Крымская лихорадка
Шрифт:
– Эту службу должен возглавить человек с реальным опытом участия в боевых действиях, – подчеркнул контр-адмирал, обращаясь к Зуеву. – Сразу оговорюсь, от вас потребуется только общее руководство. Свою голову вы подставлять не будете.
Зуев оглядел присутствующих. Как все прошедшие войну, он слегка презирал тех, кто не слышал свиста пуль и разрыва снарядов. Он не знал, что сказать. Ему надо было посоветоваться с отцом.
Глава 13
Брагину доложили, что клиент созрел. Кооператор Станислав Сергеевич Соколов готов был принять любые условия, только бы остаться в живых. Он уже вырыл себе могилу и теперь сидел на краю, обхватив руками голову. А те, кто им сейчас занимался, просматривали какие-то документы.
Максим натянул на лицо маску и вышел из БМВ-750. Ему протянули бумаги. Он не стал смотреть.
– Вы юристы или кто? Докладывайте.
Один из нотариусов доложил:
– Все свидетельства о купле-продаже квартиры подписаны товарищем собственноручно. Сделка юридически чистая. Можете не сомневаться, Максим Петрович.
Брагин жестом подозвал одного из своих ребят. Кивнул на Соколова.
– Как он? Морально готов?
– Готов, – ответили ему.
Максим подошел к Станиславу Сергеевичу и потребовал, чтобы тот поднял голову. Соколов подчинился.
– Не расстраивайся, – сказал ему Брагин. – Самое страшное позади. Будешь жить, пойдешь домой, к жене. Тебя отвезут. Кстати, а чем у тебя жена занимается?
– На фабрике работает, – голос кооператора звучал едва слышно.
– Не понял, – повысил голос Брагин. – На какой фабрике? Кем?
– Она бухгалтер на кондитерской фабрике, – пробормотал Соколов.
Максим задумался. А кооператора била мелкая дрожь. Он догадался, что его жену теперь тоже ждут испытания. По знаку Брагина ему дали мобильный телефон.
– Звони жене. Скажи, что продаем тебя.
– Как продаем? Кому? – тихо спросил Станислав Сергеевич.
– Ты чего придуриваешься?
– За сколько? – спросил Соколов.
– А сколько ты стоишь? – спросил Максим.
Кооператор оглядел себя. Его костюм был весь мокрый. Когда он рыл могилу, ребята Брагина мочились на него.
Он еле слышно выговорил:
– Я уже ничего не стою.
– Скажи жене, что тебя оценили, как новые “жигули”.
– У нее нет таких денег.
– Пусть родственники, коллеги скинутся.
Станислав Сергеевич покачал безнадежно головой.
– Она не соберет таких денег.
Не сказав больше ни слова, Брагин сел в БМВ и укатил. А его ребята снова занялись кооператором. Через пять минут он уже говорил с женой и повторял то, что ему подсказывали.
Жена обзвонила родственников и друзей. Те обещали помочь. Но собиралась примерно треть нужной суммы. А время летело, срок ультиматума бандитов таял. И тогда жена пошла к директору фабрики. Тот сказал: “Ты же знаешь, денег на счету – кот наплакал. Давай попробуем устроить складчину. Объявили по предприятию – сдавайте кто сколько сможет.
Бандиты приехали за деньгами прямо на фабрику. Они были уверены, что никто из двух сотен рабочих и служащих не решится позвонить в милицию. Так и произошло. Люди думали: если бандиты никого не боятся, значит, милиция с ними заодно. И в этом была своя логика.
Директор фабрики выложил свои сбережения – триста тысяч. Остальные начали обзванивать родных и друзей. Те привозили, кто сколько мог. Но возникла новая проблема. Бандиты отказывались принимать мелкие купюры. Мол, им это западло. А был уже поздний вечер, банки уже не работали. Работники фабрики бегали по магазинам, меняли. Это была массовая беготня и нервотрепка.
Только когда бандиты уехали с деньгами, директор фабрики позвонил Кузьмину, с которым был знаком со времен комсомольской юности. И чуть не плача от злости и бессилия, рассказал, как все было.
– Погоди, я сейчас позвоню Валебному, – отозвался Федор Федорович. – Не отключайся, побудь на проводе. Ты будешь слышать наш разговор.
– Не надо, – слабым голосом проговорил директор фабрики. – Ничем Валебный не поможет.
– Побудь на проводе, – приказал Кузьмин.
Он набрал номер Валебного и включил громкую связь.
– Слушаю, Федор Федорович, – пробасил Валебный.
– Ты знаешь, что у тебя целый день творилось на кондитерской фабрике? – строго спросил Кузьмин.
– Кондитерская фабрика – не моя епархия, – отозвался генерал.
– Там бандиты целый день ставили двести человек на уши, выбивали деньги, а ты не знаешь?
– Не было сигнала, Федор Федорович.
Кузьмин зашелся от гнева.
– Ты провалишь мне выборы. Эти двести человек теперь проголосуют за Носкова. А еще все их родственники, друзья и знакомые. Это будет человек шестьсот. Шестьсот голосов – как корова языком слизнула. Быстро исправляй ситуацию!
– Будет сделано, Федор Федорович! – заверил Валебный. – Судя по наглости, это Брагин, его работа.
– Ну, так бери его тепленьким!
– Так просто его не возьмешь. Прямых улик против него, как правило, нет, а свидетели молчат.
– Ты ж только что сказал, что будет сделано!
– Будем работать, – туманно пообещал генерал.
Кузьмин с треском бросил трубку на рычаг и несколько секунд размышлял, что сказать директору фабрики. Тот подал голос первым.
– Насчет шестисот голосов вы правы, Федор Федорович, хотя не совсем. Вы не посчитали мой голос.
И положил трубку. “Обнаглели, – подумал Кузьмин. – Все обнаглели”.
Глава 14
Носков мотался на своем “запорожце” по Крыму, выступал перед избирателями. Компания велась по принципу: сердце к сердцу, глаза в глаза. Всюду его сопровождали Яшин и охранник Сережа.
Через неделю вернулись в Симферополь, отоспались и продолжили предвыборную гонку в столице республики. Здесь чаще всего передвигались пешком.
– Ребята, не знаю, как вам, а мне зверски хочется есть, – объявил Носков.