Крымское ханство в XVIII веке
Шрифт:
Но все пропало даром: если русские полководцы в начале этой войны действовали, по отзыву Фридриха II Великого, как кривые, то турецкие оказались в сравнении с ними просто слепыми. Хотин после нескольких неудачных атак занят был русскими; а деморализующее впечатление этого факта на войско, в совокупности с другими неблагоприятными обстоятельствами, повело к неудаче диверсии татарского отряда на Елизаветград.
По прибытии армии к Хан-Тепе, куда подошел и Девлет-Герай, снова состоялся военный совет, на котором хан «прежде всех зашевелил языком», чтобы выразить свое сожаление и скорбь по случаю оставления Хотина во власть русским; а садразам ему поддакивал. После этого заседания хан торжественно был облечен в регалии, присланные ему из Порты с силяхдар-агой, чтобы вскоре за тем быть разжалованным. Вот что говорит Васыф по поводу отставки Девлет-Герая: «Вышеозначенный (хан) около одиннадцати месяцев правил областью Крымской, и до самой отставки ему были делаемы разные богатые подарки в виде драгоценных вещей, дорогих луков, стоимостью тысяч на шесть кисетов; оказывалось внимание к самым несносным его просьбам; а между тем с его стороны не сделано было ни одной достойной одобрения и стоящей похвалы услуги. Мало того: во время разрыва моста он не оказал надлежащей помощи переправлявшимся с той стороны Днестра сюда мусульманам; он сквозь пальцы смотрел на то, как его татары, славящиеся своим искусством плавать, переправляли тех
102
Тут вспоминается факт, несколько иначе описанный у Ресми-Ахмеда-эфенди. «Волей Божией, — говорит он, — вода в Днестре прибыла, и 17 джематиу-ль-эввеля (7 октября 1769 года) мост разорвался. Масса народа Мухаммедова осталась на противоположной стороне среди неприятеля. Те, кто могли, вскочив на лошадей, ускакали прямо в Бендеры; кто не имел средств уйти, сражаясь, сделались мучениками».
Когда стало известно падишаху, что хан, вследствие своей трусости и бездеятельности, не сделал помехи ни гусарам, ни казакам неприятельским и нигде не выказал мужества, то последовало высочайшее повеление об отрешении его и назначении на ханский трон сына Селим-Герай-хана II — Каплан-Герая. Когда садразам узнал о том, что Каплан-Герай из своего чифтлика прибудет в императорский лагерь, то сам с государственными сановниками исполнил все церемонии встречи, угощения и приема его. Новый хан направился в Баба -Дагы и, по свершении обычного обряда принятия высочайшей инвеституры, 5 зйль-кадэ года (2 марта 1770) из-под Исмаила пошел в Каушан; предместник же его, будучи сослан на остров Кипр, только помахивал кнутиком и стал примером бесславия для современников».
Каплан-Герай-хана II (1183—1184; 1770) одни хвалят за его сообразительность и военные дарования, другие, напротив, порицают за его дряхлость, бесхарактерность и предательство. Но события во время его ханствования приняли уже такое направление, что личные доблести какого-либо крымского хана едва ли могли Поправить дело, гнилое в самом своем корне: безголовость беспрестанно сменявшихся турецких главнокомандующих, беспрерывно страшная нужда в съестных и боевых припасах и отсутствие дисциплины в войсках являются хроническим злом в турецкой армии, и отдельные успехи турок поэтому встречаются лишь в виде случайностей и мало изменяют картину сплошной мартирологии, которую представляет историческое описание всей злосчастной для них кампании. Все, это говорится о деяниях Каплан-Герая II у Ресми-Ахмед-эфенди и у Васыфа-эфенди, есть перечень одних поражений, которые крымский хан делил с турками и которые нередко, впрочем, были ими претерпеваемы вследствие его же неудачных советов.
К числу таких советов относится, между прочим, сделанное им заодно с другими начальниками представление верховному везирю о необходимости постройки моста через Прут для переправы его татарского отряда и отряда войск османских, который он выпросил себе вследствие неумения его татар владеть огнестрельным оружием, когда он собрался сделать набег в Молдавию. Попав под убийственный огонь неприятельской артиллерии, татары обратились в бегство, и несчастный хан, отчаявшись в возможности тягаться с таким сильным неприятелем, стал молить сердар-экрема [103] самого идти к ним на помощь. За этим несчастным дебютом последовало страшное Картальское поражение [104] турок, после которого Каплан-Герай-хан на совете потерявших голову турецких начальников, происходившем 12 ребиу-ль-ахыра (5 августа), имел еще мужество держать речь насчет дальнейших военных соображений о том, как бы укрепиться в Измаиле. Тут обращает на себя внимание одно его предложение, любопытное не столько в военном, сколько в политическом отношении. Он просил оставить в его распоряжении едисанских татар, как самое многочисленное и самое враждебное русским племя, а семьи их перевезти за Дунай на лодках. В этом смысле написан был приказ сераскеру Абаза-паше: но, прежде чем тот его получил, воины бросились в лодки, нагруженные провиантом; произошла страшная давка, и пропасть народа потонула в Дунае; оставшиеся в живых разбежались куда глаза глядели, а явившийся на другой день русский отряд под начальством Репнина [105] довершил погром, забрав множество турок в плен. Русские заняли покинутый турками Измаил.
103
Сердар-экрем — главнокомандующий.
104
Битва при Ларге, Картальское сражение — сражение Русско-турецкой войны 1768—1774 годов у реки Ларги, в Картальской долине, в котором русская 38-тысячная армия под командованием П.А.Румянцева разбила османское войско под предводительством Каплан-Гирея, состоявшее из 15 тысяч турецкой пехоты и 65 тысяч крымских татар.
105
Николай Васильевич Репнин (1734—1801) — дипломат, военачальник, генерал-фельдмаршал (1796); князь.
После таких бесславных подвигов Каплан-Герай собрался уйти в Крым, который давно уже не видал своих ханов, бывших постоянно в отлучке. Но пред этим хан, если верить турецким историкам, немного поправил свое военное реноме, нанесши даже не одно поражение русским отрядам. Оказалось, что едисанцы, которых хан только что рекомендовал как самых исконных и заклятых врагов русских, вошли в переговоры с неприятелем насчет того, чтобы под его покровительством спокойно водвориться в свои места. Хан, догадавшись об этих сношениях, чтобы это настроение не сообщалось и прочим племенам, счел за нужное удалиться с подвластными ему племенами в Аккерман. Русские же, узнав, что Буджак покинут татарами, собрались в количестве 6000 человек около Очакова. Как рассказывает Васыф, хан сразился с ними и многих порубил; остальных же обратил в бегство. Через несколько дней было замечено, что неприятель собирается опять подступить к Очакову. Тогда хан, имея две пушки и 300 человек пехоты, собрал около себя картальских и измаильских беглецов и в первой же атаке заставил русских отступить; но затем мусульмане наткнулись на засаду и частью были перебиты, частью же попались в плен; немногие вернулись опять в крепость. После этого хан во главе части войск двинулся в Крым; другие его войска разместились по кораблям турецкого флота; некоторые же, самые слабые, остались в Очакове.
Отбытие Каплан-Герая в свои владения совпадает с важным моментом в истории Крымского ханства. «С самого начала, тотчас же по объявлении Турцией войны, — говорит Соловьев, — в уме Екатерины уже была мысль отторгнуть Крым от Турции не с тем, однако, чтобы присоединить его к России, а сделать независимым». Это надо, конечно, понимать в том смысле, что теперь русская политика, в лице Екатерины и ее сотрудников, принялась решительнее работать над приведением в осуществление идеи, которая уже давно, со времен Петра Великого, гнездилась в головах более дальновидных и умных наших государственных людей. «Мы заблагорассудили, — пишет Екатерина Петру Панину [106] , — сделать испытание, не можно ли будет Крым и все татарские народы поколебать в верности к Порте внушением им мыслей к составлению у себя независимого правительства. Сочинена здесь форма письма от вашего имени к хану Крымскому. Письмо в Крым удобнее всего отправить через татарских пленников. Ежели крымские начальники к вам не отзовутся, в таком случае остается возбудить сообща в татарах внимание чрез рассеяние копий с письма по разным местам, чем по малой мере разврат в татарах от разномыслия произойти может». Этот проект намечен в октябре 1769 года, а в марте следующего года происходило обсуждение на основании представленных графом Паниным данных насчет возможности успеха и в то же время неспособности крымских татар быть полезными подданными России.
106
Петр Иванович Панин (1721—1789) — генерал-аншеф, сенатор; брат Н. И. Панина. Отличился в Семилетней войне, во время Русско-турецкой войны 1768—1774 годов взял Бендеры. Руководил подавлением Пугачевского бунта.
Относительно безуспешного обращения Панина к Каплан-Гераю с предложением ему «вольности» и насчет грубого ответа хана на это предложение, о которых сообщается у Соловьева, турецкие историки ничего не говорят; но о том, что русская пропаганда воздействовала на подданных хана, они, разумеется, знают. Главным вожаком податливых едисанцев в случае, о котором мы упоминали, был мурза Джан-Мамбет-бей. В самом же Крыму таким сторонником перехода татар в подданство России явился тоже едисанский мурза Темир-султан. Впрочем, старания Темир-султана по совращению татар к дружбе с Россией оказались напрасными. Порта и преданные ей крымцы приняли свои меры: не надеясь, что у хана Каплан-Герая окажется достаточно энергии, необходимой в таких опасных обстоятельствах, султан сменил его и прислал на его место Селим-Герая.
Что Каплан-Герай потерял свой авторитет в глазах турок, это можно заключать из следующего обстоятельства. Еще в начале войны дана была фетва, которой разрешалось разорять и истреблять огнем жилища поляков, склоняющихся на сторону России. Это варварское решение брался привести в исполнение Максуд-Герай, который во главе шеститысячного отряда пришел в Никополь; но тут у него случился конфликт с тогдашним ханом Девлет-Гераем III — получив от него другое назначение, он не послушался и удалился на покой в свой чифтлик. Теперь, когда по уходе Каплан-Герая в Крым, а турецких войск на зимние квартиры берега Дуная оставались совершенно неприкрытыми, на военном совете решено было, что охрану берегов всего лучше бы мог исполнить именно Максуд-Герай. Мнение это было всеми единогласно одобрено и принято. Только верховный везирь возбудил вопрос о том, будет ли это ладно. «Служебное назначение Чингизидских султанов исключительно принадлежит только ханам… а хан неизвестно где теперь находится», — сказал он. На это судья армии и Ресми-эфенди, в передаче Высыфа-эфенди, отвечали: «В такое трудное и стеснительное время хан удалился от службы Державе и засел где-то в Крыму, это тоже, очевидно, против правил Чингизидских, а потому на его мнение можно и не обращать внимания: надо смотреть на государственную пользу».
Васыф-эфенди перечисляет все действия хана, послужившие мотивами к его низложению. «Повелевавший Крымом Каплан-Герай-хан, — пишет Васыф, — в сущности, храбрый, мужественный и способный к военным делам человек; но так как, по молодости лет и юношескому возрасту, он был неопытен в делах и неосторожен относительно козней и хитростей неприятельских, то неоднократно и на Пруте, и в других местах, благодаря этой неосторожности, он терпел поражения, и известная людям его храбрость и слава были скомпрометированы. А когда у татар произошли переговоры с неприятелем и обнаружилось заключение тайного договора о том, чтобы им, получив свободу, стать независимым народом, чем подчиняться господству какого-нибудь могущественного падишаха, и иметь право по своему усмотрению и желанию выбирать себе ханов, то он оказался решительно слаб и бессилен взять их в руки власти и мощи. По этой же причине он во время сражения на Поль-Ваши стоял на месте и ждал последнего момента… Потворствуя войску, он не понимал твердости власти и ушел прямо в Крым. Ему следовало бы вернуться, а он, по прибытии туда, прислал в Порту поклон и объявил, что в случае, если ему не будет прислано тысячи кисетов акче, потребных ему на военные издержки, он передает ханство другому. Когда его бумага поступила в Высокий Порог, то было решено и признано, что хотя до сих пор ему отпущено много денег и все его требования подписывались пером исполнения их, но если бы была уважена и эта просьба, то решительно никакой бы пользы из этого не вышло. Его отставка была решена, а прежний хан Селим-Герай был вызван к Высочайшему Стремени и пожалован высоким троном ханским. Он забрал с собой находившихся там Чингизидских султанов и поспешно отправился в императорскую армию».
В виде курьезного добавления к этому обвинительному акту против Каплан-Герая Васыф-эфенди сообщает еще следующее. Крымский хан написал в Порту, что для охраны Крыма ему надобно 1000 кисетов акче, и что если означенная сумма не будет доставлена в течение сорока дней, то он опасается за Крым, и сераскер, крымский силяхдар Ибрагим-паша, подтвердил слова хана. Получив бумагу, «столпы Державы» пришли в ужасное замешательство по причине затруднений в отсылке денег: сухопутная дорога преграждена была неприятелем, а посылать морем было страшно. В недоумении султан обратился к пришедшему к нему советнику Ени-Шегерлы-Осману-эфенди и говорит: «Ты мастер в таких трудных случаях подавать хорошие мысли; скажи-ка, как быть в этом деле?» — «Да разве это дело? Стоит взять только перо да бумагу и написать приказ, чтобы требуемая ханом и везирем сумма была выдана из кафской казны». Тотчас было велено сообщить это распоряжение в дефтердарское [107] бюро; но оттуда отвечали, что доход кафской казны составляет всего-навсего 17 кисетов, которые по реестру отчисляются на карманные расходы калгай-султанов. Султан, получив этот ответ, расхохотался; но не похвалил сообразительности предложившего такую меру; поневоле пришлось утвердить отставку хана. «Этотдостовернейший факт памятен всем сведущим людям», — присовокупляет в конце Васыф-эфенди.
107
Дефтердар — титул министра финансов в Османской империи.