Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник)
Шрифт:
Два стреловидных силуэта выпали из белой пелены слева-снизу и из мертвой зоны пошли в атаку на второй штаффель. На этот раз немцы видели, кто и как их убивал. На атакующих самолетах затрепыхались огненные светлячки стреляющих пушек и пулеметов. Эфир заполнили проклятия и крики отчаянья. Кто-то ругался, кто-то молился, а кто-то безумно хохотал.
Все это с ужасом слышали офицеры штаба группы, оставшиеся на аэродроме в Констанце. Минули длинные, как вечность, пятнадцать секунд, и второго штаффеля тоже не стало. Командир третьего штаффеля гауптман фон Конрад отдал,
– Снизиться, уйти в облака и пробиваться к цели поодиночке.
– Хайль Гитлер!
Резко опустив нос, немецкие бомбардировщики быстро преодолели те восемьсот метров, что отделяли их от белоснежной поверхности облачного одеяла. И началась народная русская забава – веселая игра в жмурки. Только вот ищущий имел радар и был зряч. А вот тот, кто пытался спрятаться, оказался слепым простаком.
Майор Скоробогатов и его ведомый лейтенант Галкин, стреляя по отметке ИЛСа, уничтожали немецкие бомбардировщики один за другим. Экипаж гауптмана фон Конрада остался в воздухе последним, и теперь он летел неизвестно куда, стараясь маневрировать.
Что угодно, думал гауптман, только бы от него отстали. Крым совсем недалеко, они выбросятся с парашютами, лишь бы только ветер отнес их на землю.
Ужасные воздушные ямы кидали самолет вверх и вниз. Чтобы облегчить машину, штурман давно уже высыпал в море бомбовый груз – не до него сейчас.
Вот в разрывах облаков показалась покрытая белопенными барашками поверхность моря. А впереди, в нескольких километрах, благословенная полоска берега. Еще чуть-чуть. Две русские стрелы вывалились из облаков вслед за ними. Трасса одиночного снаряда слева, сдвоенная трасса справа. «Хейнкелю» был четко указан желаемый курс. Русские самолеты, как назло, находились в мертвой зоне сразу для всех огневых точек, и немецким стрелкам осталось только скрипя зубами от злости разглядывать удивительные стреловидные силуэты.
– Курт, куда они нас ведут? – коротко бросил гауптман своему штурману, как только убедился, что вырваться не получится.
– На аэродром Саки, герр гауптман, – ответил тот. – Скажи, Герман, мы сможем что-нибудь сделать?
– Только застрелиться, Курт. Нас предупреждали уже два раза, на третий раз, по русскому обычаю… – гауптман рассмеялся и щелкнул языком.
– Откуда ты знаешь, Герман? – не поверил штурман своему командиру.
– От отца. Он приехал в Германию из России в двадцатом. Он был одновременно немцем и русским офицером, как и бесчисленные поколения фон Конрадов до него. Знаешь, первый из фон Конрадов в России служил еще Петру Великому, а это вполне почтенная история, больше двухсот лет.
– Может, ты, Герман, и язык знаешь? – обернулся штурман к своему командиру.
– Конечно, моя матушка, Ольга Ивановна, урожденная Титова, немного научила меня разьговиаривать по-рюсски. Смотри вперед, Курт, кажется, уже видна полоса?
– О, да, герр гауптман. Тогда, если что, может, попробуешь договориться с русскими, чтобы нас не расстреляли? По крайней мере сразу, – пошутил штурман.
– Попробую, но ничего не обещаю, – ответил фон Конрад,
– Ведь мы вполне можем банально разбиться из-за плохой погоды. И как эти русские рискнули взлететь в такую круговерть?
– Сплюнь через левое плечо, Герман, мы на верном курсе.
– Если я плюну через левое плечо, то попаду не в черта, а в ефрейтора Земана, нашего стрелка… Ха-ха-ха. – Гауптман сдвинул вниз рычаг выпуска шасси, и на приборной панели зажглись две зеленые лампочки. Осталось совсем немного, еще чуть чуть… С замершим от ужаса сердцем пилот опустил свой «хейнкель» на полосу и заглушил оба мотора. Будь что будет!
К остановившемуся примерно посредине полосы бомбардировщику уже бежали солдаты в незнакомой форме, не похожей ни на советскую, ни на немецкую. В лоб гауптману уставился черный зрачок автоматного ствола.
– Вылазь, фриц, и хенде хох!
– Я не Фриц, я Герман! – так же по-русски попробовал пошутить фон Конрад.
– Да хоть Йозеф, все равно вылазь, – ответил русский, сдобрив, впрочем, свою фразу многоэтажной матерной конструкцией. – Приехали, трамвай дальше не идет…
7 января 1942 года, 15:35.
Борт транспортно-пассажирского самолета ПС-84. Фронтовой аэродром в пригороде Ростова
Спецборт Ставки совершил незапланированную посадку на фронтовом аэродроме. Когда спецборт миновал Воронеж, поступил приказ забрать на этом аэродроме еще одного пассажира – бригадного комиссара Брежнева Леонида Ильича, назначенного на должность комиссара ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК. Чуть позже, когда спецборт уже подходил к Ростову, из Симферополя пришло сообщение, что вылет истребителей сопровождения задержится минут на сорок. К Евпатории на заоблачной высоте приближалась неожиданная неприятность. Спецборт Ставки должен был ожидать прибытия истребительного прикрытия на земле.
Транспортник приземлился на небольшом аэродроме в пригороде Ростова. Базировалась там сборная солянка из истребителей. И-16 и МиГ-3 стояли в капонирах, укрытые маскировочными сетями. ПС-84 отогнали в сторону от полосы, но маскировать не стали. В связи с событиями двух последних суток, внезапный налет немецкой авиации был бы чем-то вроде ненаучной фантастики. Летчики этого полка сами летали на разведку в Сталино и видели мелкий винегрет из алюминия и стали, изготовленный из немецких самолетов.
Бортмеханик распахнул дверь и спустил трап. В салон ворвался уличный воздух. После московского морозца, погода тут была сырая, температура воздуха – около нуля.
Минуты через две возле самолета остановилась покрашенная в грязно-белый цвет «эмка». Из нее вылез высокий, худой бригадный комиссар в белых комсоставовских полушубке и шапке. С собой у него был только маленький фанерный чемоданчик. Подбежав к самолету, бригадный комиссар обратился к бортмеханику:
– Товарищ, этот борт летит в Симферополь?