Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века
Шрифт:
В совхозе «Южные культуры» Н.В. Анфимов исследовал базилику, остатки которой были разровнены при обустройстве территории. Здание имело фресковую роспись, мозаичный пол и декор мраморными плитами с рельефной орнаментальной резьбой (табл. 94, 1–3). Существует мнение, что это самая ранняя здесь базилика, однако с этим еще предстоит разбираться (Воронов Ю.Н., 1979, с. 90). В период запустения или разрушения храма плиты были вторично использованы для перекрытия погребений возникшего рядом могильника, который Анфимов датировал VIII–IX вв. (Анфимов Н.В., 1956, с. 36–37). Так как инвентарь раскопанных погребений могильника и находки из разрушенных могил датируются концом X — началом XII в., строительство храма можно предварительно отнести к предшествующему времени, VIII–IX вв.
К числу культовых зданий начала
Здание вытянутых пропорций размерами 21x12 м двумя колоннадами членилось на три нефа и имело три апсиды, из которых выступала центральная, с пятигранной отделкой снаружи. Храм хорошо освещался оконными проемами во всех стенах и апсидах и был снабжен тремя входами. Строительным материалом послужили известняковые блоки и плиты из местных пород камня. Известняковую облицовку имели окна, двери и стены снаружи. В процессе раскопок получен невыразительный и фрагментарный археологический материал, который требует дальнейшей обработки, и установлено, что на определенном этапе храм служил некрополем. Вероятно, это произошло после того, как он перестал функционировать. В таком случае немногочисленный инвентарь ранних погребений конца X — начала XII в. (лировидная пряжка и четырехбусинное височное кольцо) определяет время запустения, что позволяет отнести строительство храма к IX–X вв. или X в. Ю.Н. Воронов объединял храм в Лоо с абхазо-аланскими церквами как западнокавказские варианты византийского храмового зодчества и датировал его VIII–IX вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 93). Напротив, Б.Б. Овчинникова видит в нем типичный образец многочисленных культовых построек византийской провинциальной школы, широко распространившихся с IX-X вв., и условно относит его к типу крестово-купольных сооружений (Овчинникова Б.Б., Романчук А.И., 1988, с. 25–26).
В северной, противоположной части региона также встречаются вещественные свидетельства распространения христианства, хотя, как и в южной, они, в основном, относятся к раннему средневековью. Во-первых, это серия каменных надгробий-стел с высеченными на них крестами, обнаруженных в окрестностях Анапы, у пос. Уташ на территории древнего христианского некрополя (Вашкова Н., Рунина Н., 1928, с. 18). Об одной из стел «с крестом в виде розетки в круге» упоминает А.И. Салов, сравнивая ее с аналогичным крымским надгробием (Салов А.И., 1979, с. 101). Поблизости от некрополя находилось поселение с раннесредневековой керамикой. На нем найдены также капитель, фрагменты карниза и черепицы, т. е. детали монументальной постройки, очевидно, храма. Предположительно отсюда происходит и каменная (закладная?) плита с греческой надписью, прочитанной В.В. Латышевым, и по его мнению, свидетельствующая о сооружении церкви или часовни. Совокупность этих данных породила перспективную гипотезу о том, что Уташское поселение, крупнейший памятник VIII-X вв. под Анапой, было христианским центром в нижнем левобережном Закубанье (Новичихин А.М., 2000, с. 108–109). Наконец, существует еще одна категория находок в окрестностях Анапы, обнаруженная В.И. Сизовым в долине Сукко. Это большие наземные каменные кресты, которые также свидетельствуют о проникновении в регион христианства (Сизов В.И., 1889, с. 172–173).
В Северо-Восточном Причерноморье обнаружены и частично исследованы остатки открытых поселений, располагавшихся в долинах рек (чаще на их южных склонах), на горных террасах и склонах холмов, высоких мысах и морском берегу (рис. 14). Вырисовывается несколько очагов их концентрации, хотя отчасти такая картина может объясняться неравномерностью изученности региона. Во-первых, район от Анапы до Новороссийска, где средневековые поселения встречаются почти у всех рек, в предгорной зоне и на побережье. Во-вторых, окрестности Геленджика с такой же топографией селищ, в том числе бассейн рек Ашамбы и Дооб. В-третьих, южная часть побережья — береговые морские террасы и долины горных рек Сочи, Хосты, Мзымты и Псоу. Отдельные поселения зафиксированы на промежуточном отрезке побережья к северу и югу от Туапсе, на р. Вулан, Шапсухо и др.
По ряду причин поселения периода развитого средневековья сохранились плохо: на многослойных памятниках соответствующий им горизонт, будучи верхним, наиболее подвержен разрушению, а однослойные поселения, как правило, повреждены современной распашкой, и их культурный слой переотложен. Большую роль в его исчезновении играет также специфический рельеф, где постоянно происходят смывы грунтовых покровов. В результате селища удается обнаружить только по пятнам слоя, развалам камней от конструкций и находкам предметов, — это все, что от них остается.
О периоде X–XII вв. дают представление соответствующий горизонт многослойного поселения «Андреевская щель 1» и поселение «Андреевская щель 2» под Анапой. Керамический набор с этих селищ включает коричневоглиняные кувшины «тмутараканского» типа, пифосы с мелким бессистемным наружным рифлением, красно- и светлоглиняные кувшины с линейным и сетчатым лощением тулова и поперечно-полосчатым лощением ручек, амфоры и лепные горшки. Последние декорировались насечками, наколами или «пальцевыми защипами» по венчику, а также горизонтальными или вертикальными опоясывающими насечками по плечикам (Новичихин А.М., 1991, с. 21–28; 1995а).
XII–XIV веками датируются селища Су-Псех 2 и Гостагаевское под Анапой и Глебовское, Борисовка, Гайдук 2 и др. в окрестностях Новороссийска. Наибольшая информация, требующая дальнейшего осмысления, получена с однослойного Глебовского поселения как единственного исследованного раскопками. Оно находится у подошвы г. Глебовна на берегу Озерейки, на высоком обрывистом мысу, образованном оврагами. Культурный слой поселения на вскрытом участке большой площади был перемешан плантажом, но расчистка многочисленных и очень густо расположенных материковых ям дала необходимые для изучения материалы. Ямы имели круглую и овальную форму и разные размеры, и глубину. Некоторые из них являлись очагами, в отдельных случаях обмазанными глиной и обложенными камнями; другие — столбовыми ямками. Часть ям использовалась в качестве погребов. В нескольких ямах были обнаружены остатки шлака, что позволяет связать их с металлургическим производством. К числу производственных сооружений относится также земляная двухъярусная печь с топкой и обжигательной камерой с продухами в перегородке.
Несмотря на высокую плотность ям, количество находок в них невелико. Керамика представлена амфорами двух распространенных в Причерноморье типов — с высокоподнятыми ручками (табл. 101, 21) и с дуговидными ручками и сильно раздутым туловом, красноглиняными пифосами с орнаментированным налепным валиком, сосудами с линейным и сетчатым лощением или внешним рифлением, кувшинами с ойнохоевидным сливом. Значительную долю составляют орнаментированные лепные сосуды с прямым или слегка отогнутым венчиком баночной или бочонковидной формы. Как правило, их венчик украшался прямыми (или косыми) насечками или округло-овальными выемками, имитирующими пальцевые защипы. Орнамент горизонтальным поясом наносился и на плечики: во-первых, это вертикальные (изредка «лежащей елочкой») оттиски клиновидного или прямоугольного в сечении инструмента, а также зубчатого инструмента-гребенки (табл. 101, 13); во-вторых, глубокая гравировка зигзагом или дуговидными линиями, расположенными в виде арок (табл. 101, 15); в-третьих, кольчатый оттиск трубочки. Вещевые находки редки. Это — бронзовые пуговки и бубенчик, железные ножи, гвозди и наконечники стрел и копья, глиняные пряслица — лепные и из стенок сосудов, костяные проколки и лощила, каменные оселок, крышки для пифосов и куски жерновов. Вместе с керамикой они датируют поселение кондом XII — началом XIV в. (Шишлов А.В., 1999; Шишлов А.В., Колпакова А.В., Федоренко Н.В., 2000, с. 153–155).
Аналогичная глебовской керамика характерна и для других открытых селищ XII–XIV вв. в окрестностях Анапы и Новороссийска. В материалах из Гостагаевского поселения она дополняется плоскодонными кувшинами темно-коричневой глины с уплощенными ручками и полосами белой краски по ним, вероятно привозными; кувшинами красно-оранжевого и коричневого обжига с рифлением, лощением, венчиками с желобками и валиками, а также немногочисленной импортной поливной посудой — чашами с желтой, коричневой или ярко-зеленой глазурью по светлому фону (Новичихин А.М., 1993).