Крымская ракета средней дальности
Шрифт:
Меня прорвало на откровенный разговор. Я почти открыто сказал Ирэн, что ответного хода на ее чувства не будет. Потому как я не хочу делить с ней судьбу. Потому что не могу ответить ей взаимностью. Потому что не хочу ломать ей жизнь и заставлять ее страдать. Да потому что я не люблю ее, вот и весь сказ!
Плечи Ирэн вздрогнули. У меня к горлу подкатил ком. Она плачет? Я ударил ее в самое сердце? Да, это больно. Так же, как больно было мне, когда я лежал на кушетке перед хирургом. Но та боль исцеляющая, за ней следует выздоровление.
Она повернула голову. Красивый, изящный, породистый профиль. Маленький, слегка вздернутый нос, выпуклый
– О каких симпатиях идет речь, Кирилл? Кто тебе сказал, что я собираюсь собой жертвовать? – с усмешкой спросила она. – Прости меня за цинизм, но проявлять благородство и бескорыстие в мои планы не входило.
По-моему, это уже была ария не из этой оперы. Я перестал понимать Ирэн.
– Я работаю в твоем агентстве частным сыщиком, – продолжала она, незаметно промокнув платком нос. – Я современная деловая женщина, которая сама делает себе карьеру, сама зарабатывает деньги. И я не настолько богата, чтобы проявлять возвышенные чувства.
Кажется, мои брови непроизвольно полезли вверх.
– То, что я сейчас рядом с тобой, – говорила Ирэн, и ее голос с каждым словом становился все более твердым, – означает лишь проявление служебного рвения. Я выполняю свои профессиональные обязанности сыщика – ни больше ни меньше! И выполняю эти обязанности, на мой взгляд, добросовестно, за что надеюсь получить адекватное финансовое вознаграждение… Короче, мне от тебя нужны только деньги…
Я пожалел о том, что не попросил врача заранее подвязать мне челюсть, чтобы не отвисала. Кажется, никогда еще я не испытывал большего стыда, чем сейчас. Создавалось ощущение, что мое тело наполняется раскаленным свинцом, и под собственной тяжестью я медленно ухожу в землю, и Ирэн уже смотрит на меня сверху вниз, и вот-вот она опустится на корточки, чтобы было удобнее со мной разговаривать… Какова баба, а?! «Надеюсь получить адекватное финансовое вознаграждение». Коротко и ясно. И никаких сантиментов, охов и ахов, которые мне мерещились так долго и навязчиво. А с чего я вообще решил, что в меня можно влюбиться? Из меня проще вытряхнуть деньги, чем размягчить мое сердце. Ирэн, молодчина, давно это поняла. Она жесткий реалист и прагматик. Одинокая молодая женщина. Ей не на кого надеяться, кроме как на саму себя. А я, идиот, упрашивал: ах, не надо жертвовать собой ради меня, я этого не заслуживаю!
– Да, конечно, – пробормотал я, с усердием приглаживая рукой челку. – Если останусь жив, то можешь рассчитывать на фанекватное идансовое… в смысле, на адекватное финансовое вознаграждение…
– Вот и хорошо, – ответила Ирэн и улыбнулась. – Объяснились.
Чувство стыда постепенно отпускало, но душу заполняло какое-то скверное чувство, словно меня жестоко обманули. «Ты сам не знаешь, что хочешь! – сказал я себе. – Когда тебя любят – плохо. Когда не любят – еще хуже!» А чего я, в самом деле, хотел от Ирэн? Бескорыстной преданности и дружбы, какая бывает у мужчин? Но между мужчиной и женщиной ничего похожего возникнуть не может. В отношениях с мужчиной женщина всегда корыстна. Либо она ставит перед собой цель выйти замуж, либо – получить деньги. В самом деле, на кой хрен сдалась Ирэн моя дружба? Что она с ней будет делать? В постель не уложит, в карман не положит. Не съест, не выкурит, не выпьет. Абсолютно бесполезная вещь.
– Алло! – позвала Ирэн и помахала пальцем перед моим лицом. – Очнись!
Я тряхнул головой,
– Ты можешь немного пройти пешком? – спросила Ирэн, разглядев в моих глазах осмысленность.
Глава 11
НА ПОДИУМЕ И В МОРГЕ
Мы ехали в кузове «Газели», накрытом брезентовой накидкой. Ее край, свисающий над торцевым бортом, плясал на ветру. Когда поток воздуха подкидывал ее достаточно высоко, нам открывался вид на величественную скальную стену, подпирающую высокое голубое небо, на лесные поляны, исполосованные, словно когтями льва, виноградниками, и на море, которое, играя с нами, время от времени выглядывало из-за кипарисов.
– Ты запомнила, как Фатьянова по имени-отчеству? – спросил я.
– Геннадий Петрович, – не задумываясь, ответила Ирэн.
– Кроме адреса, были в договоре еще какие-нибудь реквизиты?
Ирэн отрицательно покачала головой. Она была немногословной и даже не считала нужным говорить мне о том, что собирается делать и в какой последовательности. Словно хотела дать мне понять: я действую самостоятельно, честно зарабатывая деньги, а потому ни спрашивать твоего разрешения, ни согласовывать с тобой свои действия не намерена. Хочешь – будь со мной рядом… Я пока терпел этот свободный полет. Во-первых, потому, что еще не пришел в себя после визита к врачу, а во-вторых (в чем стыдно признаться!), у меня не было с собой ни гроша. А в сумочке у Ирэн пока еще звенела какая-то мелочь. Что ж, пусть даст волю своей инициативе и фантазии, пусть проверит версию с автосервисом и Фатьяновым.
Мы въехали в Нижнюю Поляну. Я подошел к борту и приподнял край тента, чтобы не пропустить злополучное место, где вчера вечером убили Федьку. Ирэн встала рядом со мной и подняла другой край тента. «Газель» проехала под канатной дорогой, черным прочерком разделившей небо. Ухватившись за жирный трос железной лапой, вниз медленно скользил красный вагончик, набитый любознательными туристами. Я успел заметить мальчишку, который таращил глаза на нашу машину и тыкал пальцем в мутное плексигласовое окно…
Вот и мост через Шилку. Здесь это случилось… Словно подчинившись нашему настроению и отдавая дань памяти, «Газель» снизила скорость. Мы впились взглядами в серое дорожное полотно. Наверное, где-то было кровавое пятно, но его либо смыли, либо засыпали песком. Следов разыгравшейся драмы нет, будто не звучал здесь выстрел, и не падал на асфальт, обливаясь кровью, Федька; будто не теснились вчера вечером нетерпеливые машины; будто не сверкали нервно-тревожно проблесковые огни милицейских «Жигулей». Чахлые, выгоревшие на солнце кусты на обочине, пожухлая трава, пыльные камни, похожие на торчащие из земли черепа динозавров. Вот и все особенности места преступления.
Я кинулся к кабине и постучал по ней кулаком. Машина съехала на обочину и остановилась.
– Чего гремите? – услышали мы голос водителя. – Кого-то потеряли?
– Братан! – крикнул я. – Совсем забыл! Зарули в ближайшую «жестянку». Мне надо насчет ремонта машины договориться.
– В ближайшую или хорошую? – уточнил водитель.
– В ближайшую!! – хором ответили мы с Ирэн.
Ближайшая мастерская оказалась в десяти минутах езды. «Газель» свернула с шоссе под указатель на Николаевский дворец, затем еще раз свернула, проехала мимо бетонного забора и остановилась.