Кто есть кто

Незнанский Фридрих Евсеевич

К тому же бензина осталось не так уж много.

Мы уже были недалеко от Сухаревки, когда я краем глаза заметил, что один из чеченцев (я почти был уверен, что это именно они) говорит по телефону. Я прибавил газ и свернул на проспект Мира.

Машин здесь было поменьше. Я несся рядом с разделительной полосой, то и дело поглядывая в зеркало, не обращая внимания на светофоры и знаки. «Мерседес», лавируя между машинами, неуклонно приближался. Его водитель тоже плюнул на правила дорожного движения.

Вдруг прямо перед капотом возник гаишник на мотоцикле. Он оглушительно засвистел и указал жезлом в мою сторону.

Я сделал вид, что не понял жеста, крутанул руль и объехал гаишника. Тот засвистел еще сильнее и тоже бросился в погоню. Ну вот, теперь мне еще и дырку в правах сделают! Хотя какая может быть, ко всем чертям, дырка?! Шкуру бы уберечь.

Я удивлялся тому, что «жигуль» еще не рассыпался от натуги на мелкие кусочки. Выл, кряхтел всеми движущимися и неподвижными деталями, стучал, трещал, но катил по асфальту! Стрелка на спидометре не опускалась ниже восьмидесяти.

Впереди замаячил монумент советской космонавтике, или как там он называется. Поток машин становился все гуще, и вскоре я с ужасом заметил, что впереди образовалась пробка. Вера с тревогой поглядывала по сторонам.

– Прорвемся, – стиснув зубы заявил я, сворачивая на Королева. «Мерседес» и гаишный мотоцикл были совсем близко.

Я изо всех сил выжал газ. «Жигуленок» издал звук наподобие слоновьего и, видимо обретя второе дыхание, рванул вперед.

«НЕ ДАЙ СЕБЕ ЗАСОХНУТЬ» – вдруг появилась слева от меня огромная надпись. Мне потребовалась доля секунды, чтобы определить, что этот лозунг начертан на боку трамвая.

«Ну все, – пронеслось в голове, – прощайся с жизнью, Гордеев».

Вера закрыла лицо руками…

«Жигуль», всеми четырьмя колесами подпрыгнув на рельсах и оторвавшись от земли почти на метр, зазвенел частями, перекосился набок, заскрежетал об асфальт своим металлическим боком и, почти остановившись, тяжело перевернулся.

Последнее, что я услышал, это был страшный грохот где-то позади. Но мне уже было все равно.

Таможенный досмотр Яша прошел без проблем. Никто не усомнился в том, что он Мажидов. Багажа у него практически не было – одна сумка и полупустой дипломат. Правда, был второй загранпаспорт на свое настоящее имя, который он аккуратно разместил под кожаной обложкой блокнота, но никто ничего не заметил.

Зато в самолете Яше пришлось поволноваться. В соседнем ряду чуть позади его места расположилась группа из шести лиц явно кавказской национальности. Они все время вполголоса о чем-то совещались и, как ему показалось, пристально поглядывали в его сторону. Так что все два с лишним часа полета Яша не мог найти себе места, опасаясь, что чеченцы могут его опередить.

Прямо в Цюрихском аэропорту он взял напрокат машину и отправился в Вадуц. Кавказцы исчезли из поля зрения, но Яша гнал всю дорогу на предельной скорости.

Великолепные пейзажи заснеженных вершин, огромные пастбища с мирно пасущимися овечками и зеленые виноградники на горных склонах, проносившиеся за окнами машины, его не занимали. Старинная архитектура и прочие достопримечательности столицы Лихтенштейна он также решил отложить на потом.

Он не поехал в гостиницу, но не потому, что, как выяснилось еще в Москве, суточное проживание в номере стоило там от восьмидесяти до восьмисот долларов. Он собирался в одночасье стать миллионером и вполне мог позволить себе подобную роскошь. Просто у него не было намерений здесь задерживаться.

Его

план был прост: он снимает все деньги со счета наличными, в темпе вальса покидает гостеприимный Лихтенштейн, а затем методично открывает счета уже на имя Пенкина в нескольких банках Германии и Швейцарии.

Яша вставил линзы прямо в машине и, прихватив вместительный дипломат, направился в Первый кредитный банк, массивно-помпезное здание которого располагалось прямо на Ратушной площади.

Яша обратился к служащему за стойкой, у которого при взгляде на клиента на лице воцарилась приветливая дежурная улыбка.

– Добрый день, сэр. Чем могу служить?

– Моя фамилия Мажидов. – Разговаривали на английском. Немецкого Яша не знал (английского, впрочем, тоже, но по такому случаю проштудировал разговорник), равно как и большинство лихтенштейнцев русского, а к услугам переводчика обращаться было нежелательно. – Я хотел бы снять деньги со своего счета.

Пальцы служащего залетали над клавиатурой. Он внимательно посмотрел на экран, и глаза его окончательно потеплели. «Все в порядке, – решил Яша, – чеченцы меня не опередили».

– О какой сумме идет речь, сэр?

– Я хотел бы закрыть счет.

Выражение лица служащего не изменилось.

– Я должен поставить в известность директора.

«Это нормально. Когда такой выгодный клиент закрывает счет, естественно, его будут уговаривать этого не делать».

Служащий удалился размеренным шагом. Яша перевел дух. Контактные линзы немного мешали, но за такие деньги можно и потерпеть.

Директор не заставил себя ждать. Попыхивая сигарой, он выплыл в операционный зал и пригласил Яшу в свой кабинет.

– Господин Мажидов, насколько я понимаю, речь идет о довольно крупной сумме…

Яша кивнул. Он развалился в удобном глубоком кресле и взял предложенную сигару. Дым оказался довольно едким, но приятным. До того Яша сигары не особенно уважал, но, поскольку это необходимый атрибут миллионеров, придется привыкать.

Как бы в подтверждение его мыслей директор вдруг отвлекся от проблемы вклада:

– Сигары существуют для того, чтобы наслаждаться курением. Это как некое культовое действо. Когда ты куришь сигару, ты доволен собой, удовлетворен жизнью и самодостаточен. Когда ты куришь сигару, ты свободен. Настоящий мужчина не должен походить ни на дуэний, которые словно мумии в своих черных одеяниях, день-деньской чадят своими вонючими сигарильями, ни на бизонообразных мачетеро, огромными десятидюймовыми, словно целиком вырезанными из черного дерева, «хабанас». – Директор говорил убежденно, но размеренно, иногда вяло поглядывая на стрелки напольных часов. Яша, разумеется, никуда особенно не торопился, но лекция стала его утомлять, предстояла еще процедура сканирования глаза, которой он боялся больше всего. А банкир, кажется, решил взять его измором и таким неординарным способом уговорить оставить на счету хотя бы часть средств.
– …ни тем более на прыщавых тонкокостных юнцов из католических школ, что, прячась за углом часовни, посасывают вкруговую маленькие светлого табака сигарки с женскими мундштучками. Это голландский «Генри Винтерманс», который не нужно мочить в коньяке, чтобы почувствовать удовольствие. Настоящую сигару нужно курить, а не стирать… Знаете, говорят, что самые красивые женщины скручивали эти сигары на своей груди…