Крысиная охота
Шрифт:
В стороне от остановки, там, где разрешалась стоянка личного транспорта, мерзла серая «Тойота» из лохматых девяностых годов. Сквозь мутное стекло проступали очертания водителя. Похоже, он дремал. Из серой измороси проявились пожилые люди — мужчина и женщина. Они неторопливо подходили к остановке. Мужчина держал зонт, а женщина обхватила его за локоть двумя руками. Оба были одеты в простенькие плащи, голова пенсионерки была повязана платком. Они прошли за остановку, приблизились к серой «Тойоте». Мужчина постучал в стекло. Оно слегка опустилось.
— Не подбросите? — с просящими нотками произнес
— Не такси, — отозвался водитель.
— Да и мы не совсем те, за кого себя выдаем, — рассмеялся мужчина. — Ладно, Петро, не выделывайся, пусти погреться.
— Вот черт, не ожидал… — оживился водитель, открывая заднюю дверь. С улыбкой смотрел, как двое «одуванчиков» забираются в салон. — Ну, вы даете, ребята…
— Методика отработана в одном из южных городков, — объяснила Ксюша, проверяя, не помялась ли от дождя «вторая кожа». — Нанотехнологии, черт возьми. Вот только Никита постоянно ведет себя так, словно ему тридцать — забывает, что у него артрит, радикулит, ревматизм и два дня до старческого маразма.
— Поехали. — Коваленко запустил мотор. — Я уж думал, что вы сегодня не придете, волноваться начал — как вы там в своей берлоге…
Машина, резво для своих преклонных лет, рванула с места и покатила по трассе. Замелькали многоэтажные дома в дымке моросящего дождя, остовы недостроенных акведуков.
— Хорошая машина, — похвалил Никита.
— Плохая машина, — возразил Коваленко. — Очень плохая машина. Мотор мироточит, стойки ни к черту. Вот дьявол… — он успел притормозить перед незаметным пешеходным переходом, который пересекала старушка-камикадзе, не смотрящая на дорогу. — Ненавижу ездить в такую погоду, — пожаловался Коваленко. — Ни хрена не видно, пешеходы маскируются под асфальт. Да и вообще… Пока вас ждал, ребята, сон увидел: машина не ломается, дороги повсюду ровные, пробок не бывает… — он снова чертыхнулся — что-то надоумило сбавить скорость на перекрестке, хотя горел зеленый. Как в воду глядел. По траверсу промчался разболтанный фургон, и пассажиры на заднем сиденье поежились — кабы не интуиция водителя… — Первое жизненное правило, — объявил Коваленко, подмигивая в зеркало над головой. — Никому не доверяй, особенно светофорам.
Он осторожно проехал перекресток, и машина покатила к выезду из города.
— Рассказывай, — сказал Никита. — А то заперли нас в этой норе — ни телевизора, ни Интернета.
— Зато живые, — хохотнул Петр. — На «Ю-Тубе» — полтора миллиона просмотров, видео тиражируется в социальных сетях, активно обсуждается. Власти злятся, что-то бормочут про фальсификацию с мистификацией. Умеете вы, ребята, порадовать передовое интернет-сообщество. В городе высадился десант столичных следователей — по моей информации, они не очень заинтересованы в получении взяток. Будем надеяться, что разберутся объективно — хоть в чем-то. Фигуранты валяются по больницам, физическое состояние плачевное, но угрозы для жизней нет. Душевное состояние практически всех вызывает серьезное опасение. Да и черт с ними, они уже никто… Власти замерли в тревожном ожидании. Исчезли несколько высокопоставленных чиновников — видимо, из тех, кто хорошо знал дорогу к Аргадонскому урочищу. Остальные притихли, — Коваленко снова рассмеялся. — Прошел слушок, что неподкупные следователи запускают программу «Доступное жулье»… Тело Федора Тимофеевича вывезли и похоронили за его домом на околице, — водитель помрачнел. — Олежку Мельникова мы с товарищем тоже забрали — вывезли на машине…
— Беспрепятственно пробрались в лесничество? — спросила, сглотнув, Ксюша.
— Лесничество заброшено, — объяснил Коваленко. — Там уже неделю никто не появляется. Какое, мол, лесничество? Все чиновники впервые о нем слышат. В пансионате роскошная обстановка, море всякого ликвидного добра — и никого нет, кто туда поедет, если в округе люди не живут? Позднее, конечно, прочухают, понаедут мародеры. Мы, если честно… — Коваленко смущенно кашлянул, — реквизировали содержимое тамошнего бара, не пропадать же добру. А если честно, ребята, до сих пор не могу прийти в себя. Надо же такое учудить. Вот воистину, что русскому бабахнет в трезвом уме и ясной памяти, то немцу и по пьяни не бабахнет…
— Ты тоже хорош, — напомнил Никита. — Зачем светился перед Олейником? Мог бы скромнее себя вести, помалкивать, чулок на голову надеть. А вдруг у Григория Алексеевича в голове прояснится, вспомнит тебя? Ты же вроде как соучастник тяжелого преступления, нет?
— Не прояснится, — самоуверенно заявил Коваленко. — Он башкой об обрыв шарахнулся, когда на веревке висел. Полный не адекват. Ничего не видит, никого не знает, кушает из трубочки. Ума не приложу, как такого судить?
Машина выехала из города и вскоре свернула с трассы, покатила по грунтовой дороге между унылых заводских корпусов. Кончилась индустриальная зона, потянулся частный сектор, пронеслась заброшенная подстанция, обмелевшее озеро. Бежали за окном облетевшие деревья и голые кустарники. На дамбе замаячила еще одна дорога — отрезок федеральной трассы, идущей прямо на Москву.
— Дерибасовская, леди и джентльмены! — объявил Коваленко, прижимая машину к обочине и резко тормозя. — С шиком хотели? Получайте. Сейчас спускаетесь к реке, увидите тропинку и идете по ней, никуда не сворачивая. Пройдете под мостом, повернете налево. Машина уже ждет. Серая «Газель», бортовой номер 412. Пароль не нужен. Бог даст, когда-нибудь свидимся.
— Спасибо, Петр, — поблагодарил Никита. — Ты отличный мужик. Вот бы все в полиции такими были.
— Это был бы какой-то ужас… — прошептала Ксюша. — Суровая благотворительная организация.
Мужчины рассмеялись. Обменялись рукопожатием.
— Ну, пока, Цирцея, — Коваленко улыбнулся погрустневшей Ксюше, которая в своем старушечьем обличье смотрелась очень трогательно.
— Почему Цирцея? — не поняла «старушка».
— Дочь Аполлона, — популярно объяснил Петр. — Превращала людей в свиней и дятлов.
— И мужа опоила зельем, — крякнул Никита.
— Но ты ведь не муж? — Коваленко лукаво подмигнул. — Ладно, ребята, ступайте своей дорогой. Но не забывайте, — он сделал серьезное лицо, — что дорога, по которой вы идете, вымощена благими намерениями.
— Мы знаем, — кивнул Никита. — Другими дорогами уже не ходим. Посмотрим, что у нее в конце. А вдруг не то, что ты подумал?
Мужчина с женщиной выскользнули из машины, пробежали по обочине до ближайшего отлогого спуска и вскоре растворились в жухлом разнотравье под обрывом…