Крымский Ковчег
Шрифт:
– Где я?
– В лазарете.
– Фима, ты ненормальный, – Мария с усилием села. – Но мне это нравится. Как твоя девочка?
– Я приношу извинения за свою подопечную…
– Я говорила тебе, что ты ненормальный, но ты никогда не был идиотом. Девочка спасла мне жизнь. Черт, кто мог знать, что у «чернильницы» есть такие побочные эффекты. Как она?
– В двух метрах от тебя. С ней все нормально, если не считать того, что у нее атипичный рак.
– Атипичный рак. Забавно, а ведь она тот, кого я ждала. Так бывает всегда – оператор появляется тогда, когда он нужен.
– Она – оператор?
– Для нашей пушки она просто
Люди не так далеки от животных, как кажется. Николай чувствовал в Марии не просто другую породу. Его подсознание вычислило в таинственной только что пришедшей в сознание даме – хищника. Причем не абстрактного хищника, а охотника конкретно на человека разумного. Стоишь рядом – значит, первый на очереди. И у тебя нет даже статуса жертвы – ты просто мясо: съедят, как только достигнешь нужной степени прожарки. Тяжесть оружия не успокаивала. У коровы есть рога, но на мясобойне это помогает мало.
Директор поднялся. По меркам его обычной усидчивости, он оставался неподвижным рекордно долгое время.
– Мария, прости, сейчас, как обычно, не время и не место, но объясни. Просто завтра, я так понимаю, уже будет и незачем. Я никогда не задавал вопросов, просто делал то, что считал правильным мой отец. Но сегодня… Зачем нужно устройство величиной с город для того, что можно сделать с помощью одной бомбы?
– Будем считать это платой за мое спасение. Я отвечу.
– Но…
– Да, не ты, но твоя воспитанница. Одно условие – не перебивать.
Мария села, укутавшись одеялом так, что на виду осталось только ее лицо. Прошло несколько часов, с тех пор как Лена разбила «чернильницу», а уже трудно было себе представить, что эта женщина выглядела старухой.
– Виджра – так нашу машину называли предки современных индийцев. Они понимали, что это не оружие, а скорее инструмент.
– Виджра же маленькая…
– Фима, я ценю, что ты разбираешься в индуизме, но я просила не перебивать. Дай воды…
Ее рука скользнула из-под одеяла, чтобы взять стакан. Так стало получше – теперь уже не казалось, что ее лицо существует отдельно от тела.
– В Киеве есть памятник Ярославу Мудрому. У него на ладони стоит макет Софиевского собора, но никому в голову не приходит, что настоящий собор в реальной жизни можно взять в руки. С виджрой в руках изображены боги. А они и землю, и звезды могли подержать между ладонями…
Ни я, ни любой из моих соплеменников никогда не смог бы создать этот артефакт под приютом. Но мы видели его в действии. Его запускали не раз и не два, и наша раса – один из результатов работы этого механизма.
У него есть режим, в котором он может функционировать как… если совсем грубо, как генетическая пушка. Боги применяли ее для создания новых рас и уничтожения старых. Если запускать ее без настройки, она расшатывает генетический код всех, до кого дотянется. Все живущие станут другими, а их дети будут совсем не похожи на родителей. Как правило, это ведет к гибели вида. Чудовища живут недолго.
Но машину можно настроить. Нужен один образец – генетический код, который становится эталонным. Его носители в безопасности. И образец с другим кодом, который будет уничтожен. Сегодня у нас есть и тот и другой. Мы можем запросто сделать выстрел. Лена не просто несет в себе нужный генокод – у нее атипичный рак. А его суть – это очищение организма от всех болезней, в том числе на генетическом уровне. Кроме, разумеется, самого рака…
– А это не значит, что…
– Нет. Она – образец. То есть все те, чей генотип максимально близок к ее, вообще не узнают, что сегодня что-то случилось, остальные – обречены.
– Вы уже делали что-то подобное?
– Нет. Мы присутствовали. Правда, тогда все было проще. Когда виджра в руках у бога, ей не нужна настройка, достаточно желания бога.
– И какое желание бога осуществилось в вашем присутствии?
– Я устала…
– Мария, для меня это важно.
– Я знаю. Я надеялась, что этот вопрос ты не задашь. Ты же слышал легенду о Содоме и Гоморре? Дело было вовсе не в грешниках. Просто тогда ту расу решено было уничтожить.
Ефим Маркович помог Марии лечь. Притушил свет, оставив только ночник у дверей. Он мог, как обычно, просто уйти. Не сегодня.
– Один из моих учеников, Антон Стрельцов, биохимик. Он оказался одним из тех немногих, кто изучал черных гончих. Если они созданы так же, как и другие твари, живущие в Москве, то у них нет ДНК, у них нет генов. И как на них подействует виджра, если там не на что действовать?
– Ты сделаешь то, что должен?
– Вчера я бы посчитал оскорблением сам вопрос. А сегодня у меня нет ответа. Ты что-то задумала, ты и твои соплеменники работали над этим десятилетиями, задолго до того, как появились падшие. И тебя принесли в жертву. Если бы не удар Лены, если бы она не разбила «чернильницу», очень скоро ты бы нас покинула… Исполнителей не принято оставлять в живых. Даже таких, как ты, что уж говорить о нас – обычных людях. Я приму решение завтра. Вещество, которое добыл для меня Кривой, из-за которого мне пришлось принести в жертву одного из моих учеников, не имеет ничего общего ни с какой генетикой. Может быть, завтра вы решитесь сказать мне правду.
Глава тридцать пятая
Ковчег
Пуле плевать на харизму.
Пока карабкаешься вверх, лучше не думать о спуске. Иначе подъем сразу же превращается в начало спуска, и ты уже примериваешься не к тому, как безопаснее сделать еще один шаг вперед, а думаешь о том, чтобы точно было куда поставить ногу по дороге назад. Останавливаешься. Точкой на маршруте. И нет страха упасть – страшно пропасть. Остаться здесь в бесконечности от того, чтобы просто открыть глаза и увидеть что-то другое. В бесконечности от любого завтра, отличающегося от здесь и сейчас.
Влад Лозинский и Антон Стрельцов выпали в место, где их точно не будут искать. Можно прыгнуть и улететь вглубь багрово-черного вокруг, можно просто лечь и ждать, когда организм уже сам перестанет чего-либо хотеть.
Клинок. Вот с чем ничего не случится. Скала, на которой они находятся, рассыплется, воспоминания о двоих рискнувших войти во Врата испарятся, ничем не отметившись и не оставив следа в перечне московских небылиц. А металл переживет и это все, и всех.
Антон наклонился к мечу. Положил ладонь – клинок холодил, ласково, будто не сталь, а прохладная вода. Антон не гадал – знал, что так правильно, не пытался удержать – просто поднял ладонь, и клинок послушно пошел за ней. Меч без рукоятки, без гарды не нуждался в них. Теперь было понятно, как Привратник управлял им не прикасаясь к лезвию.