Крыша. Устная история рэкета
Шрифт:
Два красавца явились вовремя. Я напал на них сзади еще на лестнице, а так как занимался боксом, то одного сразу угомонил и вынул у него из-за ремня наган, а второго под прицелом пистолета Макарова втолкнул в «офис». Первого тоже за уши втащил.
В этот момент мой товарищ Женя начал стрелять из своего табельного по банкам, и на них сверху полилась вода с осколками. Они прижались к паркету, как при артналете. Мы пристегнули их наручниками к батарее и стали изображать из себя чудовищ — достали ножи и делали вид, что сейчас обрежем уши. Они взмолились, представились людьми Наиля Рыжего, по нашей команде позвонили ему по телефону.
Наиль прибыл на Певческий мост через минут двадцать. Подкатило три-четыре джипа «ниссан-патруль», оттуда вышло человек
Евгений вышел, прихватив с собой их наган. Наиль его знал в лицо. Монолог состоялся примерно такой:
— Салам, Хаматов. Веришь ли ты, что твои через пару часов надолго окажутся в камере?
— Тогда отдаешь восемьсот долларов, выписываешь кооператору премию за ущерб, навсегда забываете о его существовании. В таком случае мы отпустим пленных, а наган я выкидываю в Мойку.
— Закопали.
Так все и произошло. Мы, конечно, могли их двоих закрыть, но тогда бы остальные кооператора через неделю выкинули в Мойку.
Через месяц мы случайно наткнулись на Наиля на Невском. Он посмеялся. Говорит: «Я когда сказал возместить все, так как мы на центровых оперов нарвались, то мне парни не поверили: „Наиль, зачем ты так? Какие это менты — ты видел, что они творят?"
А их наган до сих пор лежит на дне канала возле Певческого моста. Эхо войны».
НЕДВИЖИМОСТЬ ПАРТИИ
К 1990 году на полках советских магазинов остались только веники и соль.
Тем более странно на передовице газеты «Ленинградская правда» 30 марта выглядел заголовок: «Специалисты из Японии наладят линию по производству теннисных мячей на „Красном треугольнике"». Журналист подсчитал, что уже к концу года мощности линии позволят выпустить 5 миллионов шариков, то есть каждый житель города сможет получить по мячу.
В этот же день в Великобритании, в столице Уэльса Кардифе, была зарегистрирована компания «Racemerge Limited». 13 июля того же года Управление делами Ленинградского областного комитета КПСС внесло в уставной фонд этой компании следующие объекты недвижимости: гостиницу «Меркурий» (Таврическая ул., дом 39), гостиницу «Смольнин-ская» (Тверская ул., дом 22), гостевую резиденцию К-1 (1-я Березовая аллея, дом 20) и здание партийной автобазы (Херсонская ул., дом 20). Вся недвижимость была оценена в 12 миллионов 513 тысяч рублей, что позволило Управлению получить в компании «Racemerge Limited» 34 процента акций.
Акты о передаче в собственность зданий были подписаны управляющим делами Ленинградского обкома КПСС Крутихиным А. А.
В 1990 году Аркадий Крутихин стал одним из основателей банка «Россия».
ВОЗВРАЩЕНИЕ
После вынесения приговора Мискареву — Бройлеру за убийство в Девяткино Челюскин и Малышев переехали в Германию. Найти себя за границей им так и не удалось, местная преступная субкультура их не принимала, и им пришлось жить мелким промыслом, связанным с мошенничеством и угонами. Через некоторое время Малышев один отправился в Польшу, где так же, как и в СССР, уже сформировались хорошо вооруженные преступные группировки. Серьезную конкуренцию Малышев им составить не мог, но все же умудрялся получать оброк с русских челноков на огромных варшавских рынках. На помощь ему в этом деле как-то на пару месяцев приезжал Костя Могила. Поздней весной 1990 года Александр Малышев вернулся в Ленинград. Его группировка представляла тогда собой большую, но разрозненную структуру. Одновременно несколько человек из его ближайшего окружения полагали, что управление ею могут целиком взять на себя. В итоге наступал эффект известной басни Крылова. Появление лидера всеми было воспринято с радостью. Он заставил всех своих баронов действовать в одних и тех же интересах. К тому же фамилию Малышев хорошо знали многие в городе, и его появление спровоцировало быстрый рост численности группировки за счет тех, кто добровольно хотел встать под его знамена.
«Малышевские»
«Малышевские» практиковали принципиально отличающийся от кумаринского подход к работе с кооператорами: их не уговаривали и не запугивали, а сразу портили или отбирали товар или просто били. Именно они ввели в 1990 году моду на быков.
Один из товарищей Малышева, Викинг, к месту и не к месту приговаривал: « Меньше ста — не человек».
Год жизни за границей не повлиял на презрительное отношение Александра Малышева к центральным районам Ленинграда: он в первую очередь стремился распространить свое влияние на периферию.
Он, конечно вынужденно, из-за того, что многие дела можно было делать, только находясь в центре города, проводил много времени в ресторане «Универсаль» на Невском, но по-прежнему часто заходил и в «Розу Ветров», и в недавно открывшиеся «Коэлгу» на Народной улице, и в «Тихую жизнь» рядом с Южным кладбищем.
КАТЬКИН САД
Летом 1990 года Екатерининский сад превратился в сумбурный сувенирный базар. Как по команде, по его периметру выросло кольцо из складных столиков со шкатулками, ложками, орденами, юбилейными рублями, иконами. Разумеется, весь товар был контрафактным и предназначался в основном для интуриста, который после перестройки повалил в СССР с новой силой. У некоторых лоточников можно было, конечно, купить и настоящий палех, но только по блату и очень дорого. Левые расписные платки привозили из Мурманска, матрешки и шкатулки гнали из Карелии. В колонии Металлострой наладили формально подпольное производство каких-то ятаганов, царских сабель, ножей. Все это напоминало обломки пирамид, которые продают на каирском базаре, а туда свозят самосвалами с ближайших строек. От Галеры Катькин сад отличался абсолютной неприкрытостью и тем, что все торговцы на нем поголовно с первого дня платили дань бандитам. Это место стало знаменательно тем, что оказалось последним, которое несколько группировок смогли по-братски разделить между собой. Первыми туда пришли подопечные Александра Малышева. Весть о появлении новой точки быстро разошлась среди бывших спортсменов. У Александра Ивановича при встречах стали спрашивать про садик, но он отвечал, что ловить там особенно нечего — место тревожное, одни хлопоты, денег не поднимешь. Один из борцов-вольников, услышав это, воскликнул: «Раз Саша так говорит — значит, надо скорее туда бежать». В итоге доходы поделили следующим образом: с той стороны, что обращена к Публичной библиотеке, платили «малышевским», со стороны Александринки — «тамбовцам», а ряд напротив Дворца пионеров был неравномерно поделен между мелкими группировками. В том числе не был обижен и олимпийский чемпион по классической борьбе Петр Наниев.
Бандиты пытались навести хоть какой-то порядок, но тщетно. Вокруг лотков постоянно ошивались десятки воров всех мастей. Очевидцам запомнился диалог между несовершеннолетними крадунами из села Никольское с боксерами Малышева:
— Воровать здесь нельзя,— заявили новые силовики.
— Даже начальник 27-го отделения милиции такого себе говорить не позволяет,— возразил мальчуган по прозвищу Котлета.
— Тогда платите,— предложили боксеры.
— Воры бандитам не платят,— услышали они в ответ.
Уже после того, как Катькин сад был по-братски поделен между бывшими спортсменами, туда прибежал Артур Кжижевич. Ему корректно объяснили: «Кто не успел, тот опоздал». Кжижевич не унимался и грозно убеждал в именитости своей фамилии. Дословно это звучало так: «Я Кжижевич». Тогда борец по прозвищу Поздняк сжалился и из уважения к уже прошлому спортивному братству предложил остальным: «Давайте лотки подвинем вплотную друг к другу, таким образом для Артура несколько свободных метров освободится». И тут же пожалел об этом, так как вызвал еще больший гнев Артура: «Кто меня тут двигать собрался?»