Крысиная башня
Шрифт:
Произнеся это, она развернулась и стала пробираться через толпу, игнорируя другие вопросы. Позади себя она слышала шепот: «Похожа. Как же похожа!» Страх холодком расползался по ее телу.
Пока продолжались интервью, Мельник стоял по ту сторону ограды и смотрел на темные верхушки деревьев. Он думал о Саше и чувствовал себя виноватым. Ему захотелось немедленно сделать ей какой-нибудь подарок, и он, не придумав ничего лучше, откатил время ее сердца еще немного назад. На лбу Мельника выступила испарина, мир растаял и стал расплывчатым. Мысль о том, что отыгранные минуты так дорого ему даются, разозлила Мельника. Серебристая крыса в башне металась от стены к стене. Мельник мог бы унять ее, но не сделал даже попытки. Ему понравилось,
Но что-то мешало ему наслаждаться новым состоянием. Он обернулся и увидел за оградой парка женщину. Они стояли и смотрели друг на друга: лицо к лицу, глаза в глаза. Ее некрасивые руки все так же держали картонку с фотографией маленького Сережи. Мельник не думал, что может чем-то ей помочь, но был готов к тому, что она подойдет и спросит. А она не подходила, стояла и смотрела, как будто он должен был сделать все сам.
Его увел от ограды ассистент — съемки на руине начинались. Мельник вспомнил, что Айсылу стоит с ним рядом в последний раз, только когда взобрался по щербатым ступеням.
Полиция не спускала глаз с членов съемочной группы. Один полицейский пересчитывал всех по головам. Мельник коснулся его и увидел, что девушка была уже убита. Полицейский знал, как она выглядела и во что была одета. Одна оранжевая туфля на высоком каблуке потерялась в Малом Трехсвятительском переулке, в нескольких метрах от ее дома. Это случилось прошлой ночью, когда убийца нес свою жертву к машине. У девушки были черные волосы, стройная фигура и выпуклая родинка на левой груди.
Внизу, у подножия руины, Анна начала говорить свой текст. Один за другим включались направленные на участников шоу прожектора, и Мельник почти перестал видеть.
— Сегодня наш проект, — проговорила Анна, растягивая слова, — покидает… Айсылу Гареева!
Но прожектор над Айсылу не погас. Вместо этого луч его взмыл вверх в сторону и уперся в крону старой ветвистой липы. Сентябрь только начался, листва на ней была зеленой и густой, но кое-где в ней виднелись широкие светлые пятна. Сначала Мельник думал, что это широкие пожелтевшие листьями, но минуту спустя он начал различать в кроне бледный оттенок человеческой кожи.
С громким хрустом сломались ветки. Сначала поддался самый толстый сук, вслед за ним, с легким шорохом, раздвинулись те, что потоньше. Взмахнув руками, будто пытаясь удержаться на дереве, труп молодой женщины упал вниз. Он падал мучительно долго. Даже кричать женщины начали не сразу. Медиумы, стоявшие на неширокой стене, вцепились в перила. Ундина села на камни и стала хватать ртом воздух, как будто тонула. Айсылу едва не упала, но Мельник успел ее подхватить и держал под локоть, пока они торопливо спускались вниз.
— Убийца — молодец. Кто бы он ни был и зачем бы ни совершал эти ужасные преступления — а поверь, мне действительно жаль этих несчастных женщин, — он делает для нас очень много. Если бы я знал, кто это, или мог предотвратить убийство, я бы это сделал. Но я не могу, и все, что мне остается, — обратить последствия в свою пользу О нас говорят даже конкурирующие телеканалы, даже газеты, которые никогда не обратили бы на нас внимания. Чем больше трупов попадает нам в кадр, тем больше говорят. Я пытаюсь прекратить это, я прошу разрешения закрыть программу, но мне не разрешают! Они хотят поймать преступника на живца. Рейтинг растет, рекламодатели сходят с ума. Все хотят приложиться к трупу. Прибыль возрастает больше чем вдвое. И я — заметь — совершенно ни при чем. Просто все так удачно складывается. А девушек жаль. И если бы я мог что-то сделать, я бы ни секунды не сомневался, и никакие деньги мира не
Эпизод восьмой ПЯТОЕ ИСПЫТАНИЕ
Дверь в «Мельницу» открылась с трудом, будто уперлась во что-то мягкое. Стали слышны приглушенные голоса и позвякивание вилок о посуду. Мельник толкнул дверь сильнее, и то, во что она упиралось, мягко заскользило по полу. Когда щель стала достаточной, чтобы протиснуться, Мельник вошел в кафе и увидел сидящего на полу ребенка. Это была маленькая, лет двух, девочка в пышном платьице и белых колготках. Она сидела на линолеуме, обложившись листами бумаги, цветные карандаши рассыпались вокруг нее. Когда Мельник протиснулся в дверь, девочка подняла недовольное личико и попыталась ударить кулачком по его ботинку. Мельник убрал ногу, она захныкала, неуклюже поднялась на ножки и побежала к родителям.
В длинном зале «Мельницы» было столько посетителей, что свободных столиков не осталось. Мельнику пришлось занять место у стойки, где уже сидели несколько человек. Он был расстроен, голоден и немного зол. Крыса начала возбужденно возиться в своем углу.
Ярость требовала мяса, и Мельник знал, что уступит. Ему нравилось быть сильным.
Раскрасневшаяся и уставшая Александра вытерла перед ним залитую соком стойку и небрежно бросила на нее растрепанное меню. Мельник заказал мясо, овощи, хлеб, рюмку водки и ждал, в нетерпении постукивая пальцами по столешнице. «Мельница» была полна запахов еды: пахло острым, жареным, соленым.
Взгляд Мельника наткнулся на синюю папку, которую кто-то забыл на соседнем стуле. Убивая время, он открыл ее и прочитал название дипломной работы: «За-ложные покойники в фольклоре народов Севера». Он рассеянно перелистывал страницы и вдруг увидел слово «шуликуны». «Эти духи, — прочитал Мельник, — появляются из рек зимой, на святочной неделе. Своими острыми головами они разбивают лед возле берега и отправляются к деревням, чтобы принять участие в народных гуляниях. Любую шутку они способны довести до трагедии или абсурда. Шуликуны не умеют остановиться: дерутся, пока есть силы, и оскорбляют, пока это не становится невыносимым. Духи не связаны никакими морально-этическими нормами, и поэтому их издевательства жестоки и изобретательны. На шуликунах всегда яркие одежды, и поначалу праздник, на который они приходят, кажется очень веселым. Но духи быстро переходят грань. Остановить их можно только применив физическую силу. Шуликунов лучше всего давить: лошадьми, телегами, санями…»
Мельник с отвращением захлопнул папку. Не только шуликуны, не умея остановиться, доводили все до абсурда. «Ты поверишь!» жило по тем же законам. Мельник давно уже не верил, что сможет, снимаясь, помочь людям или честным путем собрать деньги на лечение Саши. Но съемки меняли его, дарили ощущение силы. Он больше не боялся, что случайно отпустит Сашино сердце, он научился отматывать его время обратно. Мало того, он научился легко касаться человеческих разумов, не причиняя им вреда.
Была и еще одна причина, по которой Мельник держался за шоу: смерти девушек, туман, не давший ему прочесть историю водителя Фреда, и темная тень, мелькнувшая в Настиной голове, сплетались в загадку, которую важно было разгадать.
Александра остановилась на мгновение, отпихнула в сторону грязный поднос, смахнула волосы с блестящего лба и достала пульт от телевизора. К гулу голосов в кафе добавился резкий звук заставки. Выплывающие из тумана буквы сложились на экране в дымчатые слова «Ты поверишь!». Мельник вспомнил, что сегодня должны были показывать первую программу сезона.
Люди за столиками лениво подняли головы к экрану. Они смотрели шоу, жевали, разговаривали. К середине выпуска многие начали узнавать Мельника. Перед ним уже стояла огромная тарелка с мясом, он впился зубами в кусок и старался не смотреть по сторонам.