Крымский излом. Часть 4
Шрифт:
– И, да поможет Господь нашим храбрым парням, – тихо пробормотал в своем углу подполковник люфтваффе Нордман, – Аминь.
И будто в подтверждение этих слов, большие напольные часы в углу кабинета пробили полночь вслед расходящимся немецким генералам и офицерам. Эхом этому бою за Окой прозвучали сирены воздушной тревоги, частая пальба зениток, и взрывы бомб. Советская ночная авиация бомбила железнодорожную станцию. Начался триста тридцатый день войны…
18 мая 1942 года, 02:35. Аэродром под Брянском.
Генерал-майор Савицкий обвел взглядом собравшийся в штабе комсостав двух истребительных
– Товарищи, – сказал «Дракон», – у меня для вас пренеприятнейшее известие – к нам едет «Большой Цирк»…
– «Большой цирк», товарищи, – пояснил недоумевающим командирам стоящий рядом с генералом майор с общевойсковыми петлицами, – название, которое противник дал операции по нанесению массированного авиаудара по Брянску и окрестностям. Три бомбардировочные эскадры, базирующиеся под Оршей, 1-я, 3-я и 76- я. Все три укомплектованы бомбардировщиками Юнкерс-88А, общей численностью около четырех сотен машин…
Сказав это, майор тихонько отошел в сторону, и как бы затерялся у стенки. Он свое дело сделал – сообщение изложил. Сбивать юнкерсы не его профессия. Общевойсковик из этого безымянного майора был, надо сказать, просто никакой, зато работником «органов» от него несло почти за версту.
– Как видите, товарищ Покрышкин, – сказал Савицкий, – сбылись ваши прогнозы по поводу массированных налетов. Проверим ваши теории в деле. Ни одна бомба, – жестко добавил он, – не должна упасть ни на город, ни на наши войска. ОСНАЗ мы или нет.
– Задача понятна, Евгений Яковлевич, – сухо кивнул полковник Железняк, – Что у нас с наземным обеспечением?
– Развернуто два радара, с зенитным прикрытием, – Савицкий ткнул пальцем в расстеленную на столе карту, – вот здесь, и вот здесь. Передвижные посты ВНОС с рациями сейчас выставляются – тут, тут, тут, и вон тут. Центр предупредил, что посмотреть на «циркачей» придут очень большие гости, а потому встретить супостата должно весело и с огоньком.
Василий Сталин и Покрышкин переглянулись, и, как самые сведущие люди кивнули друг другу. Раз немцы утратили страх и снова решились на нанесение массированных ударов, то против них неизбежно выступят те, о ком тут не принято говорить вслух. Задача отразить налет и уберечь город и войска от грозящей им бомбежки переставала быть такой уж безнадежной. Оставалось обсудить – где, что и как.
А бывшие хозяева этого аэродрома – «юнкерсы» и «мессершмитты» были безжалостно сдвинуты в сторону – за край летного поля. Вокруг же советских боевых машин уже царила предвещающая большую драку предполетная суета. Сновали бензовозы и пускачи. Техники и вооруженцы копошились возле самолетов, заправляя их топливом и загружая боеприпасами.
В последний момент, когда полк майора Титова уже перелетел на новую площадку, на Брянском аэродроме приземлились пузатые камуфлированные винтокрылы, из которых прибывшие рабочие сноровисто начали выгружать длинные, двухметровые ящики. Для войсковых испытаний на фронт прибыла легкая авиационная пушка Б-20 – новейшее детище советского оружейника Михаила Березина. Тула, она ведь тут, рядом – двести сорок километров, всего-то лишь час лета на «вертушке». И поспели эти пушки, появившиеся на фронте на полтора года раньше ТОЙ истории, вроде ложки, что дорога именно к обеду. С техниками и инженерами, наблюдать за войсковыми испытаниями, прибыл и сам Михаил Евгеньевич. Жаль только, что не неделю назад – тогда все могло быть проделано с куда большей тщательностью и дотошностью. Пока же, чтобы уложиться в короткую и бессонную для технического состава ночь, на «яшках» решили оставить на месте мотор-пушку ШВАК, ограничившись
Ну, а в летной столовой уже разложены на столах плитки тонизирующего шоколада, и выстроились рядами граненые стаканы с жидкостью бледно-лимонного цвета, в которую щедро были намешаны глюкоза, кофеин, витамины, стимуляторы и прочая химическая дрянь, позволяющая взять у жизни взаймы пару месяцев, и спрессовать их в один день. Применять такую гадость каждый день просто невозможно – сидящий на подобном допинге человек сгорит за считанные месяцы, если не недели. Но сегодня Савицкий готов дать добро на все что угодно, лишь бы хоть немного увеличить шансы своих парней на выживание и победу. Уж больно неравным, несмотря на все бонусы, ожидается предстоящее сражение в воздухе. Как говорят в Азии – на Аллаха надейся, а ишака все равно привязывай.
18 мая 1942 года, 04:40. Небо над Брянском.
К рассвету пилоты были уже в кабинах, проинструктированные командирами и взбодренные комиссарами, вкусившие щедрот химического научного прогресса. И вот, как только первые лучи солнца озарили верхушки деревьев, взмыла вверх сигнальная ракета, взревели на взлетном режиме моторы, и полки первого эшелона, звено за звеном начали уходить в утреннее небо. Началось! Еще три полка дивизии генерал-майора Рязанова взлетели со старых мест базирования, и к делу должны были подключиться чуть позже, составив второй эшелон атаки. А там поглядим – у кого нервы крепче.
Так бы организованно встретить немцев триста тридцать дней назад, на рассвете 22 июня 1941 года… Но чего не было, того не было, и сейчас сожалеть о тех событиях было бессмысленно. Уже опаленные войной юные лейтенанты, получившие в руки вместо «ишаков» и «чаек» самые современные машины, были готовы прямо здесь и сейчас заставить немцев сполна заплатить за все, в том числе, и за то ранее июньское утро.
С земли сообщили, что «юнкерсы» идут со стороны Рославля тремя крупными компактными группами, на высоте шесть тысяч, со скоростью четыреста десять. Истребительного прикрытия нет – очевидно, что немецкое командование рассчитывало на полную внезапность налета.
Идет сила немалая – почти четыреста бомбардировщиков в сомкнутом строю, с минимальным разрывом между формациями эскадр. Тысяча тонн бомб – мощь вполне сопоставимая с реалиями атомного века.
Василий Сталин поднимает свой полк на семь тысяч, обходит немецкий строй со стороны восходящего солнца и, переведя газ на форсаж, под прикрытием его слепящих лучей бросает в атаку на головную группу. Полк майора Титова чуть ниже и позади. Когда железные формации вражеских бомбардировщиков будут разбиты, то Яки набросятся на пытающихся спастись одиночек, не дав никому убраться восвояси.
Строй «юнкерсов», покрытых коричневыми пятнами камуфляжа, все ближе и ближе. Сын советского вождя ловит в кольца прицела крутую куполообразную кабину левого ведомого лидирующей тройки, и, когда, казалось бы, столкновение уже неизбежно, открывает огонь. Мгновение спустя, перефразируя слова из известного кинофильма, «стреляют все».
Дымные пушечные трассы втыкаются в фюзеляж, кабину, мотор, или, промахнувшись, улетают дальше, и там как и предсказывал в свое время Покрышкин, находят себе новую жертву. Взрывы снарядов, как бумагу, в мелкие клочья рвут дюраль. Летят во все стороны куски бронированного стекла – флинтгласа, а вырвавшаяся из мотора жирная черная полоса дымного хвоста вдруг заставляет ведомый бомбардировщик камнем провалиться вниз. Скатертью дорога…