Ксеноцид
Шрифт:
Но ведь это же не справедливо, чтобы тебе приходилось очищаться за взгляды, которые ты даже не разделяешь.
Еще хуже! Неужто Вань-му не остановится?
— Обязана ли я выслушивать то, что даже сами боги несправедливы?
— Ну конечно, если они наказывают тебя за слова других людей.
Нет, эта девица ведет себя совершенно непристойно!
— Неужто ты умнее богов?
— Точно так же они могли бы наказывать тебя за то, что на тебя воздействует гравитация, или падает дождь!
— Если они прикажут мне очиститься по этой причине, я сделаю это и назову справедливостью, — заявила
— В таком случае, это слово не имеет никакого значения! — воскликнула Вань-му. — Когда ты его проговариваешь, то понимаешь «все, что решат боги». Но когда его высказываю я, то имею в виду лишь то, что людей наказывают за то, что они сделали специально; о том…
— Я послушна тому, что боги посчитают справедливым.
— Справедливость остается справедливостью, что бы боги об этом не думали.
Цинь-цзяо хотелось вскочить и ударить свою тайную наперсницу. И она имела право: Вань-му доставляла ей такую боль, как будто только что ударила ее сама. Только у Цинь-цзяо не было привычки бить кого-то, кто не мог ей ответить. Кроме того, она отметила более интересную загадку. Ведь это же боги послали ей Вань-му — Цинь-цзяо была в этом уверена. Поэтому, вместо того, чтобы спорить непосредственно с Вань-му, ей следовало догадаться, что хотели передать ей боги, присылая к ней служанку, повторяющую столь недостойные, дерзкие слова.
Боги сделали так, чтобы Вань-му сказала, что это несправедливо: карать всего лишь за то, что ты выслушиваешь лишенные уважения мнения. Возможно, такое утверждение является правдой. Но правдой является и то, что боги не могут быть несправедливыми. Значит, Вань-му нельзя наказывать за выслушивание мятежных замечаний других людей. Нет. Цинь-цзяо должна очиститься, поскольку где-то в глубине, в самой сердцевине своего сердца, она продолжает сомневаться в послании Звездного Конгресса; она продолжает верить в то, что они поступают несправедливо. Цинь-цзяо тут же поползла к ближайшей стенке и разыскала соответственный слой. Благодаря словам Вань-му, она открыла в себе самой тайное недостоинство. Боги подвели ее еще на шаг ближе к познанию самых мрачных уголков ее "я", чтобы в один прекрасный день ее полностью заполнило сиянием. Чтобы подобным образом она заслужила имя, которое сейчас является только лишь насмешкой. Какая-то частица внутри меня до сих пор еще не верит в правоту Звездного Конгресса. О боги, ради моих предков, ради моего народа, ради моих повелителей и меня самой, в конце концов, очистите меня от сомнений и сделайте непогрешимой.
Чтобы очиститься, хватило одной доски. Это хороший знак. Выходит, она узнала нечто важное. Когда Цинь-цзяо закончила, она увидала, что Вань-му молча следит за ней. Злость уже совершенно испарилась. Девушка была благодарна Вань-му, что та, будучи неосознанным орудием богов, помогла ей понять новую истину. Но Вань-му обязана была понять и то, что перешла определенную границу.
— В этом доме все мы — лояльные слуги Звездного Конгресса, — заявила Цинь-цзяо. Она говорила ласково, с самым добрым выражением на лице, которое только сумела удержать. — И ты сама, если только желаешь быть верна этому дому, тоже от всего сердца служишь Конгрессу.
Разве могла она объяснить Вань-му, с каким трудом ей самой довелось усвоить этот урок… с какими усилиями она до сих пор его воспринимала? Вань-му нужна была ей затем, чтобы ей стало легче, а не труднее.
— Я не знала, святейшая, — ответила на это Вань-му. — И не догадывалась. Всегда я слыхала имя Хань Фей-цы, упоминаемое как имя наиблагороднейшего слуги Дао. И я считала, что и ты сама служишь Дао, а не Конгрессу. В противном случае, я бы никогда…
— Никогда бы не пришла сюда работать?
— Никогда бы не выразилась плохо о Конгрессе, — закончила Вань-му. — Я бы служила тебе, пускай даже пришлось бы жить в доме дракона.
А может так оно и есть, подумала Цинь-цзяо. Возможно, бог, что приказывает мне очищаться, на самом деле это дракон, жаркий и холодный. Ужасный и прекрасный одновременно.
— Помни, Вань-му: мир, называемый Дао, это еще не Дао. Он был назван так, только лишь для того, чтобы напоминать нам, чтобы в будничной своей жизни мы не свернули с Дао, с Пути. Мой отец и я служим Конгрессу, поскольку тот правит по воле небес. И Дао, следовательно, требует, чтобы желания Конгресса предпочесть, ставить выше желаний и потребностей обитателей конкретного мира, называемого Дао-Путем.
Вань-му глядела на хозяйку с широко открытыми глазами. Она даже не мигала. Поняла ли она? Поверила ли? Не важно. Придет время, и она поверит.
— А теперь уходи, Вань-му. Мне надо работать.
— Хорошо, Цинь-цзяо. — Вань-му немедленно поднялась и, низко поклонившись, вышла.
Цинь-цзяо уселась за терминалом. Но как только стала вызывать на экран новые сообщения, вдруг осознала, что в комнате еще кто-то есть. Она повернулась на своем стуле; в дверях стояла Вань-му.
— Что тебе надо?
— Является ли обязанностью тайной наперсницы выявлять тебе всякую мудрость, что приходит ей на ум, пускай даже потом это окажется глупостью?
— Ты можешь говорить мне все, что только пожелаешь, — заверила ее Цинь-цзяо. — Разве когда-либо я наказывала тебя?
— Тогда прости меня, Цинь-цзяо, если я осмелюсь кое-что сказать о той великой задаче, над которой сейчас трудишься.
Ну что могла Вань-му знать о Лузитанском Флоте? Она была способной студенткой, но ведь Цинь-цзяо учила ее всего лишь основам всех дисциплин. Это абсурд, чтобы девочка смогла даже постичь проблему, не говоря уже о нахождении решения. Тем не менее, отец учил ее: слуги всегда счастливы, видя, что их голос доходит до хозяина.
— Ну скажи, — предложила Цинь-цзяо. — Как могла ты выдумать нечто более глупое чем то, что я уже говорила?
— Моя любимая старшая сестра, — начала Вань-му. — Идея эта, по сути своей, идет от тебя. Ты много раз повторяла, что ничто, известное физике или истории, не могло вызвать, чтобы флот мог исчезнуть столь совершенным образом. И к тому же — в один и тот же момент.
— Но ведь так случилось. И, следовательно, несмотря ни на что, такое возможно.
— Кое-что, сладчайшая Цинь-цзяо, пришло мне в голову, — сказала Вань-му, — когда мы изучали логику. О причинах и следствиях. Все время ты искала причину: что же вызвало исчезновение флота. А вот подумала ли ты о следствиях: чего хотел достичь некто, разрушая связь, или даже, уничтожая флот?