва превышают пятисотметровую отметку. Перевалы, связывающие долину с равниной, не достигают двухсот метров. Через долину р. Маскаги можно легко пройти в Анапу (бывшую Горгиппию), направившись на север по долине р. Бакан, попадаешь в Прикубанье, а в шести километрах к югу плещется Черное море. Особенности местности сказались в том, что в районе Новороссийска с древнейших времен соприкасались культуры гор, степей и моря.
Могильник расположен на террасе правого берега реки (рис. 13). С востока он ограничен речным обрывом, с запада — крутым подъемом горного отрога, с юга — небольшим оврагом, а с севера — промоиной. Размеры могильника 150 м с севера на юг и 110 м с востока на запад. Площадь около 1,5 га. Могильник был открыт случайно при устройстве карьера во время строительства плотины и исследовался А.В. Дмитриевым в 1974 г. (Дмитриев А.В., 1979). Всего раскопано 525 погребений и 16 захоронений лошадей. Памятник исследован, вероятно, полностью, хотя не исключено его распространение к северу за промоиной, где продолжается удобная терраса из глинистых отложений. К югу от основной массы погребений на дороге обнаружено захоронение в каменном ящике, не связанное с основным могильником, а на юго-восточной окраине — три поздних мусульманских захоронения (Дмитриев А.В., 1982а, рис. 13).
Захоронения могильника подразделяются на четыре хронологических периода. Наиболее ранние захоронения находятся в северо-западной части, самые поздние трупосожжения расположены двумя компактными группами на западе и юго-западе.
Ранние захоронения, произведенные в прямоугольных неглубоких ямах, сосредоточены в северной части могильника. Ориентировка погребенных головами на запад или северо-запад. В захоронениях много вещей. Это детали одежды — пряжки, фибулы; украшения — серьги, браслеты, бусы, гривны; посуда, оружие.
Детали одежды обычно расположены в местах их функционального назначения. Пряжки находятся в области пояса, а мелкие «обувные» — у ступней ног. Фибулы чаще всего располагались на плечах. Украшения могли быть сложены кучками как у головы, так и в ногах умершего. Иногда женские украшения находились в мужских захоронениях. Посуда укладывалась у головы или в ногах умершего. Часто рядом с посудой лежали кости животных (корова, овца). В одном случае (погребение 500) кости лежали в бронзовом котле, накрытом глиняным блюдом. Рядом с котлом находился крюк для мяса. Часто миски и блюда находились в перевернутом вверх дном состоянии. Возможно, ими накрывалась какая-то пища. Так, под некоторыми блюдами была обнаружена скорлупа птичьих яиц (курица?).