Крымский Джокер
Шрифт:
Да и ребят твоих уже надо отправлять — времени- то уже полдевятого.
Они стали спускаться вниз. На лестнице Ломакин повернулся и спросил:
— А зачем так рано их посылать, а, Лидунь? Известно же, что тусняк у этого клоуна в посольстве в два часа дня. Может, хотя бы к двенадцати сети расставим?
Лидия Петровна спускалась очень осторожно, поглядывая себе под ноги.
— Не дури, дед… Понастроил лестниц — шею свернуть можно! А ума не нажил… Да заварись такая каша у меня, в Крыму, так я бы на всю ночь дежурство определила бы. Сама бы в дозор пошла! Помни, Грибушка — десятки лимонов…Десятки! — с трудом спустившись с крутой лестницы, она отдышалась и добавила:
— Ты вот что, Иваныч.… Одну машинку туда поставь уже сейчас. А к часу дня — чтоб все на стрёме были!
Потом, задержавшись у двери, подмигнула Ломакину:
— И мы с тобой туда подтянемся.… Чтобы поглядеть, что и как… Когда там девку эту привезут?
Василий Иванович, вспомнив про Цыгана, снова расстроился и, ничего не ответив, пропустил вперёд Лидию Петровну и вышел на улицу, в сердцах хлопнув дверью. Афанасьева удивлённо посмотрела вслед, но промолчала.
Во дворе было людно. Бойцы примеряли разношёрстную одежду, в которой ездили на охоту. Проходя мимо, Ломакин на ходу строго распорядился:
— Пятнистого чтоб ничего не было! Кожаны свои со стволами дома оставьте! Чтоб никакой стрельбы! Хохол — достань рации — они в гараже…
Хохол недоумённо посмотрел на раздражённого хозяина. Василий Иванович пояснил:
— Ну эти, «уоки-чмоки» херовы.… С которыми на охоту ездим! — потом дал лёгкого пинка хлопающему глазами парню. — Не проснулся ты что ли? По одной рации в машину, и одну — тому, кто у входа! Ты поедешь с Лёхой, а с Санычем — крымчанин. Всё.
Тут он увидел свою разрумянившуюся от мороза жену в меховой безрукавке. Она несла к машинам несколько свёртков в сверкающей фольге. Опять щемящее чувство нежности мелькнуло в его груди. «Старею что ли…» — он тряхнул головой, стараясь не отвлекаться от дела, и пошёл смотреть на пригнанные Каретником тачки.
— Ты, Василий, ещё бы мне инвалидки подогнал. Как мои ребятки туда здорового мужика впихнут? — сокрушался он, оглядывая машины.
Каретник только улыбался и шмыгал носом. Он знал, что Иванычу сразу не угодишь — обязательно поворчать старик должен.
Леди, тем временем, направилась к флигелю. Когда она зашла, Борис в расстёгнутом пальто сидел на диване, возле биллиардного стола и вертел в руках незажжённую сигарету.
— Выспался, Боря? — не дожидаясь ответа, она подсела к нему и, заглянув прямо в глаза Фролова своим жутковатым взглядом, спросила:
— А что ты здесь целое утро крутишься?
Борис сегодня проснулся совсем в другом настроении. Все его вчерашние тревоги, навеянные похмельем и перелётом, исчезли, оставив лишь лёгкую самоиронию.
«Ну что? Укакался, малыш?» — думал Фролов, сидя на ранним утром на унитазе. Анализируя обстановку утренним свежим взглядом, он пришёл к выводу, что в конце концов, на Кликунова в этом жутковатом деле можно вполне положиться. Он — тёртый зубр. И потом, кто сказал, что та же Леди всемогуща? Ну, допустим, в авторитете она по жизни, и башка у неё варит неплохо, несмотря на годы. Так если бы не он, Борис, то разводить бы ей лохов по мелочи, до конца дней, играя в подставные турфирмы и пирамидки. Это была чисто его идея — подобраться к американским казино. Да и в Европе он ей реально помог в организации всего зарубежного бизнеса. Хотя Лида всегда его за мальчика на побегушках держала. И даже теперь, когда такой кусок светит, оставила его в стороне от темы. Это раздражало больше всего.
И поэтому сегодня Фролов проснулся раньше всех с ясной головой и полный решимости идти до конца. Сразу после подъёма, в туалете под шум воды, непрерывно бегущей оттого, что Борис придерживал кнопку сливного бачка, он сделал звонок Георгию. Уместив всю информацию в одной продуманной фразе, он услышал в ответ весёлую фразу Клыка:
— Понял. Две машины в два часа. Ты там тоже будешь? Разберусь. Я, Юрич, уже работаю.
Нашим киевским друзьям вчера ох как рамсы попутал! Так что не бзди — прорвёмся!
Беспечный голос Жорки вселил ещё большую уверенность. Страх перед Железной Лидой почти исчез. И теперь, посмотрев спокойным взглядом в бездонные чёрные глаза начальницы, он равнодушно отозвался:
— Поработал с фотошопом и сделал ещё несколько распечаток фотографий. Качество получше стало, — Борис невозмутимо кивнул на монитор. — Почту посмотрел. У Василия Ивановича, кстати, очень неплохая техника, Лидия Петровна. Здесь и ксерокс цветной есть, и выход в Интернет кабельный, пошустрей нашего.
Афанасьева немного успокоилась и, подвинувшись поближе, приобняла Бориса:
— Нервничаю я сегодня, честно говоря… Непривычно как-то. Ты Георгию позвонил насчёт распечаток переговоров?
— Несколько раз. Ещё вчера. Не берёт трубу, может, загулял где… Я вызвонил Леонида.
Он как раз возле Евпатории сейчас на машине едет. Часикам к десяти утра заглянет на местную МТС. Так что к обеду будет факс с переговорами из квартиры Кострова.
В бильярдную заглянул Ломакин:
— А-а-а.… Вот ты где.… Пойдём наверх, разговор есть, — он колюче зыркнул на Бориса острыми глазёнками. — А ты, Борис Юрич во второй машине поедешь. Только поставите тачку чуть подальше от гнезда этого иноземного. Но так, чтоб ворота просматривались.
Борис недоумённо посмотрел на Афанасьеву:
— Так засечь же могут из консульства! Они же после одиннадцатого сентября дёрганные все стали — вызовут наряд СОБРа для проверки подозрительной машины — и финита!
Лидия Петровна резко поднялась и категорично приказала:
— Не время болтать! По пути что-нибудь додумай, Боря. На месте поглядишь, что и как…
Но помни — высмотреть его на выходе твоя задача! Всё остальное — не твоего ума дело.
И она вышла вслед за дедушкой Грибом из флигеля.
У входа в дом они столкнулись с Саньком. Он кивнул на дальнюю дверь:
— Привёз. Там она — в столовой.
На первом этаже в большой овальной комнате с длинным деревянным столом посередине, где Ломакин вчера угощал ужином почётную гостью, на стуле с высокой спинкой, болтая ногами, сидела привлекательная молодая девушка. Она смотрела вокруг озорными глазенками, и всё время облизывала свои пухленькие губки.
Увидев Лидию Петровну и Гриба, она соскочила со стула, и подбежала к ним: