Крысоловка
Шрифт:
В голове ни единого повода, чтобы не пустить его.
– У меня так неприбрано, – пробормотала она.
Клас Шредер улыбнулся:
– Ох, не думаю, что мы, мужики, обращаем внимание на такие вещи.
«Заигрывает, – удивилась Роза. – Неужели пытается приударить?»
– Ну, тогда милости прошу.
Прошел, не снимая обуви. Большую часть жизни провел за границей. Там так принято, там люди никогда не разгуливают в носках, когда приходят в гости.
Нашел сразу же, будто чуял. В гостиной, на диване. Единственное место,
– Вы полагаете, что я флиртую?
– Ну, это очевидно.
Оглядел комнату:
– Как у вас тут хорошо. Уютно.
– Спасибо.
– Похоже, вам нравится здесь жить.
Кивнула.
– Ничего не нужно сделать? Починить что-то?
– Нет, не нужно.
– Потому что если нужно, то только скажите. Имейте в виду.
Спровадить его поскорей, но без скандала. Лихорадочно думала, как это сделать.
Гость откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
– А вы теперь одна живете? У вас сын есть, насколько я помню. Музыкант, правильно?
Сердце скачет в груди. Сказала:
– Да. Томас. Но сейчас он за границей, ну, вы знаете, рюкзак за плечи…
– Отлично, отлично. Замечательно, если в юности можешь попутешествовать вволю.
– Согласна.
– Да и девушкам тоже полезно бывать за границей. А ваш парень… разве у него не было своей музыкальной группы?
– Он мечтал о музыкальной карьере, – тихо ответила она. – Но вы ведь знаете, как бывает. В наше время молодежь нетерпелива.
– Вы как-то говорили, что думаете обустроить подвал. Чтобы они там собирались, устраивали джемы, или как у них это называется… Из этой идеи что-нибудь вышло?
– Начали. Но ничего не завершили. Бросили на полпути. Нет у них терпения.
– А что у вас там?
– Где?
– В подвале.
– Да ничего. Храню всякий хлам. Ну, тот, что под ногами вечно путается.
Бросил на нее непонятный взгляд. Роза торопливо заворошила рукопись, лежавшую на столе. Вытянула несколько страниц, положила перед собой.
– Да, кстати, рукопись… Правда, ошибок хватает. Но вы можете взглянуть, если хотите.
Принял страницы, полистал.
– «Слезы пепла», надо же… – Рассмеялся. – Да, вижу, работенка вам выпала изрядная.
– В издательстве считают, что Рамирес получит Нобелевскую премию.
– Вполне вероятно.
– А что вы думаете по поводу такой вот фразы? – Она вытащила страницу, на которой застряла. – «Метафоры подобны тебе, бежавшему греха». Где здесь смысл?
Он возбужденно посмотрел на нее:
– Неужели не понимаете? Это же…
Забрал у нее лист, принялся читать. Нахмурился.
– Подобны тебе, бежавшему греха… Поколение, что бежит прочь… Это очень в духе Рамиреса. – Отложил листок, взял принесенную книгу. – Вот, послушайте!
СтрелаПрочь убегающейТочкеПрощенияПадающего с плачем…Слова испугали ее. Он специально? Прощение… падающего… плач… почему он выбрал именно эти строки? Неужели что-то подозревает? Незаметно накатило головокружение. Пришлось присесть, но место было только на диване, рядом с ним.
– Что с вами? – участливо спросил гость. – Вам нехорошо?
– Не знаю… голова закружилась… пройдет.
Похлопал ее по коленке:
– У вас кругом идет голова от поэзии Рамиреса! Значит, он поистине достоин Нобелевской премии!
Она чувствовала, что сильно побледнела. Подмышки увлажнились. Глаза его были близко. Слишком близко.
– Ну… Теперь я начинаю волноваться за вас, друг мой. Думаю, вам нужно выпить что-нибудь крепкое. Вы просто переутомились. Сейчас папочка сходит и принесет чего-нибудь приятного. Никуда не уходите.
– Нет-нет, что вы, пустяки, не нужно…
– Пожалуй, я не рискну больше вас оставлять одну. Может, у вас что найдется? Виски будет в самый раз. Я и сам с удовольствием выпил бы, если начистоту.
– Нет, – прошептала она, – ничего такого у меня нет, я очень редко пью.
И тут они услышали.
Крик.
Приглушенный, подвывающий плач несся из кухни.
Клас Шредер напрягся:
– Что там такое, черт подери?!
Она уже вскочила:
– Ничего особенного.
– Да нет же! Я слышал. Ребенок… Там кричал ребенок, мальчик.
– Нет-нет! – Роза поспешила на кухню. И замерла. Люк был чуть приоткрыт. Тапок застрял между крышкой и полом. Она наклонилась и выдернула его. Крышка легла в паз.
Она повернулась. В дверном проеме стоял Клас Шредер.
– Что вы делаете? – тихо спросил он.
Ингрид
Лежала, обнимая пластиковую колбаску, – грела. Запихнула руку под рубашку, ощутила, какая горячая кожа. Жар? Если поесть, наверное, станет лучше, у нее целая упаковка каши. И тогда крысы не придут… и не будет страшно.
Подремала. Руки и ноги холодные, как ледышки. С трудом вспомнила: что-то случилось. Роза испугалась. Кто-то стучал в дверь. «Титус», – простонала она и открыла глаза. На полу – узкий треугольник света, размытый, очертания напоминают рыбу. Люк не закрыт до конца.
Затаила дыхание. Голоса, мужской голос и быстрая речь Розы. Размытые, приглушенные голоса доносились словно из-под воды. Как тогда, под мостом. Все звали ее – выходи! Летний лагерь при церкви. А она спряталась, чтобы напугать всех. И вожатых, и других детей. Чтобы прекратили травить ее. А когда решила всплыть, застряла. Если бы один вожатый ее не заметил, так и утонула бы.
Попыталась прислушаться. Ничего не пропустить, не испортить. Если это Титус, он не сдастся. Будет рыскать по дому бывшей жены, обыщет каждый уголок.