Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник)
Шрифт:
У меня пока все, чуть позже я побеседую с каждым из вас по отдельности, а пока позвольте представить вам наркома военно-морского флота адмирала Николая Герасимовича Кузнецова и генерал-лейтенанта Константина Константиновича Рокоссовского – вашего будущего комфронта.
Берия повернулся к Бережному.
– Товарищ полковник, нам с товарищем Кузнецовым срочно нужно на ваш флагманский корабль. Как это можно сделать?
– Одну минутку, товарищи наркомы, – Бережной вытащил из кармана жилета портативную рацию. Я-то тут уже привык ко всяческим чудесам из будущего, а вот у товарищей Берии, Кузнецова и Рокоссовского глаза вспыхнули прямо-таки волчьим блеском.
– Сергей Петрович, добрый вечер, что там у вас с погодой? Через час начнете? Ну, вот и отлично, мне нужен один борт от вас, тут к товарищу контр-адмиралу товарищи Кузнецов и Берия. Да-да, тот самый Николай Герасимович и Лаврентий Павлович. А что мои? Трое суток боев. Парни держатся исключительно на упрямстве и немного на таблетках и трех часах сна в день. Твои же отдохнули, сил набрались и готовы к труду и обороне. Хорошо, жду.
Бережной сунул рацию в карман.
– Товарищ нарком, я разговаривал с командиром авиагруппы авианесущего крейсера полковником Хмелевым. Борт за вами придет примерно через полтора часа. Раньше просто опасно из-за плохой погоды.
Полковник Бережной кивнул в мою сторону, и я взял инициативу на себя:
– А пока, товарищи, прошу всех в штабную машину. Там мы с товарищем полковником сможем изложить вам обстановку, сложившуюся на текущий момент в Крыму и на прилегающих ТВД, а также обсудить наши дальнейшие действия.
Как только мы ввалились в штабной кунг, там сразу стало тесно, как в вагоне метро в час пик. Внимание генерал-лейтенанта Рокоссовского сразу привлек тактический планшет, отражавший обстановку десятиминутной давности. А вообще глаза у московских товарищей с непривычки разбегались во все стороны. Что будет с товарищем Кузнецовым на корабле его имени – мне вообще представить сложно. Так можно получить и вывих глазных яблок со смертельным исходом.
Поэтому я сразу же подошел к тактическому планшету.
– Товарищи, обстановка в настоящий момент такова. Час назад, в результате массированного бомбоштурмового удара особой вертолетной группы по немецким позициям под Судаком, немецкий фронт прорван. Судакская группировка противника разгромлена, и от нее осталось только несколько разрозненных подразделений. Части Кавказского фронта форсированным маршем движутся в направлении Алушты, где должны сменить на позициях моторизованный батальон отдельной бригады.
– Всего лишь батальон? – не понял генерал-лейтенант Рокоссовский.
– Да, – кивнул я, – и к тому же двухротного состава: вместо третьей роты – 120-мм самоходная универсальная артбатарея. Завтра с утра, если будет время, съездим с вами на поле под Саками. Тут час езды – туда и обратно. Вы сами убедитесь, что морская пехота из будущего в обороне – это каменная стена. Это чтобы вы знали и понимали – какая сила находится в вашем распоряжении.
Я лично присутствовал на НП бригады в момент отражения массированной ночной атаки. Константин Константинович, как и вы, я повоевал и в Германскую, и в Гражданскую, но такое побоище видел в первый раз. Там как раз вдоль дороги есть место, где наши потомки одним залпом установок «Солнцепек» сожгли походную колонну моторизованного полка СС и румынских кавалеристов. Если вы хотите глянуть на кусочек ада, тогда вам туда!
Я сделал паузу и отхлебнул содовой воды из стоящей на столе пластиковой бутылочки.
– В настоящий момент идет сосредоточение особой бригады в район перешейков. В ближайшее время следует ожидать попыток немецкого командования восстановить положение. Как вы уже знаете, с 18:00 возобновляет полеты палубная авиация. И первое задание, на которое вылетят самолеты, это воздушная разведка прилегающего ТВД.
В этот момент загудел телефон. Подполковник Ильин снял трубку, выслушал короткое сообщение, потом поднял руку, привлекая к себе внимание.
– Товарищи наркомы, генералы и адмиралы, только что поступило сообщение, что подводная лодка «Алроса» из состава нашего соединения торпедировала румынский танкер водоизмещением в пять тысяч тонн, шедший курсом на Николаев. Судя по силе взрыва, танкер перевозил авиационный бензин…
Шум голосов прервал возглас Берии, от избытка чувств хлопнувшего в ладоши:
– Ай, как хорошо, ай, порадовали! Молодцы. Передайте товарищам, пусть продолжают в том же духе радовать немцев своими полновесными подарками.
7 января 1942 года, 17:45.
Аэродром Саки Старший лейтенант А.И. Покрышкин
(глава из книги «Небо войны», 1985)
Последние несколько дней мы в полку все были в приподнятом настроении. То, что происходило совсем рядом с нами, в Крыму, внушало нам гордость и оптимизм. Наша армия била фашистов в хвост и в гриву.
Евпаторийский десант, высаженный в ночь с четвертого на пятое января, внезапно поставил немецко-фашистские войска на грань полного уничтожения, став верхом тактического мастерства и военного искусства.
Ранним утром пятого января, еще до рассвета, меня вызвал командир нашего полка. Виктор Петрович был страшно взволнован.
– Покрышкин, тебе необходимо совершить вылет на разведку аэродрома Сталино. Фотоаппарат на твой МиГ сейчас устанавливают. Я знаю, что это почти верная смерть, но я верю в тебя. Для любого другого это верная смерть безо всяких «почти». Командование провело операцию «Длинная рука» и теперь требует подтверждения результатов.
Я пожал плечами – надо так надо. Позавчера пара с нашего полка летала туда на разведку. Им даже близко не дали подойти к аэродрому, наши товарищи едва вернулись домой на изрешеченных машинах. Решил, что пойду на цель на малой высоте, так безопасней. Самое главное было предварительно осмотреться, чтоб не подставить машину под зенитный огонь.
Взлетел я тогда еще в темноте, почти нормально. Только изношенный до предела за полгода войны мотор сначала работал с небольшими перебоями, потом звук стал нормальным, и я перестал обращать на него внимание.
К Сталино мой МиГ подошел на рассвете. В сером свете зимнего утра я увидел на летном поле огромную свалку, состоящую из обломков гитлеровских «юнкерсов» и «мессершмиттов». Зенитные батареи на аэродроме тоже были изрядно потрепаны. По моей машине никто не стрелял. Чудом уцелевшие немцы бродили среди разбитых вражеских машин и шарахались от моего МиГа, как пугливые зайцы.