Крымский излом. Часть 4
Шрифт:
Картина, которая предстала на улице перед пленным командующим танковой армии, была удручающая.
Вытянувшийся вдоль железнодорожных путей поселок был уже полностью захвачен русскими, причем, похоже, захвачен внезапно. Кое-где на земле валялись тела немецких солдат и офицеров, одетые в серую полевую форму. Не вписывались в эту картину внезапного разгрома лишь выстроившиеся вдоль обочины абсолютно целые штабные машины.
– Вот так вот, – подумал генерал, – прямо, как у Цезаря: «Пришел, увидел, победил». А он – Рудольф Шмидт не смог даже застрелиться, чтобы избежать ожидающего его позора.
Кроме того, командующего 2-й
– Если у русских появились такие солдаты, – подумал генерал Шмидт, – то, пора наших побед закончилась навсегда, и впереди нас ждет разгром. А эти болваны в Берлине, во главе с ефрейтором, до сих пор считают, что все наши неудачи временные, и что все еще можно переиграть. Но, как это ни прискорбно, следует признать, что войну Германия проиграла. Русские теперь не успокоятся, пока не дойдут до Берлина, и вздернут на виселице всех нацистских бонз и их подручных из СС.
Генерал Шмидт смотрел, как русские, которые чувствовали себя хозяевами в захваченном поселке, деловито сгоняли в на его центральную площадь захваченных в плен немецких солдат и офицеров. Генерал Шмидт в очередной раз пожалел о том, что он опрометчиво остановил свой штаб в этом маленьком поселке, а не попытался побыстрее оторваться от противника. Но, что сделано – то сделано.
Бывший командующий 2-й танковой армией стал наблюдать за тем, как русские деловито сортировали пленных, отделяя «агнцев от козлищ». А именно – отправляя в одну кучу офицеров, в другую – солдат, в третью – людей, явно не принадлежавших к вермахту, с белыми повязками на рукавах. Это были русские, которых в частях вермахта называли «Hilfswilliger» («желающие помочь»), или, просто «хиви».
Генерал видел как испуганные люди в потрепанной красноармейской форме или в гражданской одежде робко жмутся друг к другу. Похоже, что и для них все хорошее тоже уже позади. Во всяком случае, охраняющие их русские солдаты посматривают на хиви с презрением и ненавистью.
– Скажите, майор, – спросил генерал у сопровождавшего его командира русских разведчиков, – а что будет с пленными и этими? – Шмидт кивнул в сторону хиви.
– Каждый получит по заслугам, – ответил майор, – кто не причастен к военным преступлениям, отправятся в лагеря для военнопленных. А изменников, и тех из ваших солдат и офицеров, которые причастны к военным преступлениям – тех будут судить по нашим законам. Виновным – смерть.
– Герр майор, – растерянно сказал Шмидт, – я ничего не могу сказать про хиви – они, в конце, ваши люди, и вы вправе их судить. Но, за что вы собираетесь судить моих солдат и офицеров? Ведь они просто выполняли приказы своих командиров. К тому же существует Женевская конвенция о военнопленных…
– Женевская конвенция, герр генерал? – лицо русского майора исказила кривая ухмылка. – А насколько соответствуют параграфы Женевской конвенции вот этому, – и он достал
– Герр генерал, вы не желали бы ознакомиться с приказом начальника ОКВ генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля «О применении военной подсудности в районе Барбаросса и об особых мерах войск». Впрочем, я думаю, он вам и так известен. Но я хочу кое-что из него процитировать.
Майор стал читать, и у генерала Шмидта мурашки побежали по коже. Он ознакомился в свое время с этим проклятым приказом.
– Что касается преступлений, совершенных военнослужащими и вольнонаемными по отношению к местному населению, – ровным голосов, в котором Шмидт чувствовал плохо скрываемую ярость, – указ предусматривает следующие действия:
1. За действия, совершенные личным составом вермахта и обслуживающим персоналом в отношении вражеских гражданских лиц, не будет обязательного преследования даже в тех случаях, когда эти действия являются военным преступлением или проступком.
2. При оценке подобных действий необходимо учитывать, что поражение в 1918 году, последовавший за ним период страданий германского народа, а также борьба против национал-социализма, потребовавшая бесчисленных кровавых жертв, являлись результатом большевистского влияния, чего ни один немец не забыл.
3. Судья решает, следует ли в таких случаях наложить дисциплинарное взыскание, или необходимо судебное разбирательство. Судья предписывает преследование деяний против местных жителей в военно-судебном порядке лишь тогда, когда речь идет о несоблюдении воинской дисциплины или возникновении угрозы безопасности войск. Это относится, например, к тяжким проступкам на почве сексуальной распущенности, преступных наклонностей, или к проступкам, способным привести к разложению войск. Не подлежат смягчению уголовные действия, в результате которых были бессмысленно уничтожены места расположения, а также запасы или другие военные трофеи в ущерб своим войскам.
– Сколько женщин и детей было расстреляно, повешено, сожжено заживо согласно этому приказу? – с ненавистью произнес русский майор. – Сколько советских военнопленных было убито и замучено, согласно приказу «о комиссарах» и «Распоряжения об обращении с советскими военнопленными»? И после этого вы требуете, чтобы с теми, кто убивал, грабил, насиловал, обращались согласно Женевским конвенциям?
Генерал Шмидт опустил голову и замолчал. Ему было нечего сказать в ответ. Действительно, наступило время расплаты за все содеянное. И спрос у победителей будет строгий…
19 мая 1942 года. Орловская область, посёлок Богородицкое,
Эрнест Миллер Хемингуэй, журналист и писатель.
Над изумрудной зеленью полей между серебряным кинжалом реки и чащей векового соснового леса светило яркое солнце поздней русской весны. Высоко в синем небе пели жаворонки, а вокруг нас порхали разноцветные бабочки.
А по проселочной дороге, пролегавшей параллельно реке, шла колонна немецких военнопленных под конвоем нескольких разновозростных мужчин в штатском, вооруженных винтовками. «Хозяева мира» победоносно прошагавшие через всю Европу выглядели довольно потрепанно и уныло. И я не преминул сделать несколько снимков своей верной Лейкой. Американским читателям такое зрелище должно понравиться. Плохие парни всегда получают по заслугам.