Крымская лихорадка
Шрифт:
Они прошли в лоджию и обомлели. Девочка лет пятнадцати свесилась через перила, держа за запястья парнишку, который болтался за пределами лоджии, едва не стягивая ее вниз вслед за собой.
Лаврова схватилась за сердце и осела на пол. У Яшина перехватило дыхание. Еще несколько мгновений, и девочка полетела бы вниз. Носков тоже оторопел. Но в следующую секунду уже действовал. Схватив паренька за кисти мертвой хваткой, втащил его в лоджию.
Яшин знал, где старики хранят сердечные лекарства, достал из холодильника корвалол
Потом они сидели в скромно обставленной гостиной, и Клавдия Ивановна разливала чай.
– У меня снова горе, Олег Степанович. Мать Жени и мать Артема, они подруги, год назад уехали в Италию на заработки и пропали. Ни звонка, ни письма. Вот, Артем теперь у меня и живет.
– И на что живете? – спросил Носков.
– Так, продаю кое-что. Пенсию давно уже не платят. Подрабатываю костеляншей в санатории “Россия”.
Лаврова хотела добавить, что и там уже полгода задерживают зарплату, но промолчала – гордость не позволила.
– Насчет невестки в милицию заявляли?
– Конечно. Сказали, что заявление передано в Интерпол. Но я не верю. Ни милиции, ни Интерполу.
– Фотографии приложили к заявлению?
– А как же?
– Еще какие-то фотки есть? Покажите.
Женя и Артем во все глаза смотрели на Носкова. От него исходила уверенность и сила.
Лаврова взяла из серванта альбом положила перед Носковым. Стали рассматривать. Пропавшие женщины были красивы.
– Я смогу чем-то помочь, если только меня изберут, – коротко сказал Носков.
– Благослови вас Бог, – прошептала Лаврова.
Глава 11
Через неделю Носков зазвал Яшина к себе домой. Москвич не стал отказываться. Ему хотелось увидеть Носкова в семейной обстановке.
Яшин давно не был в хрущебе. Тем сильнее было впечатление. Не квартира, а скворечник, хуже скворечника, потому что люди – не скворцы.
Не вызывала восторга и мебель. Все советское, никаких импортных гарнитуров. Странно, следователи прокуратуры получали неплохо. Еще больше денег имели те, кто ходил в загранплавание, независимо от того, что делали на судне. Напрашивался вывод – квартира не была для Носкова домом, куда бы он торопился после работы. Первый признак жизни на стороне.
Но на этом странности не заканчивались, а только начинались.
Жена Носкова Галина оказалась просто красавицей. Удивительного цвета глаза, такие называют бирюзовыми, красивая, хотя и несколько полноватая фигура, пышная грудь, ровные зубы, чувственные губы – все было при ней.
– Такая жена должна быть все время рядом, – сказал Яшин.
Носков усмехнулся:
– Найдется и для нее кривой объектив.
– Вы заметили, как фотографируют Олега? – с жаром стала возмущаться Галина. – Какие снимки печатают в газетах? То он с разинутым ртом, то с искаженным лицом. Меня тоже подловят. Так что лучше я посижу дома.
Дочь Лариса, совсем молодая, лет двадцати трех, похожая на отца, но какая-то невзрачная, неуютная, не сводила с Яшина глаз, рассматривая его, как вещь. И через минуту после знакомства запросто спросила:
– Вы женаты?
– Естественно.
– У вас есть дети?
– Естественно.
– Ну, как там Москва?
– Стоит.
– Ну, ясно, что не лежит. А вообще?
Яшин молча пожал плечами.
Галина усадила Яшина на диване рядом с собой и доверительно поделилась:
– Мы Олега отговаривали, плакали. Правда, Ларисочка? Но потом поняли: не Олегу нужна политика, а он – ей.
“Интересно, как они спят? – думал Яшин, оглядывая квартиру. Неужели на одной кровати? Похоже, что на одной. Вот беда-то”.
Пришла соседка Кира Стежкина, жена морского офицера. Всю жизнь была за мужем, как за каменной стеной. Но муж отказался принимать украинскую присягу, и был уволен.
– Кирочка окончила в свое время иняз и секретарские курсы, – сообщила Галина. – Сидеть тебе, Кира, в приемной президента.
Появился Игорь Федулов. Похоже, он не бывал здесь давно. Носков стал расспрашивать, чем Игорь занимается. Тот рассказал, что по вечерам работает в ГАИ, а днем – в новом подразделении МВД, созданном для усмирения взбунтовавшихся зэков.
– Тебя из угрозыска турнули, что ли? – удивился Носков.
– Вроде того, – нехотя подтвердил Федулов. – Ты знаешь, к этому давно шло. Надоело за гроши голову подставлять. – И тут же перевел разговор на другую тему. – Вот, узнал, что выдвигаешься, пришел поддержать. Многие в МВД будут за тебя.
Носков благодарно кивал.
– Это хорошо. Это очень хорошо.
– Вот, ребята просили передать.
Федулов вынул из большого свертка легкий бронежилет. Носков с сомнением помял его в руках.
– Здесь титановые пластины, – сказал Федулов. – Видишь, вмятины. И стрелять пробовали и ножом колоть.
– А на кого надевали? – спросил Носков.
– Как на кого? Как обычно – на свинью.
Федулов был среднего роста, плотный, с длинными ресницами и щегольскими усиками. На вид – около сорока. Или даже меньше. Годы прибавляла заметная плешь, которая, впрочем, ничуть его не портила.
Когда отсмеялись, Носков сказал:
– Знаешь, Игорь, если надо убить, убьют и в таком жилете. Но все равно спасибо.
Через минуту Яшин расслышал, как Носков тихонько выговаривал дочери:
– Почему опять одна? Где муж? Леша где?
Лариса скривилась:
– Муж объелся груш. Приносит в дом гроши. Надоело.
– Нашла нового русского?
– Ищу, папочка.
– Я так и понял, – сказал Носков. – И мягко повоспитывал. – Запомни, доченька, теперь каждый твой шаг будет отражаться на мне. Поэтому, прежде чем что-нибудь сделать, подумай.