Крымский Ковчег
Шрифт:
– Надеюсь, этот уровень отразится на гонораре?
– Не только на гонораре. Вы получите доступ к специальным средствам, которые сами по себе стоят больше любого гонорара.
– Будем на бомбардировщике за ним охотиться? Или Парыпин выделит парочку своих танков?
– Кое-что получше танков. Каждый из вас получит сто тысяч долларов США при любом исходе операции. Бонус – столько же, если вам удастся сделать то, ради чего вас нанимают. Вы укажете, как именно вам перечислить первые сто тысяч. Вы можете их рассматривать в качестве страховой суммы на случай
– То есть?
– То есть если вы не вернетесь. Это Москва. Ни один из вас там не бывал, а значит, у вас повышенные шансы выжить – новичкам там везет. Еще один плюс – вы будете действовать осторожнее, чем те, кто там уже был. Стрельцов бывал в Москве десятки раз. Теперь о самой операции…
– Немного притормози, есть пара вопросов, – спрашивающий не был атлетом, не мог похвастаться ни ростом, ни прической – обычный среднестатистический брюнет, разве что с несколько выдающимся носом, чему было тоже вполне прозаическое объяснение. – Чтобы вам не гадать, я – Зингер.
– Как швейная машинка, – попытался сострить Дацик.
– Ага, очередями строчу, хочешь крестиком, хочешь гладью, засмотришься. Вопрос такой – почему вы решили собрать нас здесь?
– Это Кубинка, территория под мандатом НАТО, здесь вы можете свободно разговаривать со мной, не боясь, что беседа плавно перетечет в допрос, и ведь есть за что. И потом – здесь такая кухня…
– Мустафа из ваших?
– Нет. И никогда им не был. Все с точностью до наоборот: Мустафа – представитель заказчика, он закрывает ресторан и пойдет с вами, будет приглядывать за всей командой.
– И последний вопрос. Почему мы? Я знаю каждого здесь, и знаю, что они, и я в том числе, – хорошие бойцы, но точно не лучшие. Вы могли себе позволить нанять не нас.
– Сергей Николаевич, давай отвечу я, – вмешался в разговор Мустафа. – Мне надо было кое-что закончить на кухне. Ты прости, что бросил в трудную минуту.
Мустафа неловко вскарабкался на один из высоких стульев. Он был человеком того типа, которых легко принимают за своего от Баку до Хайфы. Открыл свое заведение одновременно с закладкой первой взлетной полосы международного аэропорта. Полный, крепкий, с большими быстрыми руками, которые одинаково хорошо справлялись со стряпней или дракой. О его прошлом не было известно ничего, но ни один из его постоянных клиентов не сомневался – этот из своих, камуфляж носит по праву, а не из-за удобства и практичности.
– Все просто. Вы самые удачливые из тех, кого мы смогли найти. Не лучшие. Удачливые. Потому что и Стрельцов может только одно – быть удачливым. Потому мы не нанимали и никого из ходоков. Единственный по-настоящему удачливый – сейчас там, и он наша цель.
– Раньше он таким не был, – подал голос Лис. Глядя на него, не приходилось гадать, откуда такое прозвище. Рыжий, зеленоглазый, только габариты подкачали, великоват он был для семейства собачьих, если бы существовал медведь с такой огненной шерстью, быть бы ему не лисом, а медведем.
– Для тех, кто меня не знает, меня зовут Лис…
Лиса не знали – знали о нем. Знание это не грело – обжигало. В Эстонии у него была другая кличка. Там его называли – Душитель.
– Дальше вы отправитесь на базу, где пройдете двухдневный курс по выживанию в Москве, – продолжил Мустафа.
– Почему не двухчасовой? – Кажется, Лис был единственным, кому хотелось стать курсантом. Сергей Николаевич даже не попытался ответить Лису, просто выдержал паузу и продолжил:
– … подберете вооружение и оборудование и будете доставлены к Периметру. Дальше – нам останется только ждать, когда вы доложите о выполнении заказа.
– Из Москвы нельзя доложить.
– Вы сможете. Я же говорил, у вас будет уникальное оборудование. Еще вопросы?
– Я отказываюсь, – взлетела и опустилась коса над лысой головой. Гюрза встал и вскинул рюкзак на плечо.
– Гюрза, тебе вдруг не нужны деньги? – Головастик, сняв очки, протирал их с таким усилием, будто пытался выдавить толстые стекла.
– Это слишком большие деньги для меня. И от них разит падшими. Что-то здесь не то… Такие деньги за смерть какого-то удачливого ходока не платятся. И почему в Москве? Таманцы на выходе с ним сделают что угодно, в чем смысл? Вы что-то недоговариваете, а я все еще надеюсь уйти на покой. Как все люди. И пожить в свое удовольствие, а не оставить родственникам наследство. Не заслужили.
– Он уже пытался выйти, – вмешался Мустафа. – Стрельцов уже пытался, и таманцы не смогли его остановить. Семеро погибли, а Стрельцов вернулся в Москву. У него нет спецподготовки, но, судя по записям видеокамер, он очень быстр, невероятно везуч и был смертельно ранен.
– Что значит «был»? – занервничал Дацик.
– Это значит, что сейчас его раны перестали быть смертельными.
– Значит, у него был артефакт от падших. Он вооружен? – Кажется, Зингера мало заинтересовал тот факт, что, оказывается, раны могут быть смертельными и одновременно не приводить к смерти.
– Керамический пистолет, две обоймы.
– Негусто. Может, его уже достал кто-то без нас? – Гюрзе явно не хотелось в Москву.
– За ним следят, он жив и, по последним данным, находится в сотне метров от Периметра.
– Когда едем на базу? – Энерджайзера этот разговор уже начал доставать.
– Прямо сейчас.
Когда мини-вэн, припаркованный у ресторана, тронулся в сторону развязки, он проседал, как и положено вести себя тяжелогруженым автомобилям. Мустафа и пятеро его крепких гостей весили не меньше семисот килограммов.
Сергей Николаевич с ними не поехал. Пошел пешком. Он никогда бы в этом не признавался, но это был тот редкий случай в его практике, когда ему не хотелось быть с группой. И дело не в том, что каждый из этой пятерки был в списке разыскиваемых. Надо бы радоваться, что бойцы его службы останутся по эту сторону Периметра.
Сергей Николаевич, которого на самом деле звали совершенно иначе, остро чувствовал желание демобилизоваться. По крайней мере он сделал все, что мог. У Стрельцова будет шанс.